Ефим Дорош - Деревенский дневник
- Название:Деревенский дневник
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Ефим Дорош - Деревенский дневник краткое содержание
Ефим Дорош около двадцати лет жизни отдал «Деревенскому дневнику», получившему широкую известность среди читателей и высокую оценку нашей критики.
Изображение жизни древнего русского города на берегу озера и его окрестных сел, острая современность и глубокое проникновение в историю отечественной культуры, размышления об искусстве — все это, своеобразно соединяясь, составляет удивительную неповторимость этой книги.
Отдельные ее части в разное время выходили в свет в нашем издательстве, но объединенные вместе под одной обложкой они собраны впервые в предлагаемом читателю сборнике. К глубокому прискорбию, сам Ефим Дорош его не увидит: он скончался двадцатого августа 1972 года.
Своеобразие данного издания состоит еще и в том, что его оформление сделано другом Ефима Дороша — художницей Т. Мавриной.
Деревенский дневник - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Солнечный, но все же не очень жаркий день. Каждый клочок земли в Райгороде, даже на улицах, засажен помидорами. Предположения предприимчивых горожан на сей раз рухнули: из-за поздней весны и дождливой первой половины лета помидоров мало, да и начнут они поспевать поздно, когда даже сюда дойдут в изобилии южные помидоры, — погорит райгородский обыватель.
Обедаем у Грачевых. Михаил Васильевич, всю жизнь свою прослуживший в гастрономических магазинах и питейных заведениях, весьма оживлен, хотя ему уже семьдесят четыре года. Стол он сервировал сам. Обед наш не так уж богат, да и сервировка у Грачевых не бог весть какая, однако Михаил Васильевич сервировал стол не без изыска, со знанием дела. Он вспоминает, какие были в старое время сорта икры и сколько они стоили, как их, мальчишек, учили по переписанному на русский язык прейскуранту запоминать иностранные марки, вин и к чему какое вино подается. Вспоминает он не без гордости, как в прошлом или в позапрошлом году, когда он еще работал в своей «забегаловке», приехал в Красный трактир — так по старинке называет он нынешнее кафе инвалидов — какой-то генерал и заказал шампанское. Шампанское, разумеется, нашлось, — как и крабы, оно имеется повсеместно, — однако никто не знал, как откупорить. И тут вспомнили о Михаиле Васильевиче, послали за ним в его «забегаловку», он явился, артистически откупорил бутылку и подал ее как следует генералу.
Михаил Васильевич и Дарья Васильевна воспитывают милую девушку Капу, которой семнадцатый год. Она перешла в десятый класс, и что с ней дальше будет, трудно сказать. Если не пойдет в институт, то станет, вероятно, служить по «письменной части», выйдет замуж, будет сажать помидоры и лук, варить варенье. В свободные минуты, как это они делают сейчас с дядей Мишей и тетей Дашей, она будет глядеть в окошко на тихую зеленую уличку, упирающуюся в старинный монастырь, и с интересом, хотя и ленивым, но все же интересом, рассуждать о том, что вон Кривцов пошел куда-то, должно быть в кремль, что вон прошла такая-то, что на паточный, видать, привезли булки, а таким-то везут сено, а Пашка Фадеев поехал на озеро ловить рыбу. И странно помыслить, что Капа комсомолка.
Капа рассказала Дарье Васильевне о нашей недавней встрече с волком, но та перепутала и спросила нас, не испугались ли мы медведя. Когда я поправил ее, она с застенчивой улыбкой произнесла: «Так вот складни-то и складываем». Она имела в виду, что по этому подобию растет сплетня.
Сразу же за чертой города, на болотистом поле возле озера, устроены поля разлива сапропеля. Это — вырытые в земле четыре прямоугольных резервуара, разделенные дамбами и обнесенные дамбой же. В три из них уже налит сапропель, а четвертый, с очень ровным дном, пока еще пуст. Сапропель отстаивается в этих резервуарах, оседает, и на поверхности его кое-где стоит вода. Сапропель выглядит серовато-зеленой студнеобразной массой, лежащей наплывами. Там, где вода ушла, поверхность массы кое-где потрескалась.
Все это уже куда совершеннее того, что я видел в прошлом году на другом берегу озера и под Медведями. Там сапропель сливали в неаккуратно вырытые прямоугольные ямы, обнесенные небрежно насыпанными валами, сквозь которые просачивалась вода. Она уносила из сапропеля на заболоченные луга драгоценный кальций.
В этих полях разлива есть нечто от промышленного предприятия. Одно только плохо: до сих пор не поставлены опыты по намыву сапропеля прямо на поля и луга, хотя для этого можно было бы использовать бросовый приозерный кочкарник.
А ведь год уже минул с тех пор, как приезжала министерская комиссия.
С полей разлива мы едем в село с необычным названием — Медведи. Мы едем смотреть, как повлиял сапропель на капусту, под которую его вносили нынешней весной. С нами, кроме Андрея Владимировича, научный сотрудник опорного пункта, женшина лет сорока пяти, агрохимик, работающая теперь на опорном вместо Андрея Владимировича.
Капуста, которую мы смотрим, весьма средняя, сказать что-либо о влиянии сапропеля нельзя. Она заросла сорняками, да и земля здесь неважная, неизвестны и сроки посева. Может быть, при скудости почвы, засоренности, да еще если сажали капусту в неблагоприятные сроки, она бы без сапропеля была значительно хуже. Но установить этого нельзя, так как настоящих контрольных делянок не оставлено. Агрохимик наш, правда, утверждает, что по краям поля сапропеля не было, капуста там, на мой взгляд, такая же. Впрочем, высокоученая эта дама не может показать нам точную границу, за которой уже не сваливали сапропель, говорит она как-то сбивчиво, неопределенно, Оно и — понятно: опыт, если это можно назвать опытом, ставила не она, а шефствующий над колхозом техникум. Она не может даже точно сказать, сколько же вносили на гектар сапропеля, называет каждый раз другое количество возов, да и возы ведь могут быть разные, — какая это мера для научного опыта!
Можно считать, что и этот год потерян.
Нет сомнения, что сапропель повышает урожайность растений, но надо знать, сколько и когда вносить его под ту или иную культуру, на той или иной почве. Надо изучить способы намыва его на поля. Вот для этого и следует ставить опыты, но только на нормальном агротехническом фоне, оставляя каждый раз контрольные делянки.
С этой целью разумно было бы вместо опорного пункта организовать научно-исследовательскую станцию с небольшим, но толковым штатом работников. Вообще после Андрея Владимировича, на мой, взгляд, пункт никакой пользы не приносит. Андрей Владимирович осушил в Ужболе Бель, с которой колхозники снимают сейчас отличные укосы сена, хорошие урожаи капусты, развел там бекманию. Он поставил вопрос об осушении котловины озера Каово и добился, что сейчас уже готов проект осушительных работ. Наконец, он занялся сапропелем, заинтересовал им, как и всей проблемой озера, печать, научную общественность, местные колхозы, районные и областные организации, добился того, что Райгород получил землесос и сапропель стали добывать, снабжать им колхозы.
А вот наш агрохимик даже не могла проследить, чтобы небольшой опыт с сапропелем, внесенным под капусту, был проделан в соответствии с самыми элементарными правилами. Между тем она получает в месяц две тысячи двести рублей, на сто рублей больше первого секретаря Райгородского райкома партии. Надо ли говорить о масштабах ее и его работы, о пользе, приносимой ими, об ответственности, лежащей на каждом из них. Дорого обходится народу такая наука, особенно если учесть, что подобных пунктов и станций в стране множество и что работают они в значительном числе случаев столь же оторванно от колхозного производства.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: