Михаил Пришвин - Глаза земли. Корабельная чаща
- Название:Глаза земли. Корабельная чаща
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Южно-уральское книжное издательство
- Год:1981
- Город:Челябинск
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Михаил Пришвин - Глаза земли. Корабельная чаща краткое содержание
Михаил Михайлович Пришвин оставил обширные многолетние дневники за пятьдесят лет жизни. Над ними писатель работал с такой же тщательностью, как над остальными своими художественными произведениями. Краткая запись дневника являлась часто материалом при зарождении нового произведения, но вместе с тем эти записи имеют самостоятельную художественную и биографическую ценность.
Книга «Глаза земли» создана из дневников 1946–1950 годов. Это — собрание мыслей, представленных в афористической или поэтической образной форме.
Также в книгу вошла повесть-сказка «Корабельная чаща».
http://ruslit.traumlibrary.net
Глаза земли. Корабельная чаща - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— А он не так стоит, — ответил Онисим, — он у нас вроде школы для молодых людей. Нынче так повелось между молодыми, чтобы в одиночку дерзкими путями достигать своего счастья. Вот мы им указываем: одинокое дерево валится даже и от легкого ветра, а в Чаще даже какому дереву упасть надо, и то падать некуда. И на веках уже так у нас было, что показываем на Корабельную Чащу и учим: «Одинокое дерево продувает и в заветрии за Теплой горой, а в Корабельной Чаще дерево стоит за всех и все деревья стоят за каждое. Не гонитесь же в одиночку за счастьем, — а стойте дружно за правду».
На эти слова Веселкин ничего не ответил.
Утром, на заре, он услыхал пение птиц и, вспомнив свое детство в лесах, вышел.
Он хорошо знал, как чудесно поют тетерева на заре, — но того, что было на Звонкой сече, он не знал никогда. Каждая голова красивой птицы, похожая на красный цветок, склоняется перед восходящим солнцем к земле.
Так и Веселкин, слушая колыбельную песню лесной пустыни, начал склоняться, и еще, бы немного, может быть, и он бы стал и замер, как все. Но взгляд его упал на одну елку среди березовой сечи, всю покрытую красными маленькими шишками, и на них летела уже золотая пыльца.
Тут ему вспомнилась своя далекая елочка, когда свет великий, могучий упал на нее и по-своему она зацвела. Веселкин вдруг вскочил со хвоей лавочки и увидел, что Онисим с порога, с палкой в руке и сумкой с продовольствием за спиной, смотрит на него и, будто насквозь понимая, улыбается.
— Ты думаешь, дедушка, — сказал он, — мне легче твоего расставаться с лесом?
Старик еще больше улыбнулся, как будто слова Beселкина подтвердили его догадку.
Онисим подошел к Веселкину, поласкал его плечо и ответил:
— Тебе, дружок, много легче: ты еще молод. Но кто знает, может быть, мы с Корабельной Чащей еще и не расстанемся.
Так они и разошлись своими путями: Веселкин — в село набирать рабочих, а Онисим надумал себе в эту ночь, как многие в таких трудных случаях, пойти к Калинину и просить его постоять за Корабельную Чащу.
Глава сороковая
Перед тем как рубить и пилить спелый сосновый бор, лесорубы на высоте своего собственного роста вырубают на каждом дереве канавки, как они называют, усы . По этим усам из дерева течет ароматный сок и с усов попадает в особый, подвязанный к дереву стаканчик.
Вскоре после вырубки усов для стока густой ароматной смолы порезанные на дереве участки коры начинают краснеть, и кажется, будто из дерева не смола вытекает, а кровь.
Такая подготовка леса, перед тем, как его рубить, называется подсочкой на смерть .
Так было и в Корабельной Чаще, когда Веселкин добился своего и привел на Звонкую сечу десятки мальчиков для подготовки Корабельной Чащи на сруб.
Под наблюдением Веселкина мальчики устроили себе тут же, на Звонкой сече, в соседстве с избою сторожа, легкие бараки, а потом приступили по молодости без всякого колебания к подсочке на смерть.
Не сразу из-под ножа вытекает смола у сосны. Ничего бы Мануйло снизу и не заметил, не попадись ему на глаза один мальчишка на дереве. Было это рано поутру, когда, уложив детей, Мануйло вышел к прудику захватить воды, одуматься после бури, в чем согласиться с природой, на что попенять, увериться тоже, все ли еще по-прежнему живут в прудике дружные рыбы — вьюн и карась.
Хорошо после бурь и дождей согреться под черным пологом курной избушки, но хорошо тоже, выспавшись, выйти из-под черного тепла на белый свет.
Утро после весенней бури задалось самое мирное, и только-только бы человеку порадоваться, как вдруг, потянувшись кругом, Мануйло что-то необычное заметил, встревожился и пригляделся к деревьям Корабельной Чащи на Третьей горе.
Тут-то вот и оказалось, что на Третьей горе возились какие-то мальчишки с блестящими на солнце ножами в руках.
Приглядевшись получше, пораздумав, Мануйло весь потемнел в лице и сказал сам себе вслух:
— Это подсочка на смерть.
Оставалось только надеяться, что подсочка только что началась и ее еще можно остановить.
Откуда ни возьмись, к этому времени подоспел и Онисим со своей запоздалой вестью о конце войны. Упираясь в кладочки на реке россошинкой своего твердого посоха, старик перешел мостик, пригляделся к Мануйле…
Сколько лет прошло! и вдруг все-таки почему-то вспомнилось что-то.
— Ушкало помнишь? — спросил Онисим.
— Онисим! — узнал тоже Мануйло и тоже вспомнил разговор о палочке, найденной когда-то возле прудика, где исстари жили вьюн и карась.
И вот какой был Мануйло, что шестьдесят лет человеку минуло, все на свете видел, даже Москву и Калинина, а как вспомнил ушкало и о том, как он в простоте своей указал товарищу в лазарете Корабельную Чащу, и теперь встретился с ясными глазами старого Онисима, то не мог глядеть, как на солнце, потупился, смешался.
— Видишь ли ты? — спросил он, указывая на мальчиков со сверкающими ножами в руках.
— Я это знаю, — ответил Онисим, — они только начали подсочку, я спешу: война кончилась, и это дело надо бросать.
— Нет, — ответил Мануйло, — ты не понимаешь всей беды с вашей Корабельной Чащей…
— Не знаю? — повторил Онисим. — Как же так не знаю, что ты говоришь?
И сел на ту самую лавочку-беседку, где и сто и больше лет присаживались люди, и сами собой, не спрашиваясь, выросли четыре березки.
Мануйло, конечно, тут же подсел к старику.
Все рассказал Онисим о том, как пришел к ним солдат с подвязанной рукой и уговорил пожертвовать на войну с врагами Корабельную Чащу. И что он собрался было идти к Калинину, но на дороге, в первой же от сузема деревне, узнал большую радость для всех и тут же вернулся: если кончилась война, то зачем же рубить Корабельную Чащу?
Выслушав Онисима, Мануйло сказал ему только одно:
— Не понимаешь ты, дед, в чем тут наша сказка.
Онисим улыбнулся и поглядел прямо в глаза Мануйлы и ласково сказал ему:
— Могу, конечно, и не понять, друг мой, а ты не гордись и сказку свою обрати в правду.
— Правда, — ответил Мануйло, — дедушка, как была правдой, так и теперь она остается.
— А я про что же сам говорю постоянно молодым? Правда! Да и не я один, а и все деды и прадеды наши учили: «Не гонитесь, деточки, за счастьем в одиночку, гонитесь дружно за правдой».
— Вот так точно мне и Калинин сказал: мало ли найдется у нас лесов для войны, чтобы сделать дубинку из дерева и хлестать ею врага. А есть такие леса, откуда вытекает великая река. Начало такой реки вот и надо хранить. Во всем мире так ведется, что сначала все леса изведут, а потом хватятся, да уж поздно: леса извели, а без лесов на солнце вся правда наша и высохла.
— Тебе это Калинин сказал? — спросил Онисим. И сразу весь помолодел.
— Калинин это сказал, — ответил Мануйло, — и велел мне скорее идти сюда и спасти Корабельную Чащу: есть и бумага от него. Он сказал еще, что по таким заповедным лесам мы будем учиться выращивать новые небывалые леса на защиту мира во всем мире.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: