Иван Лазутин - Родник пробивает камни

Так тщательно Сергей Стратонович не брился уже давно. Прикладывая горячее — почти из кипятка — полотенце к морщинистым, с рубчатыми складками, щекам, он усиленно растирал кожу, хлопал пальцами по скулам, пытаясь хоть немного разутюжить густую паутину морщин у глаз.

Кончив с бритьем, надел свой любимый, с сиреневым оттенком, коричневый костюм. Узкие брюки, скошенные плечи пиджака, по-юношески завязанный темно-вишневый галстук точно сбросили с плеч Кораблинова добрый десяток неизвестно когда и откуда набежавших лет.

— Чего это ты так расфрантился? Можно подумать, что на свидание собрался. — Серафима Ивановна с шумом прошла мимо ванной, держа в руках медный таз с розовато пенящимся вареньем.

Как бы отшучиваясь, Кораблинов в тон жене ответил нараспев:

— Да, да, Симочка, на нежное, любовное свидание. — И, чувствуя, что не до конца доиграл шутку, громко, так, чтоб слышала Серафима Ивановна добавил: — С юной распрекрасной Дианой — Варлампием Провоторовым.

В эту минуту Сергей Стратонович был рад, что жена последнюю неделю помешалась на варенье. Главное теперь состояло в том, чтобы незаметно, без наказов и напутствий, выйти из дому, а там, возвратившись, он сумеет сказать, где был и что делал. Улучив момент, когда жена снова вернулась на кухню и, мешая свой густой бас со звоном кастрюль, забыла о нем, он, мягко приседая, на цыпочках прошел по коридору. Беззвучно открыл дверь и, поспешно закрыв ее, вызвал лифт. Он пришел быстро, — очевидно, был на соседнем верхнем этаже. Просторный вестибюль обдал каменной прохладой.

Волновался как юноша перед первым свиданием. А время тянулось медленно, как волы в гору. Чтобы скоротать оставшиеся минуты, Кораблинов прошелся до планетария, потом вернулся назад. У зоопарка купил три розы и по гранитным ступеням поднялся в молоденький скверик перед высотным домом.

«Не смешон ли ты, Кораблинов?.. Что ты затеял?..» — эти мысли, как липкая, неотвязчивая паутина, цеплялись одна за другую, путали. И чем меньше оставалось времени до назначенного часа свидания, тем сильнее захлестывали приливы давно забытого юношеского трепета. Вот наконец минутная стрелка поднялась вертикально и, кажется, замерла на одном месте.

Кораблинов крепко сжал в руке колючие стебельки роз, завернутые в целлофан, остановился у скамейки, крайней от входа в скверик со стороны площади. Отделившийся от бутона розы слегка поблекший, почти прозрачный лепесток вяло перевернулся в воздухе и упал на лакированный носок черного ботинка, Сергей Стратонович хотел поднять лепесток, но раздумал. Не решился нагнуться. При его высоком росте почти никто не замечает просвечивающую сквозь реденькую пелену седых волос лысину на макушке. А если нагнуться… Нет, нагибаться ему нельзя. С минуты на минуту должна прийти Светлана.

Заглядывая в лица прохожих, он временами испытывал сковывающую его неловкость: пожилой человек, известный в стране актер, ведущий кинорежиссер, отец семейства и дважды дед… пришел на свидание с девчонкой. Но здесь же успокаивал себя тем, что вышел не на интимное свидание, а на встречу с поклонницей его таланта. А талант без поклонения как камин без дров — холоден, не греет. Пусть это звучит банально, пусть этот афоризм затаскан в альбомах провинциальных статистов, но артисту как воздух нужны аплодисменты, ему нужны любовь и восхищение толпы… И в этом желании славы, поклонения есть какая-то возрастающая пагубная прогрессия, ненасытная алчность: чем больше славы, тем больше ее хочется.

Прошло еще несколько минут. Светлана не появлялась. «Неужели не придет?» — билась в голове тревожная мысль.

Встретившись взглядом с хитроватой улыбкой молоденькой женщины, просеменившей мимо (в ее летучем взгляде, который на какое-то мгновение задержался на Кораблинове, было столько лукавого злорадства, что Сергей Стратонович от смущения чуть не выронил из рук букетик роз), он почувствовал, как в нем начинает закипать смутное озлобление. На кого — не знал.

Чье-то легкое прикосновение к локтю левой руки заставило Сергея Стратоновича вздрогнуть. Он повернулся.

— Простите, Сергей Стратонович, я немного опоздала…

В голубоватом плаще, стройная и гибкая, как молодая озерная камышинка, она показалась Кораблинову необычайно красивой.

Мимо спешили прохожие. На лавочках сидели люди, неподалеку, на Садовом кольце, перед светофором, росло скопище машин. А высоко в небе, чуть не задевая шпиль высотного здания, плыли дымчатые, с розовой подпалинкой, облака. В какое-то мгновение все это потеряло смысл и свое значение. Кораблинов видел только большие, виноватые глаза Светланы, в глубине которых светилось искреннее восхищение.

— Я о вас так мало знаю, — сказал Кораблинов. — Расскажите о своем заводском народном театре. Я слышал, что руководителем у вас Корней Брылев.

Они на перекрестке перешли Садовую и направились в сторону площади Маяковского. Светлана, прижав от волнения к груди руки, принялась рассказывать о том, что она уже участвовала в пяти спектаклях, поставленных Брылевым, что, если она не поступит в этом году в институт, то провал этот будет для нее большим несчастьем, что все в семье ее живут одной тревогой и заботой о ее будущем… Не скрыла она также и энергичного вмешательства тетушки, которая со студенческих лет хорошо знает Сергея Стратоновича. Это она, Капитолина Алексеевна Хлыстикова, помогла ей встретиться с Кораблиновым.

При упоминании фамилии Хлыстиковой по лицу Кораблинова пробежали светлые зайчики добродушной веселости. Он даже почему-то вздохнул и, замедлив шаг, так посмотрел на Светлану, точно старался еще раз увидеть в ее лице поразительное сходство с той Капитолиной Хлыстиковой, которую он хорошо знал в юности.

— И что же она говорила вам обо мне?

— Тетушка убедила меня, что вас нужно чем-то обязательно удивить и поразить… А я это не умею. А потом, она много и весело рассказывала о ваших… — Светлана замялась.

— О моих?.. Ну, что же вы не договариваете? — подбадривал ее Кораблинов, с каждой минутой открывая все новые и новые черты поразительного сходства Светланы с Капитолиной Хлыстиковой.

— О ваших странностях, — нерешительно ответила Светлана, и стыдливо опустила голову.

Сергей Стратонович громко расхохотался, не обращая внимания на прохожих, которые поворачивались в их сторону.

— А еще тетушка говорила, что вы не только талантливый и оригинальный человек, но и очень влиятельный в институте. Главное, как она сказала: вас нужно чем-то поразить.

Кораблинов снова расхохотался.

— Я вас отлично понимаю, — рассеянно проговорил Кораблинов. — Я подумал сейчас не о вас. Я подумал о другом. Ваша тетушка, Капитолина Хлыстикова, когда-то ее звали Капелькой, осталась такой же проказницей и сумасбродкой. — Сергей Стратонович покачал головой, с минуту помолчал, на ходу подлаживаясь к шагу Светланы.