Ефим Дорош - Деревенский дневник

А всего отсюда до Райгорода километров двадцать. И все это убедительно показывает, сколь разнообразная вещь сельское хозяйство и как нетерпим и губителен в нем шаблон.

Когда мы возвращались в Ужбол, из мелколесья выбежал молодой волк, остановился, поглядел на нашу машину, побежал в овсы и там снова остановился, поворотив к нам внимательную морду с острыми, сторожкими, стоящими торчком ушами.

Вечером к Николаю Леонидовичу пришел колхозник, сказал, что только что вернулся с пожни — допоздна работал, и вышло, что для него не оказалось места в машине, которая повезет людей с ягодами в областной город. Николай Леонидович распорядился, чтобы колхозника этого посадили в первую очередь, — хороший он работник. И Наталья Кузьминична рада была сказать о нем: безотказник.

Потом Николай Леонидович рассказал, что в воскресенье в колхоз приехал из области депутат областного Совета, интересовался ходом сеноуборки. Николай Леонидович пожаловался ему, что ягоды мешают, — если бы не необходимость возить их в областной центр, уборка сена шла бы значительно успешнее. Он сказал депутату, что, хотя в областном городе колхозники продают на рынке вишню по девяти-десяти рублей за килограмм, на месте они охотно продали бы ее по семи. И государственная торговля или кооперация могли бы торговать вишней, — сейчас ее там нет, значит, продавцы и оборудование соответствующих магазинов используются не с полной нагрузкой, от чего и государству убыток, и потребителю неудобство, — и колхозники не тратили бы непроизводительно уйму рабочего времени и сил, от чего опять же государству прямая выгода. Все это Николай Леонидович объяснил депутату, который к тому же — председатель Облпотребсоюза. Депутат прикинул, что по семи рублей за килограмм вишни кооперации платить выгодно, без. промедления, прямо из конторы колхоза, позвонил в область, договорился со своими подчиненными и заверил председателя, что в колхоз немедля приедет заготовитель.

Наталья Кузьминична, выслушав это, сказала, что никто не приедет, обманут, а если и приедут, то тоже обманут. Мы стали возражать, и тогда она рассказала, как обманули ее однажды с молоком. Представитель консервного завода как-то уговорил ее заключить с заводом контракт на поставку молока. И хотя завод платил значительно меньше, чем можно было выручить на рынке, Наталья Кузьминична разочла, что лучше она потеряет несколько сотен рублей, но зато не станет таскать молоко в город, сдаст его тут же, в Ужболе. Ей это еще потому понравилось, что завод обещал, вернее — обязался отоварить сданное молоко валенками, кровельным железом и другими, на выбор, столь же необходимыми дефицитными товарами. Наталья Кузьминична свое обязательство выполнила, даже больше, сдала не триста литров молока, как обязалась, а четыреста, завод же ее обманул: ни валенок, ни железа, ни других товаров Наталья Кузьминична не получила. Понятно, что когда после этой истории заготовитель завода как ни в чем не бывало снова явился к Наталье Кузьминичне с предложением заключить контракт на сдачу молока — эта бесстыжесть больше всего, пожалуй, удивила и возмутила Наталью Кузьминичну, — то она прогнала его, сказав, что пусть сперва валенки и железо дадут.

Пошли тут рассказы и о продавщице местного сельпо, которая вообще не хочет закупать у колхозников продукты, потому что это ей невыгодно, — возни много, а заработков чуть; тогда как от продажи одной только водки в розлив, не считая обсчетов и обвеса, у нее изрядный доход.

И подумалось мне о запущенности нашего торгового дела в деревне, особенно кадрами, о том, какой это мог бы быть могучий рычаг в деле подъема сельского хозяйства, в укреплении смычки между городом и деревней. Хороший, расторопный и честный сельский продавец — и одновременно заготовитель — мог бы сделать для повышения урожайности неизмеримо больше, нежели разного рода уполномоченные, бесчисленные совещания и резолюции.

Забегая вперед, скажу, что обманул депутат; никто не приехал за вишнями в Ужбол. Лучше бы он уж не обещал, не подрывал своего авторитета. А ведь он, я думаю, изучает в семинаре работы Ленина.

Обидно. Обидно потому, что государство ни копейки не потеряло бы, а только выиграло бы от закупки продуктов на месте у колхозников, особенно продуктов сезонных, портящихся. Думается, что; купив вишню по семи рублей, кооперация может продавать ее в областном городе по восьми, — за глаза хватит ей рубля на килограмме для всех накладных расходов и возможных потерь; при цене же на рынке в десять она продала бы эту вишню моментально, не испортив и грамма. Это не требует никаких особых вложений и затрат, тут все зависит от людей, но так как на одну сознательность этих людей рассчитывать трудно, то надо найти форму, очень простую и гибкую, чтобы заинтересовать этих людей материально. Найдена же такая форма в колхозах на сеноуборке, — как только стали давать на трудодни десять процентов сена, дело пошло успешно. И не надо нашим кооператорам, я имею в виду руководителей кооперации, дожидаться здесь правительственных постановлений, пленумов ЦК, — Ленина надо читать, надо думать о прочитанном и принимать быстрые, ответственные решения.

И еще: в сельской лавочке не найдешь ни белого хлеба, ни ламповых стекол, ни дешевых конфет, ни хозяйственного мыла, ни многих других, совсем не дефицитных продуктов. В Райгороде не найдешь кровельного железа и прочих столь же нужных в деревенском обиходе товаров.

Мне могут сказать, что всего этого у нас сейчас недостача.

Согласен. Хотя и сомневаюсь. И вот почему.

Я не видел в Ужболе семьи, где бы не появлялись за чаем белые булки, чай все пьют с сахаром или конфетами, белье стирают мылом, вечером в избах светятся лампы. И валенки имеются у каждого деревенского жителя, и все больше и больше крыш кроют здесь железом или шифером.

Значит, все это, имеется, все это все равно потребляет деревня. Булки, сахар, мыло, ламповые стекла, конфеты и многое другое колхозники покупают в Райгороде, в областном центре, в Москве, забивая тамошние магазины, создавая очереди, мешая, таким образом, горожанам и вызывая у них вредное для нас раздражение против колхозников. Все эти продукты и товары люди таскают на горбу, надрываясь, забивая пригородные поезда, автобусы. При этом, конечно, не очень благодарят город, что тоже вредно для нашего общего дела. А что до валенок, железа и прочего, то на всем этом наживаются спекулянты и воры, сидящие, надо полагать, в некоторых торговых и снабженческих организациях.

А ведь можно сделать простую вещь. По точно определенным дням, в периоды, когда поспевают вишня, огурцы, помидоры, заранее оповестив колхозников, из больших городов могли бы приезжать специальные автофургоны, привозить необходимые деревне продукты и товары, взамен же покупать у колхозников молоко, вишню, огурцы, помидоры… Разумеется, привезенные товары продаются тем, кто продал кооперации свои. Точно так же можно организовать закупку кооперацией яиц, картофеля, лука — продуктов не столь сезонных и не столь портящихся. И вместо множества заготовителей и закупщиков, представителей и кооперации, — и пищевой промышленности, и всяких ресторанных трестов надо иметь на определенный куст деревень только лишь одного человека — он должен быть одновременно и шофером, — который объезжал бы свой район, скупал бы молоко, и яйца, и лук, и картофель, и ягоды, и овощи, продавал бы по предварительным заказам различного рода товары. Купленные у колхозников продукты этот человек сдавал бы по нарядам соответствующим организациям: столько-то и того-то в торговую сеть да прямо в магазин, столько-то и того-то в столовые и рестораны, столько-то и того-то пищевому предприятию, а столько-то и того-то на базу, для отправки в областной центр, в Москву, в другие промышленные города.