Никита Павлов - Чужаки

— Бесстыдник какой!

А подошедшие с другой стороны два парня оттолкнули его в сторону:

— Ну-ка, шкет, марш с дороги, не задерживайся.

Потом подошло еще много людей, но никто уже не обращал на него внимания.

Потупившись, Алеша стоял, не двигаясь с места. Он был уверен, что стоит ему поднять глаза, как он сейчас же увидит грозное лицо отца. Кровь толчками билась в висках, в глазах расплывались зеленые круги. Сейчас ему хотелось только одного: пусть отец сколько хочет бьет его дома, но не здесь, на базаре. А в ушах непрерывно гудело: «мошенник», «вор». От стыда и обиды сжалось горло.

Когда он снова вошел в торговый ряд с намерением разыскать отца, к его ногам неожиданно упала аккуратно сложенная бумажка. Алеша хотел было ее поднять, но его оттолкнули, и бумажка исчезла в кармане высокого молодого человека.

— Есть и у нас, — возбужденно сказал поднявший листок парень подошедшим к нему людям.

Отец стоял недалеко и разговаривал с двумя незнакомыми мужчинами.

Но вот отец повернулся, скользнул по Алеше взглядом и снова оживленно заговорил, показывая рукой куда-то в сторону. В следующую минуту, убедившись, что Алеша с ним рядом, он стал прощаться с собеседниками.

Потихоньку, краем глаза изучая лицо отца, Алеша убедился, что тот все знает, хотя делает вид, будто ничего не произошло. Алеша со страхом ожидал, что отец вот-вот заговорит с ним об этом позорном случае.

Но тот свернул в переулочек между двумя лавками, сел на камень и закурил. Алеша виновато топтался рядом, боясь сказать слово. Молчал и отец.

Неожиданно подошел Потапыч. Бывший ссыльный, он несколько лет жил по соседству с Карповыми. Поздоровавшись и лукаво подмигнув Алеше, спросил:

— Что вы тут прячетесь? Или на базаре места не хватает?

— Да вот, — почесав за ухом, угрюмо ответил отец, — спрячешься небось с таким сорванцом…

Потапыч, как видно, видел всю историю с пряником и не случайно появился около Карповых. Бывший учитель, он не переставал интересоваться делами ребятишек. Устраивал с ними игры, вел беседы. Когда видел, что это нужно — защищал. Только на днях Михаил присутствовал на одной из таких бесед. На этот раз вместе с другими соседями, к старику зашел церковный староста, местный кожевник Абросим.

Когда Михаил вошел в избу, Потапыч говорил о том, что плохо делают те родители, которые бьют детей.

— Это дурная привычка неумных людей, — не скрывая негодования, говорил Потапыч. — Подумайте сами, когда взрослый человек ударит взрослого, его считают хулиганом, могут посадить в каталажку. А когда мать или отец истязают безвинного и безответного ребенка, в этой дикости многие почему-то не видят ничего плохого. Конечно, махать кулаками куда проще и легче, чем думать и находить к сердцу ребенка разумный подход. Ребенку нужны не кулаки, а ласка, умело подобранные и вовремя сказанные хорошие слова.

Об этом и вспомнил сейчас Михаил, увидев как Потапыч подошел к Алеше, потрепал его щетинистые волосы и сказал:

— Экая невидаль пряник. Ты ведь этого никогда больше не сделаешь? Только скажи правду. Врать в таком деле нельзя.

— Сроду этого не будет, — сквозь слезы ответил Алеша. — Я не помню, как это вышло. Дурак я…

— Ну вот, видишь, — примирительно сказал Потапыч, — обращаясь к Михаилу. — Я уверен, он не обманет и больше никогда такого не сделает.

— А если сделает, если обманет? — строго смотря на Алешу, спросил Михаил. — Тогда что?

— Не обману, не обману, — заплакал Алеша, — если обману — убей меня тогда…

— Ну ладно, — вставая на ноги и протянув руку Потапычу, сказал Михаил. — На первый раз можно и поверить. А тебе, Потапыч, большое спасибо за добрый совет.

Попрощавшись с Потапычем и взявшись за руки, успокоенные отец и сын шли между торговыми рядами, отыскивая деда, бабку и мать. Однако найти кого-либо в этом людском море было не так-то просто, да к тому же мальчика отвлекали всевозможные диковины и аттракционы, мимо которых невозможно было пройти равнодушно.

— Тятя! — кричит Алеша. — Смотри, смотри! Обезьяна-то какая!

На небольшом подмостке грязный худой человек приказывает:

— А теперь покажи, как баба на именинах пьяной напилась. — Обезьяна ложится на спину, брыкает ногами, кривляется, ерзает мордой по настилу.

Толпа визжит, хохочет:

— Здорово! Вот сатана!

— Еще! Еще! Пусть еще покажет!

Человек, не переставая кланяться, протягивает картуз, в него опускаются копейки, семишники, гривны.

А рядом бурый медвежонок проделывает всевозможные акробатические номера так неуклюже и забавно, что окружающий его народ надсаживается от хохота.

— Ай да косолапый, ну и молодец!

— Вот черт, и впрямь ученый!

— Вот каналья, циркач, право циркач.

Вожатый протягивает шапку. И снова стучат медяки.

Платят без всякого принуждения, добровольно за возможность хоть раз в год посмеяться вдосталь и хоть на время забыть беду-кручинушку.

Вдруг пронзительный крик:

— Держите! Держите! Вор! Держите, православные!

В толпе прошмыгнул маленький оборванец с кренделем в зубах.

Вслед за оборванцем пронесся длинный, как жердь, торговец, и сейчас же позади раздался жалобный визг:

— Ой! Ой, дяденька, больно, больно!

Долговязый тащил мальчишку за ухо, почти приподнимая его от земли.

Мальчик отчаянно кричал:

— Пусти, дяденька, больно. Пусти! Ой, больно!

Но торговец не обращал никакого внимания на вопли ребенка. Толпа растерянно и негодующе смотрела на происходящее. Но вот из толпы быстрыми шагами вышел молодой рослый мужчина, с небольшой подстриженной бородкой и черными блестящими глазами; судя по одежде приезжий, Подойдя к долговязому, он рывком схватил его за руку. От боли тот побледнел и выпустил ухо ребенка.

Мальчик перестал кричать и спрятался за спину своего заступника.

— Ну-ка, отойди! Не совестно тебе связываться с ребенком? — отпуская руку, повелительным тоном сказал приезжий.

— Ах, вот как? Воров, грабителей защищаешь? — закричал долговязый. — Сюда, православные, сюда! Вот он, христопродавец, бейте его! Бейте! — захлебываясь, срывающимся голосом визжал торговец.

Со всех сторон на крик прибежали люди.

Толпа начала расти, как снежный ком; вокруг крикуна, косясь и оглядываясь на оставленные товары, плотной стеной встали торговцы.

Но против них, вокруг заступника тоже начали собираться люди. Этих становилось все больше.

Между сторонами завязалась перебранка. Назревала драка.

В руках торговцев замелькали гири, безмены, ножи. Другая сторона запасалась камнями. Некоторые побежали в переулок ломать колья.

Приезжий стоял спокойно, широко расставив ноги. Потом сделал медленный полуоборот и встал лицом прямо к враждебной стороне, а спиной к сочувствующей. Этот же маневр повторил за его спиной мальчик. Тогда приезжий осторожно попятился и оттолкнул мальчика в толпу. Догадавшись, чего от него хотят, тот бросился бежать и через несколько секунд был далеко от этого страшного места.