Виктор Андреев - Незваный гость. Поединок

Как, чем помочь еще тебе, Сима? Я знаю, тебя не оставят теперь Лозина, Левитан, Нина Ивановна. Это настоящие твои друзья. Твое сближение с ними меня радует и успокаивает. Ты никогда не вернешься на крест, Сима!..

Часов в семь дверь в кабинет приоткрылась, и я увидел Левитан.

— Можно?

Она подлетела к столу, в нарядном платье, в туфельках на каблучках-иголочках, и затараторила.

— Николай Алексеевич, женщины собираются! Вера и Сима уже там! Меня послали за вами! Знаете, мы договорились с кино! Дня через два покажем сектантам картину!

Левитан была возбуждена и каждой фразе придавала восклицательное выражение. Она словно боялась, что я могу перебить и не дать ей высказаться до конца.

— «Тучи над Борском». Про сектантов-пятидесятников. И деньги заплатим! Теперь мы стали богаты!..

Я знаю: мы — это дом атеиста. Участники художественной самодеятельности дали два платных концерта. Сбор отчислили в распоряжение дома атеиста для антирелигиозной работы. Эти концерты принесли славу не только дому атеиста, но и Левитан. Она никогда так хорошо и так много не пела.

Вот и Левитан зажглась атеистической работой! И главврач больницы Нина Ивановна, вылечившая Симу, стала во главе дома атеиста! Как все изменилось!

— Что же вы молчите? — спрашивает Левитан. — Нам пора!..

С гордо поднятой головой, стуча каблучками, она проходит мимо дежурного, я иду следом за нею. Дежурный по милиции козыряет Левитан, потом мне и говорит:

— Товарищ Иванов, слышали?..

Я останавливаюсь.

— Священник Коротков отрекся от веры! — На лице дежурного торжество. — И прямиком из церкви в парикмахерскую. А тут народ повалил, все поздравляют, будто с престольным праздником. Каждый на работу к себе зовет, содействия обещает...

Я вспомнил разговор с Коротковым. И новость, переданная мне дежурным, обрадовала меня и значением того, что произошло, и тем, что я не ошибся, поверив в искренность исповеди Короткова.

— Мы теперь обязательно Короткова лектором сделаем! Обязательно! — говорит мне дорогой Левитан. — Ведь он все знает... И в самодеятельность его нужно привлечь. Говорят, у него голос есть!.. Как вы думаете? Пойдет он?

— Если сумеете... — Я улыбаюсь.

— Уж постараюсь! — серьезно говорит Левитан. В ее голосе звучит победа.

Какая она сегодня красивая, эта Левитан! Идет, гордо неся голову, глядя вдаль спокойно, уверенно...

Сравниваю ее с Симой. На одной земле выросли, под одним солнцем грелись, одним воздухом дышали, а такие поразительно разные. Одна переполнена радостью, как солнечным светом, другая...

— Николай Алексеевич, вот мы уже и пришли! — слышу я голос девушки...

У ворот дома, во дворе которого собрались женщины, нас встретили Вера и Сима, теперь неразлучные. Вслед за ними я вошел в калитку и увидел собравшихся. Женщины сидели на скамейках, вынесенных из дому, и прямо на траве у забора. Я поздоровался. Ответили не все: одни, сделали вид, что не расслышали мирского приветствия, другие едва шевельнули губами. Только девочки Бржесской отозвались дружно. Я вспомнил, что у меня в портфеле лежат конфеты, купленные к чаю. Достал. Девочки заупрямились, но все-таки взяли по конфетке и тут же отправили в рот. Женщины заулыбались. Хорошо! Цыганкову я пожал руку особо. И он пришел, оказывается. Старик он хитрый: старается показать свое расположение ко мне. Я прощаю ему этот «подхалимаж» — все же он дал правдивые показания по делу. И не изменил их на очной ставке с Шомриным. Начинаю говорить.

— Сарра Николаевна передала мне, что вы пожелали побеседовать со мной...

— Да, пожелала, — смело говорит молодая женщина.

— В начале нашей беседы я хочу сказать вам об одном событии. О нем я узнал по пути к вам: священник Коротков отрекся от бога и церкви...

Мои слова будто не дошли до сознания слушательниц, на лицах — самое неопределенное выражение.

— В парикмахерской сейчас, стрижется, — добавил я и этой фразой будто внес всю ясность. Женщины зашумели. Сарра Бржесская воскликнула:

— Что же теперь будет?!

— А ничего. Не первый Коротков...

Рассказываю о видных деятелях религиозных культов, отрекшихся от веры в бога и возвратившихся к мирской жизни, — о Дулумане, Осипове и других. Слушают внимательно. И вдруг вопрос:

— За что взяли брата Иосифа?

Спросила старушка и сразу спряталась за спину впереди сидящей женщины.

Вот, оказывается, весь Белогорск знает, за что арестован Шомрин, а сектантка не знает. Про себя отмечаю слабость антирелигиозной работы и, ухватившись за этот вопрос, разъясняю отношение нашего государства к религии, рассказываю о постановлении Центрального Комитета КПСС о научно-атеистической пропаганде.

— Видите, партия заботится о том, чтобы религиозные чувства верующих не оскорблялись, чтобы каждому человеку была предоставлена свобода вероисповедания, но при этом партия заботится и о том, чтобы люди освобождались от религиозных предрассудков, от цепей веры в несуществующего бога и жили бы радостями земными, становились активными и полноценными членами общества. Советские законы, однако, запрещают использовать религиозные убеждения людей для насилия и надругания над личностью, тем более для совершения каких-либо преступлений. Шомрин нарушал советские законы, стал преступником. Вот за это он и предстанет перед народным судом. Он — ваш враг.

— Брат Иосиф — слуга Христа, — робко шепнула Бржесская.

— Истинно! — поддержала ее соседка.

Выходит, мои слова пролетели впустую.

— Ну что же, давайте разберемся, — говорю я и начинаю перечислять преступления Шомрина.

Женщины опускают глаза. Молчит Бржесская.

— А некоторые из вас помогали Шомрину, стали участниками его преступления.

— Кто же это? — испуганно вскинула глаза Бржесская.

— Хотя бы вы, Сарра Николаевна, — говорю я прямо. — Вы повели Симу Воронову на крест...

— Не одна я, все вели! — закричала она. — Все! Чего там?..

— Нет, не все! — Смотрю, поднимается Мария Ивановна, дежурная по гостинице, машет в сторону Бржесской руками. — Не все, сестра Сарра! Не впутывай кого не следует! Грех! Ты скажи лучше, кто пришел тогда на поляну, кого позвал Шомрин?.. Молчишь? Многие и не знали о вашей затее. Тайно делали!

— А ты, сестра Маша, помолчала бы!.. Сама — первая помощница Шомрину. Копеечку с нас выколачивала вон как! Казначей! — отпела Марии Ивановне молодая женщина.

— Да будет вам! — прикрикнул Цыганков. — Совестно.

— А крест стругать было не совестно?

Сестры по вере словно забыли заповеди Христа и начали такую перепалку, что прохожие стали останавливаться возле ворот и стучать. Сознаюсь, я дал сектанткам выговориться и слушал их с удивлением. Мое представление о секте как о чем-то едином рассыпалось в прах. Нет, я плохо знал сектантов, вовремя не разобрался в людях. Не случайно первые допрошенные оказались самыми закоренелыми фанатиками. Не с них надо было начинать допросы. Вот тебе и «опытный следователь».