Иван Лазутин - Родник пробивает камни
- Название:Родник пробивает камни
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Профиздат
- Год:1981
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Иван Лазутин - Родник пробивает камни краткое содержание
В центре романа Ивана Лазутина «Родник пробивает камни» — рабочая династия Каретниковых, пять поколений которой связаны с Московским заводом имени Владимира Ильича. Автор рассказывает о судьбе молодой девушки Светланы Каретниковой, яркой, одаренной личности, не поступившей после окончания школы в театральный институт и пришедшей на завод, где работали ее отец и дед. В дружном рабочем коллективе формируется характер девушки, определяется ее четкая жизненная позиция.
Родник пробивает камни - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Увлеченный воспоминанием юности, он вдруг принялся рассказывать о минувших студенческих годах. Одним из главных действующих лиц в этом рассказе была тетушка Светланы — Капелька Хлыстикова, которую кто-то из товарищей прозвал Психеей. Эту кличку припечатали так прочно, что и теперь, когда собираются старые друзья студенческих лет, то вспоминают не Капитолину Хлыстикову, а Психею.
На углу Садовой и улицы Горького, у выхода из метро «Маяковская», неведомо откуда вывернувшаяся цыганка так ловко и так неотразимо навязчиво всучила в руки Светланы цветы (называя при этом Сергея Стратоновича то красавчиком, то молодым и интересным), что сконфуженный и растерявшийся Кораблинов долго шарил по карманам, забыв, в какой из них он положил деньги. Самым страшным для него в эту минуту было не обнаружить денег. Он знал, что от привязчивой и нахальной цыганки можно ожидать всего. Чего доброго, возьмет да и пустит вдогонку такое, что одним словцом разорвет те ниточки задушевной беседы, которые незаметно теперь соединяли его со Светланой. Возьмет и обзовет жадным стариком!
Поспешно достав трехрублевую бумажку, которую цыганка чуть ли не выхватила из его рук, Кораблинов, не дожидаясь сдачи, поспешно увлек Светлану от торговки, упрямо норовившей всучить ей еще букет. Была у него давнишняя странность: он боялся цыганок-гадалок. Возьмет да и нагадает, что скоро помрешь. Тогда ходи и считай дни… А эта ко всему прочему могла опозорить одним словом.
Отойдя на несколько шагов от торговки, Кораблинов услышал брошенное ему вдогонку:
— Спасибо, красавчик! Исполнятся твои хлопоты…
Многолюдную, запруженную пестрыми волнами пешеходов и прибоем машин улицу Горького перешли молча. Несколько раз встречные прохожие, узнававшие Сергея Стратоновича, приветливо улыбались и почтительно ему кланялись. Две молоденькие девушки дважды забегали ему навстречу и, замирая, завистливо пожирали глазами не столько самого Кораблинова, сколько его спутницу. К этим поклонам знакомых к незнакомых Кораблинов привык. В молодости это внимание окрыляло, кружило голову, а сейчас многое стало приниматься спокойно. И все-таки было приятно…
Светлана чувствовала себя неловко, как на сцене.
Тихой улицей Чехова они вышли на площадь Пушкина. У фонтана Сергей Стратонович остановился. Глядя на искрящиеся разными цветами прозрачные струи, которые переливчато-радужно дробились в воздухе, он о чем-то задумался. По его печальным глазам Светлана поняла, что в эту минуту он совершенно забыл о ней. Мыслями он улетел в свое, дорогое, сокровенное… Так продолжалось с минуту, а может быть, и больше… Потом Сергей Стратонович приглушенным и каким-то усталым, грудным голосом (в этой усталости Светлана почувствовала волнение большого актера) начал читать монолог Самозванца из «Бориса Годунова».
Начал почти шепотом:
Вот и фонтан; она сюда придет.
Я, кажется, рожден не боязливым;
Перед собой вблизи видал я смерть,
Пред смертию душа не содрогалась.
Мне вечная неволя угрожала,
За мной гнались — я духом не смутился
И дерзостью неволи избежал…
Светлана слушала, затаив дыхание и подняв на Кораблинова глаза, в больших зрачках которых отражались радужные всплески огненных струй фонтана.
Кораблинов совсем забыл, что кругом люди, что здесь не сцена, а площадь, вечерней столицы с ее пестрой, разноликой толпой. Читал уже почти в полный голос, иногда переходя на шепот:
Но что ж теперь теснит мое дыханье?
Что значит сей неодолимый трепет?
Иль это дрожь желаний напряженных?
Нет — это страх. День целый ожидал
Я тайного свидания с Мариной…
Скорбные складки рта, гордый поворот головы и величественная осанка Кораблинова — все это Светлане казалось необыкновенным, красивым, сильным. Такие лица вставали в ее воображении и раньше, когда она читала трагедии Шекспира и Шиллера. Чем-то демоническим, не подвластным земным силам были отмечены эти лица. Но то были книжные герои. То было все только плодом воображения. Теперь перед ней стоял живой человек, непонятный, властный, куда-то манящий… А куда — она и сама не знала. Она чувствовала только одно: впервые в жизни в ней просыпалось доселе неведомое чувство слепого преклонения перед неукротимой властью этого большого, сильного человека.
— Сергей Стратонович!.. Сергей Стратонович!.. — почти шепотом проговорила она.
Кораблинов, словно очнувшись, сделал движение рукой, как будто снимал с глаз прилипшую вязкую паутину, и строго свел свои черные буруны бровей. Бросив взгляд поверх голов прохожих, он взял Светлану под руку и направился с ней к памятнику Пушкина.
Купленные у цыганки цветы Кораблинов положил к подножию поэта.
— Не возражаете? — тихо спросил он, грустно и немножечко смущенно глядя в глаза Светланы.
Теперь его лицо было уже не таким, каким оно было десять минут назад.
— Что вы!.. Конечно, Сергей Стратонович! — Светлана всплеснула руками.
Даже в том, как он положил цветы к подножию поэта, она заметила что-то необычайно утонченное, благородное.
Некоторое время стояли молча, словно совершая торжественный обряд поклонения. Потом обошли памятник кругом и свернули на улицу Горького.
В этот вечерний час центральная улица столицы жила в своем прибойно-разноцветном, многоязыком водовороте. Здесь, на этом небольшом отрезке пути от площади Пушкина к Охотному ряду, можно встретить низкорослого крепыша японца и тонконогого, статного негра-туриста или спортсмена, светлоглазого прибалтийца и смуглого грузина… И все это разнообразие одежд, языков, наречий, возрастов и рас, точно в гигантском зеркале, отражалось в неоновых витринах и окнах первых этажей.
Конечно, это не Бродвей, каким его рисуют журналисты. Здесь не пылает ночью пожар реклам… Но это больше, значительнее и чище, чем Бродвей. Это — улица Горького. Это — Москва!
— Сергей Стратонович, в газетах писали, что недавно вы в составе большой группы советских артистов и режиссеров были в заграничном путешествии? — спросила Светлана, которой вдруг показалось, что помолчи они еще минуту — и Кораблинов зевнет и, извинившись, протянет ей на прощание руку.
— Да, это был неповторимый месяц, — рассеянно ответил Кораблинов, кивнув на приветствие встречного седого человека почтенного возраста.
— Расскажите, пожалуйста, Сергей Стратонович. Кроме юга, я еще нигде не была.
И Кораблинов начал вспоминать о своей последней заграничной поездке. Париж, Рим, Венеция, Вена… Эти города вставали в его рассказе зримо, ярко. Рассказывать Сергей Стратонович умел. Он говорил, а в воображении Светланы оживала экзотика далеких стран, она слышала мелодии неаполитанских рыбаков, которые с песней встречают солнце и с песней его провожают. А море!.. Широкими мазками смелого художника Кораблинов точно, почти до физического ощущения, передавал яркий и многоцветный колорит итальянской природы, язык, привычки, нравы людей, их обряды, одежду, танцы. Любовно живописал он Италию, с ее тихими зеленоватыми морскими бухтами, над которыми даже воздух кажется наполненным мелодией песен.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: