Олег Грудинин - Комсомольский патруль

— Какая кандидатура, куда? — удивился я.

Но расспрашивать было поздно. Иванов, встав из-за стола, вышел к трибуне.

— Товарищи, — обратился он к сидящим в зале комсомольцам. — Все вы, конечно, удивлены тем, что вас так срочно и таинственно вызвали сюда. Но для этого есть серьезные причины.

Дело в том, что горком комсомола решил провести сегодня городской комсомольский рейд по борьбе с хулиганством. Мы больше не можем терпеть это безобразие. Нужно помочь милиции навести порядок в городе... Так вот, чтобы хулиганы не пронюхали об этом раньше времени, мы и вызвали вас в секретном порядке. В нашем районе организуется постоянный штаб комсомольского патруля. Начальником этого штаба бюро райкома предлагает назначить комсомольца и молодого коммуниста, члена бюро райкома комсомола Валентина Ракитина. Вот он. Валя, встань, покажись. Кандидатуры заместителя начальника штаба и членов штаба мы еще не успели наметить. Этим нам и предстоит сейчас заняться. Какие будут предложения?

В зале сразу задвигались, заскрипели стулья. Ребята зашумели, чья-то рука стремительно взлетела вверх.

Я вгляделся. Руку поднял Кирилл Болтов. В этом году он поступил в автомобильный техникум сразу на третий курс и очень скоро был избран членом комитета комсомола.

У Болтова было широкоскулое лицо, тяжелый подбородок и настороженный, словно ловящий приказание, взгляд.

— Давай говори! — кивнул ему Иванов.

— Я думаю, что заместителем, — сказал Болтов, — должен быть человек, не работающий на производстве, лучше всего студент. Ракитин — рабочий, у него, естественно, меньше времени. А мы, студенты, посвободнее. Студенты, о которых наше могучее социалистическое государство изо дня в день заботится, должны не только учиться, но и помогать, чем могут, народу. Кроме того, — заторопился он, чувствуя, что Иванов хочет, прервать его митинговую речь, — кроме того, у заместителя будет много писанины, бумажных дел, — тут же поправился он, — а студенту писать привычно. В общем много есть на этот счет соображений и предложений. Дело серьезное — власть человеку даем...

Иванов остановил его движением руки.

— Вот и есть предложение, — сказал он, обращаясь к залу, — назначить заместителем начальника штаба Кирилла Болтова. Он из комсомольской организации автомобильного техникума. Парень энергичный, шофер, прекрасно знает и район и город. Да и соображений, как мы сейчас слышали, по организации патруля у него много. — Иванов чуть улыбнулся. — Пусть-ка он эти свои мысли претворит на практике, поработает. Как вы считаете? В районе, правда, Болтов у нас недавно, но в общем, по-моему, подходит по всем статьям. Есть возражения?

Иванов лукаво прищурился и посмотрел на Принцева. Второй секретарь сделал вид, что не понял обращенного к нему вопроса. Иванов усмехнулся. Я тоже.

Мне было известно, что секретари нашего райкома по-разному относятся к подбору кадров, часто спорят по этому поводу.

По кандидатуре Болтова никто больше не выступал. Правда, кое-кто из ребят нахмурился, видя, как быстро принимается решение, но все же собрание не возражало против выдвинутых кандидатур — моей, Болтова и членов штаба. Мне лично не понравились слова Кирилла: «Власть человеку даем». Не понравилось и то, как это было сказано, но я мысленно одернул себя: «Человек делом загорелся, мало ли как сказано».

Так я стал начальником районного штаба комсомольского патруля. Сразу скажу: работа наша была не из легких. Много на первых порах было ошибок и промахов, много споров, раздумий, исканий. Нам пришлось столкнуться с такими явлениями многоликой и суровой жизни, о которых мы раньше даже и не подозревали. Порой приходилось очень трудно. Уже первый рейд показал, что в этом деле, как, впрочем, и во всяком новом деле, немало неожиданностей, своеобразия, и поначалу у нас было больше неудач, чем успехов.

...Разбившись на боевые пятерки, мы вышли на улицу. Я сразу же решил, что в этот вечер не останусь в штабе, а буду ходить и ходить, наблюдая за работой групп, по возможности ни во что не вмешиваясь, но тщательно фиксируя все промахи и недостатки. Мне необходимо было прежде всего самому твердо понять, в чем суть, что главное в рейде на улицах.

В штабе я оставил за себя Болтова. Может быть, это мое решение было и правильным, но все же оно помешало мне увидеть всю картину рейда. Сменяясь, как в калейдоскопе, передо мной весь вечер мелькали лица, жесты, сцены, выплывали слова и поступки, связать которые в одно целое я сумел лишь спустя довольно долгое время.

Но все же с азами я познакомился довольно подробно и одну истину осознал быстро. Главное в работе групп — это дисциплина и уверенность в правоте нашего большого дела.

Из этого рейда мне особенно запомнились три эпизода.

Вот шестеро развязных молодых людей и две девицы остановились у кинотеатра. Таких компаний здесь несколько, но эти молодые люди отличаются гипертрофированными прическами с коками на темечке, старательно подбритыми шеями и бакенбардами-колбасками на висках, которые делают их и без того хилые лица еще худосочнее. Прически девиц из этой компании тоже необычны: волосы туго перетянуты только на затылке и неопрятно висят расплетенными конскими хвостами чуть ли не до самого пояса. Уродливо, но зато новая заграничная мода. Расцветка одежды у всех без исключения рассчитана, вероятно, на дальтоников. Преобладают тона желтые, синие, красные в клеточку. Компания модников усиленно веселится, смех и плоские шуточки не умолкают.

— Леди, — говорит один из молодых людей, доставая из кармана новенький пакетик американской жевательной резинки «чуингвам» и нарочито медленно распечатывая его, ожидая, пока утихнет смех и компания приготовится слушать. Чувствуется, что он привык говорить в тишине и вообще претендует на руководящую роль.

Я уже не раз видел таких «поборников моды», но впервые детально разглядываю лишь этого: надо же нам понять этих людей, понять, чтобы с ними бороться. По-моему, этот из сорта кривляк, надевающих на себя маску неверия и скуки. В мире это не ново.

То, что он длиннонос, длинноног и немного полнее других своих товарищей, я запоминаю просто так — может, когда-нибудь придется еще раз встретиться, — а вот выражение его лица с вечно кривой, цинично-брезгливой улыбкой, кажется, типично для такого рода претендентов на оригинальность.

Одет он почему-то в серо-зелено-рыжую клетчатую куртку канадского лесоруба с тесемочками и деревяшками вместо пуговиц, в светло-желтые измятые бархатные штаны.

— Леди, — повторяет он, дождавшись, наконец, внимания. — Обратите свои взгляды вон на того немолодого уже, но достойного мистера в сапогах с высокими голенищами. Стильный предок, не правда ли? Судя по сапогам, его, наверное, зовут Иваном.