Ирина Нолле - За синей птицей

— Значит, пока что вы еще не рассчитались с ней?

— Я могу вернуть…

— Можете оставить его себе. Напоминать вам о недопустимости подобных сделок считаю лишним. Ведь вы все равно скоро отсюда уезжаете. Так что кисет остается вам. А вот это… — он вынул из нагрудного кармана колечко с голубым камнем, — вот это я оставляю взамен. Согласны?

Римма Аркадьевна сразу оценила положение. Ведь не только кисет Смирновой принимала она как «услугу», причем превосходно знала, что такие вещи строго преследуются в лагере.

— Боже мой! — воскликнула она. — Да сколько угодно! Если бы она только сказала, что это колечко ей нравится… Мне очень неприятно, что так все получилось. Что же касается часов…

— Да?..

— Пожалуй, лучше будет все это забыть. Их все равно теперь не найти, а неприятностей и шуму много…

— Но ведь вы сами требовали, чтобы был произведен повальный обыск? Я счел за лучшее обратиться к воспитанникам с просьбой вернуть ваши часы, для этого и собрал «большой сбор». Теперь уже ничего не исправишь, и даже если часы не будут найдены, то забыть, как вы предлагаете, ничего нельзя, Но прошу вас, попробуйте вспомнить: может быть, вы потеряли их? Тогда мы организуем поиски. Скажите, почему в это утро вы оставили их дома? Ведь они всегда были у вас на руке?

Римма Аркадьевна отвела глаза от взгляда капитана. Комендант мысленно отметил: «Не помнит… Сама не знает, на руке были или дома оставила…» Он не ошибся. Римма Аркадьевна немного помешкала с ответом.

— Мне сейчас трудно припомнить, почему я оставила их дома… Может быть, торопилась в зону. Но я хорошо помню, что они лежали на столике, когда я уходила.

— Ну что ж… — вздохнул Белоненко. — Значит, искать их как потерянные в зоне бесполезно. Подождем еще немного. Может быть, виновник придет с повинной.

Из кабинета Белоненко Римма Аркадьевна выходила медленными шагами, и так же медленно шла она к воротам. В самом деле, почему она сегодня утром не надела на руку часы? А может быть, надела? Она стала припоминать — были они у нее на руке или не были, когда в цехе прозвенел звонок на обеденный перерыв. Она хорошо помнит, что смотрела на циферблат, но только на какой? В цехе тоже висели часы. На какие же она смотрела? А что, если замок браслета отстегнулся, и она потеряла их? И чем больше думала она о часах, тем меньше могла восстановить в своей памяти все так, как было. И когда она уже подошла к дверям своей квартиры, то была так измучена, что больше всего на свете ей хотелось забыть об этих проклятых часах.

А в общежитии девочек все еще шло бурное обсуждение сегодняшнего события. Никто даже и мысли не допускал, что часы украдены. «Она их потеряла» — это утверждали все. А раз так, то надо искать. И решили: «прочесать» зону вдоль и поперек, обшарить цеха, осмотреть дорожки — везде, где могла бы проходить Римма Аркадьевна.

— Девчонки! Часы надо найти, — говорила Лида. — Иначе — позор. И самое главное — Мышка. Она была у Ведьмы и теперь вбила себе в голову, что все думают на нее. Нам с Ниной Софья Львовна говорила, что у Мышки «нервное состояние», и все из-за этих часов.

— Будем искать! — поддержали ее все.

Посвятили в свои планы Марину и Машу.

— Надо сказать об этом начальнику — без его разрешения нас никто в цеха не пустит. Рабочий день кончился, и там все уже закрыто.

Маша предложила правильно, с ней согласились и решили уполномочить ее и Марину поговорить с Белоненко.

— Давайте искать, — сказал он. — Но только организованно. Сегодня можно осмотреть цеха и мастерские. А на дорожках и по территории завтра — сейчас уже стемнело, и вы ничего не увидите. Привлекайте и мальчиков.

Капитан дал распоряжение электростанции включить освещение цехов, и поиски начались. Девушки перетрясли всю продукцию, которая сошла сегодня с конвейера, выворачивали наизнанку каждый халат, обшарили все уголки цеха, лазили под стеллажи, перевернули все в закройном. Часов не обнаружили. В бараки вернулись утомленные и разочарованные. Каждая думала, что часы найдет именно она, и какое же это будет торжество: принести и положить их на стол начальника!

Искали до обеда и на следующий день. Толя Рогов разбил всю территорию на участки, и каждая группа ребят обязана была обшарить свой участок «до последней травинки». Но и эта, уж, казалось, такая тщательная проверка ни к чему не привела. Ребята сначала приуныли, а к вечеру забыли и о часах и о Римме Аркадьевне. Надо было заниматься другими делами, в частности готовиться к предстоящей прогулке в лес. Называли ее колонисты «походом». Это была идея повара Антона Ивановича, которую он изложил капитану.

— Засиделись ребятишки в зоне. Хотя они и выбегают в лес, но ведь какой это отдых? Каждый раз особое разрешение на выход не выпросишь. Выскочит на полчаса и бежит обратно, чтобы к ужину не опоздать. А мы устроим им вылазку, чтобы и польза была и отдых. Сейчас в лесу уже молодая крапива есть, я такие щи закачу, что пальчики оближешь. Да если по пенькам пошарить, то можно и опят собрать. Заправить щи опятами — это, гражданин начальник, лучше всякого мяса.

— Опятам еще рановато, — сказал Белоненко, — ну а против вылазки я не возражаю. Назначаю вас, Антон Иванович, ответственным.

Антон Иванович энергично принялся за подготовку к походу. Быстренько созвали небольшое совещание и решили, что пойдут в лес после обеда, чтобы не срывать целиком рабочего дня. Каждому дадут на руки по две овсяных лепешки и полпорции хлеба. Мальчишки агитировали за костер с кашей, но Антон Иванович сказал, что тащить с собой в лес котлы и миски — это будет нагрузкой не по силам.

Предстоящий поход совершенно вытеснил происшествие с часами.

Нина и Лида прибежали в стационар, где все еще находилась Клава, и сообщили ей о походе. Они поставили на тумбочку банку с черемухой.

— Это тебе от ребят, — сказали они. — А мы тебе еще принесем.

— В лесу совсем подсохло? — спросила Клава.

— Ребята говорят, что на дорогах почти сухо, а в лесу еще много воды. Ну, так мы ведь далеко не пойдем, вдоль полотна.

Потом они стали ей рассказывать о том, как идет репетиция к концерту.

— Галька Светлова акробатические номера разучила. Представляешь, ну прямо как настоящая циркачка. А Маша Соловей будет новые песни петь. Жалко Сони нет, а то бы они вдвоем такой концерт закатили…

Вспомнили, кстати, о Соне Синельниковой. Где-то она теперь? Вот уже больше двух недель прошло, как ее проводили, а писем все нет. Нина фыркнула и сказала:

— И нечего ждать, не напишет. У нее новая подружка завелась, ей и пишет.

— Кто подружка? — рассеянно спросила Клава.

— Да Гусиха! Говорят, до самой узловой станции ее провожала. Нашла себе тоже подругу!