Василий Ганибесов - Старатели

Молча выслушал он Усольцева о мунгинских новостях. Он ничего не спрашивал, но все лицо его, глаза выражали живейший интерес. Когда Усольцев рассказывал о трудностях и неполадках, которые перенесли, Зверев мрачно отвел глаза в сторону. Но когда он услышал о самоотверженности стариков и женщин, полтора месяца без отдыха проработавших на перебуторке отвалов, глаза Зверева мягко затеплились и сухое, обветренное лицо осветилось улыбкой.

Мудрой полез в барабан. Он обмерил рулеткой цилиндрические грохота и решета, пересчитал зубья шестеренок, сверил цифры с записями, бормотал, вслух проверяя расчеты.

Мудрой мучительно искал что-то, что сорвало работу механической мойки. Он провозился с нею вчера до конца работы шахты, но пустить не мог. Вечером он ушел домой, закрылся и до конца ночи просидел над проектами, и тоже ничего не нашел — все расчеты казались верными. Ночью Данила застал Мудроя в том же костюме, в котором он был днем на работе. Инженер сидел у стола, крепко вцепившись руками в густые волосы.

Мудрой вылез из барабана и, пачкаясь в грязи, пополз по полотну транспортной колоды вверх. Он еще раз обмерил колоду, угол падения ее, улавливатели, начал пересчитывать зубья камневыбрасывателя.

— А я думаю: все дело в воде. Пустили струйку, как на американку, — черта ли она проработает? — сказал Данила.

— Хорошо, — согласился Мудрой и приказал подать песок.

Он включил гулко загрохотавшую мойку и пустил воду.

Но пески снова доползли только до грохота с камневыбрасывателем и сгрудились там. Вода пошла через борты колоды.

Инженер бросился к вентилю закрыть воду, но Данила, опередив его, решительно начал вывертывать вентиль, прибавляя воду. Вода ринулась, прорвала скопление песков и с шумом поволокла их в барабаны. Мудрой что-то кричал, топал ногами, но Данила упрямо держался за вентиль, то прибавляя воды, то убавляя, приноравливаясь к подаваемым из бункера пескам. Мойка работала отлично.

Мудрой ходил по мосткам, щупал ползшую по транспортеру породу, заглядывал в карманы, в грохочущий барабан, в хвостовые рукава, в люки.

Зверев влез на мостки и жадно смотрел на работу машины. Он прошел от головки ее до хвостовых рукавов, выплескивавших переработанные эфеля и гальку в отвалы. Хитроумная машина проделывала работу, за сорок старателей и десять лошадей.

Зверев взял в хвостах пробы: промывка их не дала ему ни одного знака. Даже шлихов, железняковых галек, шеелитовых и кварцевых кусков в хвосты не попало.

Мудрой торжествующе подмигнул Звереву и потащил его к карманам, наполняющимся шлихами, кусками золотых и редметовских жил, оловянным камнем и золотом.

Через полчаса двадцать кубометров приготовленных песков были промыты.

Сейчас же сделали съемочную смывку. Сняли из карманов золото и драгоценных спутников его, с испокон веков терявшихся в эфелях и гальке, и подсчитали. Выходило, что только одного золота собрано на тридцать процентов больше обычного. А ценность собранных спутников, по скромным подсчетам, даже в необработанном виде равняется стоимости всего намытого золота.

Данила и Зверев, сидя около добычи, онемело смотрели друг на друга, изумленные успехом.

Мудрой дрожал от волнения, глаза его стали влажными.

Прикусив губу, он вскочил и ушел к барабану.

Его догнал Усольцев, порывисто обнял, взволнованно проговорил:

— Спасибо, Георгий Степанович, хорошо!.. Эх, ч-черт,-хорошо!..

Рано утром первого августа к озеркам Левого Чингарока потянулись из Мунги подводы полевых торговых ларьков, кухонь и клуба.

А к десяти часам там были уже разбиты торговые палатки, стояли клубная сцена и трибуна, дымились костры и на сковородах и противнях шипели закуски.

Настенька Жмаева, ответственный организатор питания на празднике, устроенном в честь выполнения плана приисков, раскрасневшаяся, со сбитым на сторону головным платком, шумная, летала от ларьков к кухням, к столовым, к квасным киоскам, пробовала кушанья, разносила вилки, ножи, стаканы.

Первыми на праздник явились подростки. Они напились квасу, съели по котлете и пирожку, набили карманы пряниками, конфетами и орехами, невзначай уронили на эстрадной сцене декорации и ушли купаться.

Потом стали подъезжать старатели из тайги — таборами со всеми домочадцами. На поднятые оглобли накидывали полога — и вот шатер для ребятишек. Разводили костры, варили чай, похлебку, жарили собранные по дороге грибы. Некоторые, что побойчее и побогаче, разводили стряпню пельменей, благо фарш и тесто можно было купить тут же, у предусмотрительной Настеньки.

С колокольцами и боталами на дугах шумно подкатили багульнинцы. Впереди верхом, подбоченясь, молодецки задрав бороду, гарцевал Черных. Он сидел неестественно прямо. Подъезжая к трибуне, Черных обернулся в седле и, сделав страшные глаза, зашипел:

— Ш-ш-ш!..

Багульнинцы понимающе подмигнули своему десятнику, — всем было видно, что они сильно выпили. Навеселе подъехали и аркинцы.

Артелью, тоже на лошадях, приехали щаплыгинцы. Сам Щаплыгин был в новой синей рубахе, забрюченной в старательские шаровары, в жилетке нараспашку, а ичиги и кожаная бескозырка-фуражка были наново густо смазаны дегтем.

Пришли старики с дедушкой Мартыновым и артель Егорши Бекешкина.

Потом привела своих женщин Булыжиха. За нею — Анна Осиповна впереди своей пестрой колонны. За руки и подолы юбок старательниц держались ребятишки.

Залатинцы со знаменем, портретами и лозунгами шли с песней под гармошку.

Данила с Петькой на руках вел шахтеров «Сухой» тоже в пешем строю. Среди шахтеров шел и Зверев, снова работающий на шахте. В колонне «Сухой» шли жены старателей, подростки и прочие домочадцы. Сзади колонны ехали подводы с детишками, пологами для палаток, посудой, съестными припасами, бочкой артельного кваса и кадушкой соленых груздей.

Праздник начался с митинга. Не выпить же, в самом деле, съехались старатели из тайги? Рабочие люди, полтора месяца без отдыха проработавшие по призыву коммунистической организации, хотели знать, увидеть и услышать на народе, так ли, ладно ли они делали? Что они сработали? И что еще надо делать, чтобы ловчее пошла жизнь?

Конечно, по поводу спасения от смерти четверых товарищей и выполнения программы и выпить не грех.

Свиридова поздравила старателей с выполнением плана и зачитала поздравительную телеграмму краевого комитета партии. Она передала спасибо и низкий товарищеский поклон добровольцам — старикам и женщинам — самоотверженно пришедшим на помощь своему прииску и старателям. И особо благодарила организаторов и старшинок добровольческих бригад — дедушку Ивана Иннокентьевича Мартынова, Клавдию Залетину, Елизаровну, Булыгину, Анну Осиповну и других славных, верных сынов и дочерей советского народа...