Анатолий Буйлов - Тигроловы

— Попробуй побороться с ними, а я посмотрю на тебя. — Юдов смотрел на Павла насмешливо. — Думаешь, не пытались навести порядок? Пы-та-ались, и еще как, но все замкнулось на порочном круге. Вот сами посудите, мужики. — Юдов подбросил в костерок сухих веточек, примостился на бревне поудобнее. — Что такое наш лесхоз? Это маленькая, маломощная производственная организация. Нам дают план на заготовку дров, деловой древесины, орехов, ягод, грибов и всяких дикоросов. Кроме того, мы сажаем лес и тушим пожары в лесу. Рабочих рук в хозяйстве мало, техники не хватает, всего-то имеем: два стареньких трелевочника, две бортовые машины и один лесовозик, который чаще на ремонте, чем на ходу. Запчастей нет, если что-то сломается, приходится просить помощи у леспромхоза. И запчасти и технику дает нам в аренду леспромхоз. То есть, попросту говоря, мы во многом зависим от леспромхоза. Теперь подумайте: один раз мы оштрафуем их, другой раз, третий, а через неделю пойдем просить бульдозер или бензин. И что мы от них получим? Кукиш с маслом! Они от нас зависят, а мы от них зависим — вот вам и круг, как же его разомкнуть? — он посмотрел насмешливо на Павла. — Ты говоришь, что мы обязаны реагировать на каждое нарушение. Как же тут реагировать?

— Не любите вы тайгу, только о своем благополучии заботитесь, поэтому и бороться боитесь. Браконьера, который одно дерево срубит, вы смело хватаете за шиворот, штрафуете, пишете о нем в газету. А этих боитесь? — Павел кивнул головой на штабель. — Хреновые вы хозяева.

— Давайте-ка быстренько чайку по кружке глотнем и поскачем дальше, — позвал Савелий, — не дай бог в порубах ночевать придется, тут и нодью подходящу не найдешь.

Бригадир как в воду глядел — ночевать действительно пришлось в порубах, у плохой сучковатой нодьи. Верхнее бревно то и дело зависало на сучках, как на железных штырях, а в прогоревшей оболони образовывались сквозные щели, вокруг которых древесина начинала гореть слишком быстро, и приходилось верхнее бревно то и дело поднимать вагами и срубать выступавший сук.

...Петляя в порубах, в невероятном трущобнике, тигры вскоре задавили и съели еще одного изюбра. Но, если для тигров колючие заросли элеутерококка и аралии и тем более заросли березняка и осинника — как для рыбы вода, то людям приходилось буквально продираться через них.

— От беспутные! — ругался Савелий, выпутываясь из лиан актинидий или лимонника.

Павлу тоже хотелось душу отвести руганью, но он молчал, опасаясь, что идущие сзади воспримут его ругань как признак усталости, и Евтей опять начнет предлагать ему пристроиться сзади. Хотя, если быть честным, Павлу ужасно надоело продираться первым. Не устал он, нет, а просто опостылело ему разгребать руками эти бесконечные тонкие прутья и веточки, густой сетью стоящие перед глазами. Зато с каким удовольствием вступили тигроловы под вечер в кедровый лес. Павел, остановившись, начал озираться по сторонам.

— Чего увидал? — встревоженно спросил Евтей.

— Да ничего, просто удивляюсь, больно кедрач тут чистый, такое впечатление, что человек тут действовал.

— Да так оно и есть, Павелко! Неужто не видишь — бугорки вон кругом?

— Вижу бугорки — муравейники под снегом вроде...

— Пеньки! Пеньки сгнившие! — с каким-то даже торжеством произнес Евтей.

— О чем спорите? — спросил подошедший Савелий.

— Да вот показываю Павлу, как раньше леспромхоз хозяйствовал.

— А-а, это верно. — Савелий, оглядевшись, понимающе закивал: — Верно, верно, Евтеюшко, раньше они по-хозяйски рубили, не все подряд, как нынче, а выборочно, гнилую дупляну кедру не трогали, возили конем по ледянке — ледяной дороге, даже дерн в тайге не нарушали. И тайга после старых порубов, вишь, какая чистая стоит. А теперича все подряд стригут, и дупляну кедру, и развилисту — лишь бы грохнуть на землю!

Кедровый лес скоро кончился, и вновь начались поруба, из которых, казалось, никогда уже не выберешься.

— Язви тя в душу! — то и дело слышал Павел за своей спиной голос Евтея.

— Нешшастье! Истинно — нешшастье, Евтеюшко! — откликался ему Савелий.

Николай молчал, но, срывая досаду свою на Амуре, с силой дергал его за поводок, когда он застревал в кустах. Юдов, приотстав от бригады, тоже молчал, но мысленно, вероятно, проклинал свое тяжелое ружье, которое длинным стволом цеплялось за кусты.

В середине следующего дня тигриная тропа вышла на заброшенную лесовозную дорогу, кое-где уже заросшую березой и ольхой, и потянулась прямо по центру дороги к синеющим впереди крутым сопкам. Изюбры, вероятно, тоже любили пользоваться этой дорогой: следы их то и дело пересекали ее и тянулись вдоль обочин.

Часа через два ходьбы на крутом повороте тигроловы увидели оранжевый трелевочный трактор, он стоял посреди дороги и казался совершенно новым, только что поставленным тут, но росшие вокруг него нетронутые кусты свидетельствовали о том, что брошена машина лет пять тому назад. По тому, как равнодушно прошли тигры мимо трактора, стало ясно охотникам, что ходили звери этим путем не однажды и к трактору привыкли.

Сняв котомки, мужики с любопытством осмотрели трактор. Он был почти новый. Наверно, поломка была серьезная, если он остановился посреди дороги как вкопанный. Павел залез в кабину, подергал рычаги. Их заклинило, но все здесь было целое: и стекла, и сиденье, и приборный щиток. Павел поднял капот — двигатель тоже был на месте. Только сняли топливные трубки и пускач...

— Ну что, может, заведешь его, да поедем за тиграми на тракторе? — шутливо спросил Савелий.

— Нет пускача и топливных трубок, остальное все на месте! — удивленно воскликнул Павел, выбравшись из кабины и заглядывая на лебедку. — Даже трос с лебедки не сняли!

— Что трос — вон кувалда и ломик под щитом лежат! — тоже удивленно сказал Евтей, трогая рукой рыжеватую от ржавчины гусеницу, словно не доверял своим глазам, хотел удостовериться в том, что перед ним действительно самый настоящий железный трактор, а не фанерный макет его.

— Жалко, что он так далеко от Мельничного стоит, — с сожалением сказал Юдов. — Наш лесхозовский тракторишко весь уже расхлябался. Я бы этот трактор директору нашему продал. Он бы мне за такую находку сразу квартиру дал...

...Вскоре тигры свернули с дороги опять на поруба, но они были уже позапрошлогодние, кусты на них еще не успели вырасти. Но все равно идти здесь было тоскливо и трудно: всюду вдоль и поперек лежали либо спиленные, либо вывороченные с корнями стволы деревьев, задранные к небу, точно в судорожной мольбе, бесчисленные сучья-руки. Особенно хаотические нагромождения деревьев были вокруг мест, где производилась погрузка хлыстов на лесовозы: чтобы очистить площадку, мощные бульдозеры не только вывернули с корнями деревья и столкали их, как хворост, в большие валы, но и содрали дерн до коренных пород.