Лев Экономов - Перехватчики

И точно. Она надела легкое васильковое платье. Она знала, я любил это платье. Оно мягко обрисовывало линии тела, маленькую, девственно упругую грудь, прямую спину, узкие, высокие и тонкие бедра.

Люся видела, что я сверлю ее взглядом, и улыбнулась той особой, чуть-чуть рассеянной и очень нежной улыбкой, которую я любил.

Мне никогда не приходилось сидеть с ней за одним семейным столом, смотреть, как тонкие нежные руки ловко орудуют ножом и вилкой.

В отличие от большинства старушек Люсина бабушка ни о чем меня не расспрашивала, и я ей был благодарен за это. Мне бы очень не хотелось что-нибудь рассказывать о себе. Зато сама говорила много. Можно было поразиться ее способности увязывать воедино самые различные темы.

Люся, наоборот, была, как всегда, немногословна.

«Видно, пошла в отца», — отметил я про себя.

— А куда ты собралась утром? — спросил я у Люси, когда мы встали из-за стола.

— Так, по делам.

— Дела. Сказала бы прямо — в парикмахерскую. — Бабушка собрала тарелки и пошла на кухню. — Волосы остригать. А мне эта теперешняя мода не нравится. Отпустила бы косу. Красиво и скромно.

— Нашла о чем говорить, — Люся передернула плечами. И это движение хорошо было знакомо мне.

— Давай уйдем? — шепнул я, радуясь, что помешал Люсе остричься.

— Куда?

— Все равно. Только не в парикмахерскую. Я не хочу, чтобы ты меняла прическу.

Люся молча взглянула мне в лицо, и мы стали собираться.

— На обед не опаздывайте, — крикнула бабушка из кухни.

«Неужели все будет так, как я задумал? А если она не согласится? Что тогда? Неужели все сорвется?» — такие мысли одолевали меня, когда мы шли по тихим заснеженным улочкам небольшого города, держась за руки, как бывало раньше. Редкие прохожие осматривали нас с ног до головы. Меня это радовало. Я любил, когда на Люсю смотрели другие, гордился ее фигуркой, манерой держать голову слегка откинутой назад (как у «Неизвестной» Крамского), ее ровной четкой походкой.

— Ты куда меня ведешь? — спросила Люся, замедлив шаг.

— Просто гуляем, дышим кислородом. Может, озябла? — мне стоило большого труда, чтобы говорить спокойно.

— Нет, пока не озябла.

— Ну тогда двинемся дальше.

Потихоньку от Люси я искал глазами дом, который заранее приметил.

«Где-то здесь. Ага, вот и вывеска: «Отдел записей актов гражданского состояния». Одна надпись приводит в трепет. Люсе ее лучше не читать. Я говорил что-то, стара…. отвлечь ее внимание. Поравнявшись с дверью, остановился и потянул ручку на себя.

— Зайдем? Погреемся.

— А что здесь?

— Святая святых. — Я старался казаться беспечным. — Сюда входят один раз в жизни. — Люся еще ни о чем не догадывалась.

Мы вошли в большую пустоватую и холодноватую комнату с огромным зеркалом в углу и диваном в чехле. На подоконнике стояли колючие столетники в горшках, с подвязанными к стеблям бумажными цветами.

— Где мы? — Люся недоумевающе пожала плечами.

— Сюда, молодые люди, — послышался из открытой комнаты, выходившей в зал, властный голос. — Сначала заполните заявление.

Полная женщина, с волосами, начисто сожженными перекисью водорода, подала бланк заявления и уткнулась в какой-то детектив с черной тенью человека на обложке.

Люся с испугом смотрела то на меня, то на женщину. В этот момент она меньше всего была похожа на невесту. По ее глазам я видел, что она еще ни о чем не догадывалась.

Спеша скорее поставить точку над «и», я подошел к заваленному журналами столу, стоявшему посредине зала, и прочитал вслух, будто приговор, первую отпечатанную типографским шрифтом строчку заявления:

— «По нашему взаимному согласию просим зарегистрировать брак, сообщаем о себе следующие сведения…»

Люся вздрогнула, посмотрела на меня расширенными глазами, потом опустилась на стул и закрыла лицо.

Я присел рядом и положил ей руку на плечо, вдруг страшно испугавшись, что Люся может встать и уйти.

— Ты чего, милая?.. — голос мой дрожал. Она всхлипнула.

— Не надо. Мы должны были это сделать еще раньше. Ведь мы любим… Ведь нам надо…

— Разве можно так, сразу? — ее слова придали мне бодрости.

— Конечно можно. И, чем скорей, тем лучше. Ты никогда не пожалеешь об этом, — я еще что-то лепетал в этом роде, а потом достал авторучку и начал заполнять графы в столбике, который был отведен жениху: фамилию, имя и отчество, национальность, возраст, место рождения и прочее.

Люся оправилась, вытерла глаза и потихоньку наблюдала за мной из-за ладони.

Расписавшись, я подвинул ей заявление, уже совершенно уверенный, что все теперь будет так, как задумано.

Подбородок у Люси трогательно задергался, в глазах снова заблестели слезы.

Она взяла из моих рук авторучку, посмотрела на меня с тихой, немного грустной улыбкой и написала свою фамилию под словом «невеста».

Потом наши взгляды снова встретились. Во мне все ликовало.

Я подбадривающе кивнул ей.

Дойдя до тринадцатой графы, в которой нужно было сообщить фамилию после брака, Люся на секунду задумалась, прикусила губу, а потом четко вывела: «Простина».

Я с облегчением вздохнул. Почему мне хотелось, чтобы она взяла мою фамилию? Тут уж, видимо, заговорила мужская гордость.

Спустя несколько минут мы сидели один против другого передстолом, за которым «священнодействовала» полная блондинка.

Она задавала те же вопросы, которые имелись в заявлении, и заносила ответы в толстую продолговатую книгу.

Выдавая зелененькое свидетельства, блондинка изрекла с заученной торжественностью:

— Молодые! Поздравляю с законным браком и желаю жить в мире и согласии. На радость детям, внукам и правнукам.

Люся улыбнулась и опустила глаза.

— Ну, дорогая женушка, поздравляю! — сказал я, когда мы снова оказались на улице.

— Представляю, какое лицо сделает бабушка, — Людмила усмехнулась. Она и сама, видимо, не очень-то верила случившемуся.

Мне не хотелось с кем-то еще делить этот неповторимый в жизни день.

— Только не домой, — потащил Люсю к такси, приветливо светившему зеленым глазком около тротуара.

Мы нырнули в машину.

— Нам нужно…

— Знаю, — сказал шофер, видя мое замешательство, — вы не будете в претензии.

— Ну хорошо, — я махнул рукой.

Спустя полчаса мы были на краю города в небольшом, окруженном со всех сторон деревьями ресторанчике «Турист». Старый официант проводил к столику, приютившемуся в уголке полупустого зала.

— Что изволите? — Он подал меню.

— А это уж спрашивайте у моей жены.

«Моя жена» — как нравилось мне повторять эти слова.

Люся замотала головой:

— Нет, нет, сам выбирай.

— Тогда принесите то, что, по вашему мнению, должны есть и пить люди, только что расписавшиеся в загсе. В общем, все самое лучшее.