Валентин Катаев - Том 4. Повести

Куски кокса со стуком падали из переполненных карманов.

— Тетя! Папа! Дуня! Павка! — кричал Петя, задыхаясь от возбуждения. — Скорее, скорее! Снимите с меня скорее ранец! Что вы стоите? Вы же видите, что у меня заняты руки! Угадайте, что я купил! Вы ни за что не угадаете!

Но, как видно, никто не разделял Петиных восторгов.

— Во-первых, — ледяным голосом сказала тетя, — сколько раз я тебе повторяла, чтобы ты никогда не смел стучать в дверь ногами. Что это еще за мода? Это раз. А во-вторых, где ты до сих пор шлялся? Ты был сегодня в гимназии?

— Он ушел из гимназии после первого урока, я сам видел, — сказал Павлик и на всякий случай спрятался за тетю.

— И в-третьих, — продолжала тетя, — что это у тебя за вид? Откуда ты взял этот уголь? И вообще, что все это значит?

— Да, да, — сказал отец, покосившись на Гаврика. — Что это значит?

Может быть, в другое время Петя стал бы вывираться, выкручиваться, дерзить. Но сейчас он чувствовал себя на такой недосягаемой высоте, что даже не считал нужным оправдываться. Он снисходительно, с нескрываемым сожалением посмотрел на тетю.

— Да, — сказал он, — совершенно верно. Я ушел из гимназии после первого урока. Но зато что я купил! Когда вы увидите, что я купил, вы не будете так говорить.

— Что же ты купил? — с оттенком ужаса воскликнула тетя.

— Сейчас увидите. Гаврик, неси сюда.

Петя, как был — в калошах, шинели и башлыке, — прошел в столовую и поставил на обеденный стол пакет, после чего стал бережно выгружать из карманов кокс. Гаврик робко следовал его примеру.

— Зачем ты кладешь уголь на стол? — сказала тетя, багровея.

— Это не уголь, — поучительно сказал Петя. — Это кокс.

— На что тебе эта дрянь?

— Дрянь? А вот сейчас вы увидите!

Тетя, папа, Дуня и Павлик в молчании смотрели на груду кокса, на разорванный мешок, из которого сыпался нашатырь, на бутылку с фиолетовой жидкостью, на все эти непонятные предметы, загромождавшие стол.

— Угадайте, что это такое? — сказал Петя, положив руку на пакет, и обвел всех сияющим взглядом. — Не знаете?

Он выдержал эффектную паузу.

— Не тяни кота за хвост, — дерзко сказал Павлик, отступая на всякий случай за Дуню.

Но Петя не удостоил его ни одним взглядом.

— Это — электричество, — сказал Петя. — Я купил электрическую батарею.

— Я тоже давал деньги, — заметил Гаврик вполголоса.

— Да, Гаврик тоже давал деньги. Я давал, и он давал. Мы вместе купили электрическую батарею. Вот.

С этими словами Петя содрал шпагат и торопливо развернул хрустящую бумагу с маркой Всеобщей компании электричества.

Все приблизились к столу.

С нескрываемым удивлением и разочарованием рассматривали они довольно грязные кривые банки, угольные пластинки и цинковые палочки.

Надо сказать правду, дома все эти вещи выглядели гораздо хуже, чем в магазине.

— Что это за хлам? — наконец, сказала тетя.

— Это не хлам, а элементы Лекланше, — высокомерно отчеканил Петя. — А если вы не понимаете, то лучше молчите.

— Боже мой, но зачем они тебе?

— Чтоб горела электрическая лампочка.

Папа и тетя переглянулись и пожали плечами. Папа надел пенсне, заложил руки за фалды сюртука и наклонился над элементами Лекланше.

— Положим, лампочка не будет гореть, — сказал он.

— Как не будет! — закричал Петя. — Это же элементы Лекланше!

— Ну и что ж из того, что элементы Лекланше? Вот именно поэтому лампочка и не будет гореть: слишком слабый ток.

Петя побледнел.

— А он сказал, что обязательно будет гореть.

— Кто это — он?

— Приказчик в электрическом магазине.

— С чем тебя и поздравляю.

— Он сказал, что если делать батарею, то непременно будет гореть.

— Ну что же, — сказал отец миролюбиво, — смотря какую батарею. Если соединить элементов двести, то, может быть, одна, очень маленькая лампочка и загорится, но вряд ли.

— Сколько элементов? Ты говоришь, сколько элементов?

— Элементов двести, триста.

— По сорок копеек штука! — закричал Петя в ужасе.

— Ну, уж там не знаю, по сколько, но и то, повторяю, вряд ли загорится.

— А он нам сказал, что восемь элементов хватит.

— Он, верно, просто пошутил.

— Пошутил?

Петя стал красный, как бурак. Пот струился по его воспаленному лицу.

— Ты сам ничего не знаешь! — крикнул он и даже затопал калошами.

— Петя, Петя… Опомнись! — ласковым тоном сказала тетя. — Как тебе не стыдно! Василий Петрович — преподаватель, человек с высшим образованием, кроме того, он твой отец. Если он тебе говорит, что лампочка не загорится, значит, можешь ему поверить. Она не загорится. Для этого даже не нужно быть ученым. Это известно всем. Элементы Лекланше употребляются для электрических звонков. В каждой квартире есть.

— В каждой квартире?

— Да.

— А почему же тогда у нас нет?

— И у нас есть.

— И у нас?

— Ну конечно! Неужели ты не замечал? Вот видишь, какой ты ленивый и не любопытный. Иди сюда, смотри.

С этими словами тетя взяла Петю за рукав, повела в переднюю и показала ящик над дверью.

Петя посмотрел и зашатался. В открытом ящике, затянутом паутиной, стояли две старые стеклянные банки — два элемента Лекланше, от которых тянулись провода к электрическому звонку.

— Теперь ты убедился? — сказала тетя и пошла обратно в столовую, шурша платьем.

Петя бросился к ней, бормоча:

— Тетичка, тетичка… Он же сказал, что непременно будет гореть…

— А ты и уши развесил?

— Тетичка, понимаете, мы заплатили три рубля двадцать копеек и еще за кокс и нашатырь, и мы еще ехали на извозчике за двадцать копеек.

Если бы развалился дом, если бы крыша упала на голову, если бы море вышло из берегов и одной чудовищной волной смыло город, если бы солнце двинулось в обратную сторону и звезды посыпались вниз, то этот ужас был бы ничем в сравнении с тем ужасом, который почувствовал Петя.

Это была полная катастрофа — непоправимая, как смерть.

Петя стоял перед столом и смотрел на банку, угольные пластинки, цинковые палочки и фаянсовые пористые сосуды, которые еще две минуты тому назад носили волшебное наименование «элементы Лекланше», а теперь представляли собой груду отвратительных, бессмысленных предметов, не возбуждавших ничего, кроме мутного отвращения.

Это было похоже на казанок червонцев, вдруг превратившихся в черепки.

— Дуня, уберите этот хлам куда-нибудь на чердак, — сказала тетя.

Папа посмотрел на тетю, тетя посмотрела на Павлика, все трое посмотрели на Дуню. Дуня посмотрела на Петю, а потом папа, тетя, Дуня и Павлик начали хохотать.

Папа хохотал, кашлял и придерживал пенсне. Тетя хохотала заливисто и неудержимо, со слезами в горле и на глазах. Павлик подхихикивал особенно злорадно. Дуня смеялась, не совсем понимая причину смеха, просто так, за компанию.