Лев Экономов - Часовые неба

Запрос с командного пункта продублировал Гусарову находящийся поблизости второй перехватчик — старший лейтенант Шкуров.

— Тебя слышу нормально, — отозвался Гусаров. — Разворачиваюсь. Иду на точку.

Чтобы удостовериться в правильности своего курса, летчик попросил наземные радиостанции запеленговать его полет и скоро убедился, что идет правильно. Через некоторое время он пробил облака и благополучно произвел посадку на освещенный прожекторами аэродром.

Товарищи поздравляли Гусарова с успешным завершением трудного полета, но летчик понимал: об успехе не может быть речи… И все-таки Гусаров был доволен полетом. Он научил его многому. В следующий раз летчик не растеряется. Только спокойные, хладнокровные действия могут служить порукой летчику в сложной обстановке.

Об этом же сказал на разборе полетов и командир полка.

— Все в сборе? — спросил собравшихся секретарь комитета ВЛКСМ лейтенант Хайкин. Он еще раз осмотрел каждого и остался доволен. Что ни говори, а ребята подобрались хорошие, посмотришь на таких и скажешь: есть кому защитить наше Отечество! Хайкину очень хотелось, чтобы именно так, если и не сказали бы, то подумали шефы, к которым сейчас они, воины авиационного полка, отправятся. — Поехали!

Автобус мчался по шоссе. Мелькали по сторонам задумчивые деревни, с полей доносились запахи весны. Солдаты пели песню, рядовой Гувэ, чуть откинув назад голову, широко растягивал меха красивого аккордеона. В спокойные, сдержанные мужские голоса вплетались звонкие девичьи. Восемь комсомолок из подшефного колхоза ехали вместе с воинами в город, на вечер дружбы, по приглашению рабочих шинного завода.

Ребята готовились выступить перед своими шефами с концертом и теперь не теряли времени даром, «настраивали» голоса.

Дружба между двумя комсомольскими организациями уже проверена временем, скреплена, делами. Воины и рабочие часто бывают друг у друга в гостях. Последний раз солдаты были у шефов всего месяц назад. Тогда воинов встретил секретарь комсомольской организации предприятия Колобов и предложил осмотреть завод. Воины давно мечтали об этом, надеялись познакомиться с рабочими, работницами, особенно, конечно, с молодыми… Как знать, может быть, кому-нибудь из солдат придется связать свою судьбу именно с этим заводом… Ведь что ни говори, срок службы в армии небольшой, а потом все двери перед тобой открыты, в любую заходи.

Осмотр начали с подготовительного цеха. Здесь производятся работы по заготовке резины. Получают ее из смеси искусственного каучука и сажи, серы и других материалов.

Зашли на участок развески, где по специальным рецептам составляются пропорции необходимых веществ. Увидели медленно ползущую цепь конвейера с подвешенными люльками. Чумазые белозубые весовщики грузили свешенные в точных дозах материалы. Со второго этажа навески шли на эстакаду. Возле резиносмесителей люльки с сажей, каучуком и серой снимали, а «строительные материалы» загружали в смесительную камеру.

Смешанная масса попадала на транспортер, а потом на вальцы. Здесь начиналось рождение резины. Она была еще сырая и должна была пройти много операций, чтобы превратиться в тонкую эластичную камеру или прочную покрышку.

Воины переходили из цеха в цех, смотрели, как на специальных каландрах прорезинивается корд — составная часть покрышки, как придается ей нужная форма и необходимая прочность, как на специальных станках из отдельных деталей собирают покрышки, как принимают они нужную форму и вулканизируются.

Рабочие охотно объясняли воинам процессы своего труда.

Завязались новые знакомства. Посыпались приглашения:

— Приезжайте к нам почаще. Может, и полюбится вам это дело. Тогда после демобилизации останетесь работать на нашем заводе…

На обед пошли все вместе.

— Когда теперь приедете к нам? — спросил Хайкин.

— В следующее воскресенье, — пообещали рабочие.

И они сдержали свое слово.

Шефы побывали в казармах, ленинской комнате, долго рассматривали новые стенды и фотовитрины. Потом пришли в солдатский клуб, где все было подготовлено для встречи гостей. Вечером были танцы, игры, аттракционы. Одних призов было разыграно больше полсотни.

Долго веселилась молодежь. Уже за полночь воины проводили гостей до автобуса.

И вот они сами едут в город — сорок добрых хлопцев и восемь девчат. Далеко во все стороны летит веселая, задорная песня.

Воинов давно уже ждут на пороге рабочего клуба. Для них отведены лучшие места в зрительном зале.

Начался концерт. С большим подъемом выступали авиаторы перед рабочими. Семьсот человек слушали, как ефрейтор Юнусов играл национальные узбекские мелодии на музыкальном инструменте рубабе, а рядовой Умурзаков пел под аккомпанемент этого инструмента песни о Родине.

Семьсот человек слушали пятый танец Брамса, который играл на аккордеоне старший техник-лейтенант Филиппов. Семьсот человек дружно аплодировали рядовым Суркову и Гувэ, исполнившим популярные мелодии из кинофильмов, рядовому Шургину, отплясывавшему «цыганочку», и рядовому Бубликову, показавшему оригинальный цирковой номер.

Потом начались танцы. К концу вечера воины перезнакомились со всей молодежью завода. Как не хотелось уезжать, расставаться!

Прощаясь, комсомольцы полка и завода условились провести совместный вечер, где воины — отличники учебно-боевой подготовки и рабочие — передовики производства рассказали бы, как они добиваются высоких показателей в своем труде.

В группе вооружения шло комсомольское собрание. Никогда еще так долго не засиживались воины, никогда не выступали так активно. Речь шла о людях, которые не посчитались с мнением коллектива, боровшегося за звание отличного.

Рядовой Костин и ефрейтор Заплетин сидели красные, понурив головы. Им стыдно было смотреть товарищам в глаза.

Находясь на излечении в лазарете, Костин и Заплетин поспорили. Костин обещал дружку бросить курить, но не выдержал, закурил. Когда они выписались и вернулись в казарму, застали там одного лишь дневального. Все воины группы были на аэродроме.

— Самое время за проигрыш рассчитаться, — напомнил Костину Заплетин.

Не долго думая, дружки отправились за водкой. Вернулись пьяными.

Теперь их поведение обсуждалось всем коллективом.

Нашлись, конечно, и заступники.

— Костин — мой земляк, — говорил ефрейтор Тишибаев. — Я его хорошо знаю. Вместе в школе учились, росли. В одном эшелоне в армию ехали. Ничего за ним раньше плохого не наблюдалось. Вы знаете, он и в футбол хорошо играет. И вообще активный. Надо простить.

Тут слово попросил высокий парень с темными задумчивыми глазами.