Михаил Чулаки - Вечный хлеб

Вошел он в кабинетик завпроизводством. Емельяныч еще не ушел домой, сидел там, только выглядел еще краснее обычного.

— Вот, Николай Емельяныч, задержали при попытке пронести.

Счастливо-беззаботное настроение наконец улетучилось.

— Какая попытка? Что «пронести»?!

— Сейчас разберемся, Суворов, — сказал Емельяныч без обычной жизнерадостности, — Что такое, Яхнин?

— Да вот: продукты выносил. Есть грызуны, и есть несуны. Смотрите сюда, товарищи.

Придвинулись остальные из группы: официант Митько, Желдин из хладоцеха — все люди Вячеславу Ивановичу далекие, с которыми разве что здоровался.

— Вот!

Первым был извлечен самый крупный предмет — кабачок!

— Вот, — повторил Яхнин. — Кабачок. Ценный овощ, особенно зимой.

— Это точно, — подтвердил Вячеслав Иванович. — По три рубля за кило, кажется.

К нему слишком быстро возвратилось беззаботное настроение.

— Кабачки к нам не завозили, Яхнин, — брезгливо сказал Емельяныч.

Но Яхнин не смутился:

— Ишь ты, какой ловкий: на базе и то нет, а для него имеется.

Дальше на свет был извлечен полиэтиленовый мешок с огрызками для Эрика.

— Вот это вынес, можешь записать, Яхнин. Крупными буквами. Пронес, украл! — торжествовал Вячеслав Иванович.

Яхнин с досадой отбросил мешок. Но следом из сумки явился пакет с шампиньонами. Всего-то в нем меньше килограмма.

— Грибы шампиньоны. Вот их и запишем. Кто будет на протоколе? Давай ты, Желдин.

Желдин с готовностью приткнулся сбоку к столу Емельяныча.

— А я их в магазине купил, — сказал Вячеслав Иванович. Пусть попробуют доказать! Все грибы одинаковые, штампа на них нет. — Выходил в обед и купил на завтра, потому что завтра овощной закрыт.

После того как эти недоноски оконфузились с кабачком, глупо было бы хоть в чем-то признаваться. Желдин туда же: контролер! А сам — подручный Борбосыча.

— Расскажи другим: «купил», — проворчал Яхнин, но не очень уверенно. — Пиши, Желдин: «грибы шампиньоны»! Та-ак, и дальше пиши: «миндаль». Кило, не меньше. Ну сейчас пойдем, перевешаем. «Изюм». Записал? Миндаль тоже из магазина?

— С рынка. Оттуда же, откуда кабачок,

— Давай-давай, рассказывай, а мы послушаем! Записал? Творог дальше идет. Полкило, не больше, ну все равно пиши. Ну, пакетики пошли — граммов по сто. Порошки какие-то. Пахнут.

«Пахнут»! Невежда! Корицу узнать не может! Кардамон!

— Пахнут сильно. В суп, наверное. Ну пиши: «приправы».

Объяснить бы ему такой факт, что Талейран пил кофе с корицей и гвоздикой. Сам называл: «Кофе по-дьявольски»!

— Вот так, Суворов. Есть грызуны, а есть несуны. Сейчас все в точности перевешаем для протокола.

— Ничего я не подпишу. Все купил в магазине или на рынке.

— Не подписывай. Свидетелей достаточно. А еще другой протокол, по буфету. Ты думал, в новогоднюю ночь всем не до того? А вот сняли остатки: шестнадцать лишних бутылок коньяка. И буфетчик Арсений Кутергин показал под расписку, что все твои.

— Вот сволочь! Он же не в продажу просил, а для себя. И всего три бутылки!

Вырвалось невольно, Вячеслав Иванович и подумать не успел, а язык уже сработал. А кто поверит, что Арс и вправду попросил для подарка какому-то нужному человеку? Уж лучше бы отрицать напрочь, и все, — на бутылках-то не написано.

И точно: куда там поверить! Все захохотали, а Желдин громче всех.

— Значит, за три подпишешься? — переспросил Яхнин.

Бывает же такая дурость! И кто потянул за язык?!

— Не подпишусь. Я не для того ему… Сказано же он попросил для себя.

— Ну фантаст! Жюль Берн! А то ему не достать,

— Говорил, такого не достать. Ведь «Двин». Теперь-то понимаю… Вот, значит, как он. Провокатор поганый. Ну, такой факт часто бывал в истории.

— Ну дает! Историю вспомнил! Древнего Рима, что ли? Тебя только на собраниях выпускать. Только вот поступаешь некрасиво. Вот еще взвесим.

— Чего взвешивать, когда мои собственные продукты,

— Вот и взвесим. — Яхнин куражился. — Как бы контрольная покупка. А то вдруг тебя обвесили в магазине?

Мясная разделочная совсем недавно была заперта, и свет потушен, а когда подошли — открыто и лампы горят. Подготовили. Яхнин подошел к весам.

— Правильные, да? Сам на них работаешь? Вячеслав Иванович только пожал плечами.

— Ну, с грибов давай. Сколько брал в магазине?

— Семьсот пятьдесят.

— Та-ак. Проверим работников прилавка… Ну, так они проторгуются: восемьсот тридцать тебе отвалили!.. Ты и это в протокол не забудь, Желдин: показал, что купил семьсот пятьдесят, а на взвешивании оказалось столько-то. По всем графам. Миндаля сколько брал?

— Кило.

— Та-ак. А дали девятьсот двадцать. Нехорошо покупателей обманывать! А ты-то куда смотрел?

Вячеслав Иванович только сейчас заметил, что Емельяныч на взвешивание не пошел. И про кабачок он сказал, что с базы не завозили. Противно, должно быть, Емельянычу в этой подлости участвовать!.. Вот когда вспомнилось предупреждение Стеши. Дурак! Но и она: могла бы сказать повнятней! А то буркнула на бегу.

— Ну вот, Суворов… Так подпишешь?

— Нет.

— Зря. И ежу ясно. Ни один вес не сошелся. При свидетелях. И еще вопрос: вернешь или домой потянешь?

— Чего ж возвращать, если все сам купил. Кроме объедков этих для пса. Объедки могу вернуть.

— Как хочешь. Вернешь, можно так повернуть, что сам добровольно возвратил. В протокол записать. Оно учтется. А так получится, что довел кражу до конца.

— Ты осторожней про кражу!

Слово-то какое! Вора из него сделать?! Не выйдет!

— Разберутся. Так возвращаешь?

— Чего ж возвращать, если свое?

Дешево хотел купить! Если возвратить, это то же самое, что подписаться под протоколом. Пусть докажут, что не купил!

— Давай, двигай. Все свидетели, как выносишь.

Вячеслав Иванович постарался идти гордо и независимо.

Вот так… И натравили каких-то шавок, которые никто и звать никак… Арс-то какой подонок: его прихватили, так нужно других топить! Правильно он назвал сам себя: жопа и есть, а не мужик!.. Но откуда Стеша узнала заранее? Как она сказала? «Подлость готовится». Значит, специально против него? А кто готовил? Эти трое — шавки, спустили их на него. А вот кто спустил? Ведь минут на десять раньше уходил практикант Гоша. Этот меланхолик понял жизнь: меньше двух кило филе не несет. Его же не тронули. Ждали конкретно Вячеслава Ивановича! И Арс не зря пристал со своим враньем про подарок для нужного человека! Ух, провокатор проклятый! Подстроили, ясно, что подстроили! Только вот кто? И зачем? Расспросить Стешу? Но не зря же она шепнула на бегу: выходит, боится кого-то. А если боится, вряд ли скажет… Но где справедливость? Первого надо хватать Борбосыча, вот у кого тысячные дела — и никто не видит, никто не знает…

И еще противно было вспоминать, как врал и выкручивался перед этим дубиной Яхниным. Вместо того чтобы послать его — да и точка. Выхода не было, потому что люди и сгорают вот на таких глупых мелочах, на копеечных протоколах. Выхода не было — но противно! Ну почему он не обратил внимания на слова Стеши?! Как бы хорошо: встречает вся эта подлая троица, а у него в сумке только кабачок и мешок объедков! Если бы можно было переиграть…