Иван Рахилло - Первые грозы

— Здравия желаем, господин капитан!

— Здравствуйте, — просто ответил он .— Явились?.. — Проходите в канцелярию.

Миловидный, женственный доброволец Андрюша Баронов, сын владельца гастрономического магазина, и опухший от лени каптенармус, по прозвищу Чмурло, уже расставляли на сдвинутых канцелярских столах вина и закуски. Андрюхна безуспешно пытался откупорить бутылку с малагой: зажав её между колен, он тянул за штопор из последних сил. Угрястый отобрал у него бутылку и без заметного усилия вырвал пробку.

— Как, Андрюша, папашку грабишь? — польстил он, свинчивая со штопора пробку.

— Граблю. В магазине ещё много осталось, но я догадался прихватить с собой ключи.

Андрюшу в роте любили за воспитанность и бескорыстие: он постоянно снабжал приятелей бесплатным вином и хорошими закусками. Кроме того, у него была сестра, которую капитан Батурин находил обворожительной.

Чмурло открывал банки с сардинами и нарезал продолговатыми ломтиками твёрдую копченую колбасу.

— Готово. Как в хороших домах! — жизнерадостно доложил он.

Капитан, тенькая шпорами, стремительно вошёл в канцелярию.

— Ну-ка, Чмурло, налей нам по рюмочке! — сказал он, словно от холода потирая руки. — А без женщин, господа, скучновато...

— Андрей, а где же твоя сестра? — прозрачно справился угрястый.

— Наши ещё утром уехали, — нежно улыбнулся Андрюша.

— Господа, — поднял капитан жёлтый, как рассвет, стакан, — поднимем бокалы за дам... которые красноречиво здесь отсутствуют, — добавил он, печально оглядывая ободранные стены канцелярии.

Сашка, осененный какой-то мыслью, поперхнулся вином.

— Господин капитан, если разрешите, я приложу старание пригласить сюда гармониста и одну знакомую девушку.

Офицер поднял на вилке слизистый маринованный гриб.

— Голубчик, ради бога! Почему вы раньше помалкивали? Инициативы побольше!

— Выпьем мы за Сашу! — провозгласил угрястый.

И все выпили.

Польщенный таким вниманием, Сашка побежал за Полей.

Одинокая напудренная луна выходила на прогулку. Перетянутые через плечо ремни хрустели, радуя сердце: всё казалось Сашке лёгким и доступным. Вот идёт человек, он вежливо сторонится и с уважением уступает дорогу солдату «добровольческой» армии. Хорошо, черт задери!..

К изумлению Сашки, Поля идти отказалась. Он даже растерялся.

— Давайте на минутку присядем, — указал он на ступеньки.

Поля присела.

— Я не понимаю, почему вам не хочется повеселиться в обществе порядочных людей?.. Андрюша Баронов, капитан, — уговаривал он с обычной настойчивостью.

— Саша, не тратьте попусту слова. Мама больна, я не могу уйти...

— Поля, честное слово, можете! Ваша мама, наверно, заснула... Честное слово...

— Не могу. Не просите.

В его голосе лёгким сквознячком заструилась злость.

— Напрасно отказываетесь! Всё равно все умрём.

В это время из ворот вышел нахмуренный кондуктор.

— Полька, спать!.. А ты, молодой, порядочный человек, катись подобру-поздорову!..

— Ну, ну! — поднялся Сашка, увидев, что кондуктор отворачивает рукав. — Вы вежливей обращайтесь с людьми!

— Дивитесь, яка цаца!.. Отвешу раз по загривку, иди жалуйся!

Сашка трусливо схватился за кобуру.

— Вы пожалеете ещё о ваших словах! — предупредил он

уходя.

— Жалел волк кобылу! — крикнул запальчиво Фёдор Иваныч.

Моряк, нервный и голодный, сидел у Шалаева и порывистыми пальцами мял хлебный катышек. Сестра разливала чай.

— Мы с Фёдором Иванычем смотались на станцию, и он пытал у хлопцев про состав. Состав стоит за семахвором, на питой путе. Штаб охраны находится в школе. Главная закорюка — распытать про охрану. Дело неотложное, и кому поручить — не приложу ума...

— А Леля не сумела бы? — посоветовал несмело Никита.

Сестра с готовностью перестала разливать чай.

— Што ж, пожалуй, можно, — заключил матрос, и Леля радостно зазвенела стаканами.

Сашка, подойдя к шалаевскому окну, приклеился глазами в расщелину ставни. Острая полоска света разрубила его лицо надвое. «Ого,— воскликнул он про себя,— тут девочка!» Сашку поразили её мальчишеская прическа и длинные, приспущенные ресницы. Никита лежал на кровати, повернув лицо к свету, где сидел за столом загорелый, чисто выбритый человек. Налюбовавшись вдоволь ресницами, Сашка забарабанил в ставню. Никита очумело привскочил с кровати.

— Кто там?

— Отворите, по важному делу. Из штаба...

Не отворяя дверей, Никита переспросил:

— В чём дело?

Сашка поплевал на палец и на всякий случай пригладил брови.

— Никита, это я — Шура... У нас вечеринка, понимаешь? На меня возложили поручение...

— Заходи! — пригласил Никита, звякая крючком.

Сашка шагнул в комнату.

В человеке с твердыми губами он сразу почуял врага. «Наверно, муж. А жена совсем недурна».

— Вот, Никита, — приступил он сразу к делу,— у нас в штабе устраивается дружеская вечеринка. Всё есть, кроме музыки. Капитан, слышавший о твоей игре, просил немедленно доставить тебя к нам... А также и даму, — кивнул он на сестру.

Никита посмотрел на матроса, тот утвердительно подмигнул.

— Леля, одевайся!

Вечеринка была в разгаре. Угрястый исполнял старинные романсы, но его никто не слушал. Андрюша с пьяной нежностью выслушивал каптенармуса.

— Ты не гляди, что я такой некрасивый, — хвастал Чмурло, — бабам красота не нужна. Они героев любят. Их поражать надо. Одет постоянно чисто — в цейхгаузе обмундирования много: поносил неделю ботинки — надевай другие!.. Знакомишься с какой и объявляешь: каптенармус такой-то. А бабы разве знают, что такое каптенармус? Слово длинное, иностранное, думают, что никак не меньше полковника!

Сашка сидел одинокий и грыз ногти, пьяные, жестокие мысли кипели в его голове. Было обидно за свою трусость: в самом деле, какой-то кондукторишко, квартирант (слово «квартирант» в Сашкином представлении соединялось с другими оскорбительными словами — бедность, пелёнки, клопы, помои) — и вдруг обижает его, добровольца русской армии!.. При женщине!

Сорвав с гвоздя забытую линейку, Сашка переломил её о колено. «Полька тоже хороша: с ним идти отказалась, а когда он выходил с Никитой из ворот, то видел, что на их же ступеньках она сидела с каким-то незнакомцем. Стерва! И отец не лучше. Чем бы ему насолить перед отъездом? Пойти вызвать на улицу и застрелить... Стрелять, пожалуй, не стоит. А вот по морде надавать не мешало бы!»

Самохвальство каптенармуса неудержимо росло.

— Ты не гляди, что я каптер... У меня, может, в сундуке крест лежит...

— Не может быть, откуда? — завидовал Андрюша.

Чмурло, наслаждаясь нетерпением собеседника, не спеша пил вино.

— Я его у казака в карты выиграл! — самодовольно сообщил он.