Антти Тимонен - Мы карелы

Наконец Левонен и его спутники поели и вернулись в избушку.

— Ты что, больной, что ли? Все лежишь… — спросил Левонен у Юрки. — Мог бы встать и хоть посуду помыть.

— Я свою посуду помыл, — буркнул Юрки в ответ.

— Ну-ну! — заключил Левонен многозначительно.

Борисов и Кирьянов ждали, пока Левонен выбирал себе место на нарах. Наконец Левонен улегся.

— Да хранит нас бог и сбережет наш покой… — вздохнул он и добавил, глядя на Юрки: — …раз уж солдаты теперь пошли такие, что им лень стоять в карауле.

— Ничего, бог постережет, — невозмутимо ответил Юрки. — Ежели он не постережет, то от часовых толку мало.

В вершинах деревьев шумел ветер. Дождь перестал, и начало проглядывать солнце.

Не успел Юрки задремать, как Левонен разбудил его:

— У нас большие ноши. Ты поможешь нам нести?

— Нам не по дороге, — сообщил Юрки.

— Как не по дороге? Куда же ты путь держишь?

Юрки ответил неопределенно: время, мол, сейчас такое, что не положено говорить, куда и зачем идешь. Должны же члены правительства понимать, что солдат подчиняется лишь своему непосредственному начальству и что есть вещи, которые солдат не имеет права разглашать…

Когда Юрки проснулся, все спали. Лишь перед избушкой на чурбаке возле стола сидел Кирьянов, сменивший на посту Симо. Увидев Юрки с кошелем, он спросил:

— Ты пошел? А что сказать, если спросят?

— Скажи, что Юрки ушел по делам Карелии. Ну, бывай.

Сперва Юрки шел по тропе в сторону Вуоккиниеми. Но, скрывшись с глаз Кирьянова, он свернул налево и пошел прямо по лесу. Взмокшая от пота рубашка уже прилипла к спине, а он все шел, не останавливаясь. Лишь оказавшись в глухой низине, поросшей густым ельником, он сделал привал и решил позавтракать. В кошеле у него осталось несколько окуней, пойманных вчера Симо.

По небу плыли легкие облака. Из распустившихся почек выглядывали зеленые листики величиной с мышиное ушко. Юрки лежал на мшистой земле и разглядывал их. На душе у него вдруг стало спокойно. Да, теперь он сделал свой выбор, и от него он уже не откажется. Так что чуток и подремать можно. Что будет дальше, там видно будет. Сверху грело солнышко, сбоку подогревал костер: они словно соревновались. Но ветер опять начал усиливаться. Верхушки деревьев раскачивались где-то высоко-высоко, и, глядя на них, возникало приятное ощущение, будто мшистая земля, на которой Юрки лежал, тоже мерно покачивалась.

— Ну и здоров ты дрыхнуть, Юрки, — сказал кто-то спокойным голосом, и Юрки проснулся. Возле костра на корточках сидел какой-то мужчина, поправляя головешки. Его широкое лицо обросло бородой, серые глаза смотрели устало и настороженно.

— Васселей?!

Юрки сел и протянул Васселею свой кисет.

— Откуда и куда?

— А ты? — насторожился Васселей.

— Я из Тахкониеми. Привет тебе из дому.

— Спасибо. Хотя и не догадались они с тобой послать привет, все равно спасибо. Как они там?

— Да что они… Живы-здоровы. Ты домой идешь?

— Домой? — В глазах Васселея появилось такое выражение тоски и боли, что Юрки отвел свой взгляд. — Скажи, Юрки… Знаю, тебе можно верить… Могу я идти домой? Чья там власть?

— Не знаю, какая там власть. Красные финны взяли Ухту. Наше правительство сбежало в Вуоккиниеми. Вот такие дела у нас…

Васселей взял прут и стал шевелить головешки, хотя они и без того уже разгорелись.

— Красные, значит, могут прийти в Тахкониеми?

— Я их не видел и не спрашивал, куда они идут, — угрюмо ответил Юрки.

Васселей сходил за водой, поставил котелок в огонь, закурил, задумался.

— Так ты думаешь, домой мне ходу нет? — спросил он опять.

— Решай сам. Мы, карелы, народ, привычный ходить по лесам. И если след где увидим, сразу можем сказать, кто прошел. А какие следы ты оставил, сам знаешь…

— Про свои следы я у тебя не спрашиваю, — оборвал его Васселей.

— Давай не будем ссориться, — предложил Юрки. — И так хватает ссор да драк, без нас с тобой. Вот что ты мне скажи, Васселей. Ты не из тех, кто ходит и народ собирает, чтобы с Советами воевать, а?

Васселей долго молчал.

— Этих собирателей и без меня хватает, — ответил он хмуро. — Ты читал вот это?

Юрки мельком взглянул на обложку брошюры, которую Васселей достал из-за пазухи, и в руки ее не взял. Брошюрка называлась «За свободу Карелии!».

— Я курю трубку, — пояснил он. — На закрутку мне бумага не требуется.

Васселей хотел бросить брошюрку в костер, но, подумав, сунул ее за пазуху.

— Тунгуда поднимается против Советов, — сообщил он Юрки. — Там признают лишь ваше правительство.

— «Ваше правительство»… Как будто ты не за это правительство… Или ты уже не карел?

— Давай не будем о том, кто карел, кто нет.

— Давай не будем. Но кто бы я ни был, я твои речи слушать не хочу. Смотри, у тебя кипит.

Васселей снял котелок с огня, высыпал туда остатки крупы.

Наконец он не выдержал и спросил у Юрки о том, что давно вертелось на языке:

— О Мийтрее-пустомеле ты что-нибудь слышал?

— Люди говорили, будто видели его в лесу. В деревню он не заходил, — пояснил Юрки.

— Не к красным ли он пробирался?

— Куда же ему еще идти? Не к вам же…

— Слушай, Юрки. — Губы Васселея задрожали. — Если ты мне начнешь, тут о Мийтрее… Так я… так мы с тобой врагами сделаемся на веки вечные. Понял?

— Да мы и так что враги.

— Ты тоже, видно, не из красных, раз бежишь от них. Чего ты на меня волком глядишь? Дорожка у нас с тобой одна.

Юрки вскочил и схватил свой кошель.

— Слушай, ты… Нет, дорожка у нас не одна. Слышишь, не одна…

И он пошел от костра, не оглядываясь.

У Юрки мелькнула мысль, что Васселею ничего не стоит послать ему вдогонку пулю.

Но Васселею даже в голову не пришло стрелять вслед Юрки. Никакой неприязни у Васселея к Юрки не было. Когда-то в молодости они вместе работали на сплаве, а когда жители соседних деревень сходились на праздник, который у каждой деревни был свой, они вместе с Юрки плясали кадриль и играли в рюхи. Их деревни отделяли каких-нибудь полсотни верст, расстояние не такое уж и большое для Северной Карелии. Юрки отличался исключительной честностью и трудолюбием, он был немногословен и всегда настроен мирно. Даже когда случались драки между парнями, обычно без особого повода, просто так — деревня на деревню, то Юрки не вмешивался, наоборот, успокаивал и примирял. Вы, мол, только людей смешите. Однажды, правда, кто-то в пылу драки задел Юрки и в ответ получил тут же такой удар, что долго отлеживался на траве…

И вот Юрки рассердился и ушел. Васселею было больно слышать, что им с Юрки не по пути. Неужели их дороги больше не сойдутся? Васселею так хотелось, чтобы дорожка у них была одна, но у него не нашлось силы подняться и пойти вместе с Юрки. Он остался один.