Антон Макаренко - Том 1. Педагогические работы 1922-1936

А нужно еще заметить, что по отношению к нашим выпускникам правлением решительно ничего не сделано, чтобы жизнь их была хоть на первое время сносной. Вот те девочки, которые работают в «Динамо» и которых т. Э. обвиняет в кражах. Сколько времени они должны были жить на 30 рублей в месяц?

Правление совсем не знает, как мне трудно пришлось с выпускниками без квартир и без каких бы то ни было ассигнований для первоначальной помощи выпускаемым.

При таком положении возможны рецидивы. Правда, что касается девочек с «Динамо», то рецидивы тут едва ли установлены. Поскольку я был в силах проверить заявление т. Э., в кражах этих можно основательно сомневаться. По рассказам коммунаров и бывших коммунаров, некоторых девочек подозревали в краже пальто у работницы и даже арестовали и отправили в районную милицию (между прочим, всех). Подозрение на них пало только потому, что они раньше кончают работу и раньше уходят. Разумеется, сыграло роль и то обстоятельство, что они беспризорные. Девочки уверяют меня, что в краже они не участвовали, что из района их скоро выпустили, что пальто украдено уборщицей, которая за это и уволена. Проверить эти данные я не мог, так как местком, к которому я обратился с вопросом, ответил мне через бывшего коммунара Бокова, что с такими вопросами я должен обращаться в угрозыск. О других случаях никто ничего не знает.

Признаюсь Вам откровенно: в постановке этого вопроса т. Б-вым я ничего не могу понять. Вопрос ставится в форме по меньшей мере странной. Никто не спрашивает, насколько политически воспитаны наши коммунары, насколько они быстро идут вперед по пути политического развития. Спрашивают о другом: применяются ли вот такие-то и такие-то политические средства, якобы обеспечивающие политическое воспитание. Б-в глубоко убежден, что политическое воспитание проводит он, а так как он сравнительно мало бывает в коммуне и так как коммунары чрезвычайно заняты, чтобы лишний раз посидеть на заседании, то он и делает вывод, что политическое воспитание поставлено слабо.

Но я имею дерзость думать, что политическое воспитание вовсе не проводится товарищем Б-вым, который, собственно говоря, и не умеет его проводить, ибо для этого нужно иметь и специальные знания, и специальные способности, и подготовку. Я вовсе не склонен уступить товарищу Б-в честь политического воспитания коммунаров до конца и безраздельно. И если учитывать не только работу товарища Б-ва, а учитывать работы и всего персонала, и мою собственную, а самое главное, всю работу коммуны, весь цикл напряжения и тона, работу всех коммунарских органов, то даже с точки зрения «метода средств» политическое воспитание будет найдено.

По Б-ву, выходит так: начались занятия на рабфаке, не стало хватать времени у коммунаров для заседаний — и исчезло политическое воспитание. Но ведь рабфак существует только с 1 октября? А до 1 октября что было? Ведь коммунары в течение двух месяцев вовсе не работали в школе, а в течение всей зимы работали гораздо с меньшей нагрузкой, чем на рабфаке. Наконец, половина коммунаров не состоит на рабфаке.

И во все эти времена политическое воспитание проводилось если не Барбаровым, то кем-нибудь другим.

Если бы я полагался на товарища Барбарова и ожидал только от его работы каких-либо эффектов, я был бы круглым дураком и самым последним заведующим.

Я очень уважаю т. Б-ва, и он хороший работник, но как работник на прямом рабочем фронте с ребятами — он уступит многим нашим педагогам. Б-ов, собственно говоря, никогда и не был постоянным работником в коммуне. Для того чтобы с ребятами что-нибудь делать, нужно проводить с ними все время. Б-ов вовсе не политрук и вовсе не мой заместитель. Он постоянный представитель правления в коммуне, пользующийся доверием правления в большей степени, чем завкоммуной (что вполне естественно). И как представитель правления, как участник общих организационных усилий, он принимал участие и в организации политического воспитания.

Главный процесс политического воспитания в коммуне организован мной, и я за него отвечаю, если судить по результатам, а не по применяемым средствам.

Несмотря на всю мою беспартийность, я совершенно не могу понять, как можно говорить о воспитании в Советском Союзе, предполагая, что оно поставлено правильно, и думать, что политическое воспитание где-то отсутствует. Каждый воспитательный шаг у нас должен быть проникнут политическим воспитанием, и если это не так, то все наше воспитание просто вредительство и никуда не годится. Политическое воспитание — это не отдельный участок в коммуне, а это именно и есть наше воспитание. Если мне говорят, что у меня все хорошо, но нет политического воспитания, то я должен понимать это так, что вся работа вообще ничего не стоит и меня нужно гнать.

В таком случае спрашивается, о чем же говорят?

Если говорить о политическом образовании, то и сам Б-ов признает, что коммунары очень быстро идут вперед в своем политическом развитии; для этого достаточно, впрочем, прочитать зачетные работы коммунаров по предмету Б-ва на рабфаке. Если говорить о политическом настроении, то оно для всех явно и ясно. За три года у нас был только один случай, когда коммунар Куксов стал высказывать что-то вроде троцкистских мыслей, но это течение коммунары в два счёта назвали куксизмом и оно заглохло и сам Куксов успокоился.

При этом вовсе неправильно было бы думать, что коммунары слабо осведомлены о всех явлениях текущей политики. Они много читают газет и книг, они в курсе событий и очень активно их обсуждают и относятся ко всем вопросам с большой страстью. Если говорить о коммунарах как о будущих членах нашего общества, то я ручаюсь за них, ручаюсь за их первосортность.

О чем же тогда говорят?

Говорят о том, что такие-то и такие-то средства политического воспитания не применяются. Какие средства?

Вот одно из них: общественно полезная работа — один из самых вредных политических предрассудков в нашей педагогике. Самый термин «общественно полезная» работа говорит много, и как будто называется им полезное дело. На практике работу вся работа эта сводится к тому, что воспитанники должны потерять огромное количество времени для разного хождения, должны принять участие в работе, которой они не знают, и при этом обязательно они должны что-то упустить в той работе, которую им на самом деле с большой (политической) пользой для себя нужно было сделать и можно было сделать.

Никаких методик «общественно полезной работы» нет, она всегда является дилетантством и головотяпством. И в самом лучшем случае она представляет из себя ряд припадков, имеющих чрезвычайно вредное политическое значение.