Берды Кербабаев - Капля воды - крупица золота

— Здесь курить нельзя. Прошу вас соблюдать установленный порядок.

— Ах, извините. Не знал.

Меллек скомкал папиросу и бросил ее себе под ноги. Судья покачал головой:

— Меллек Веллек, кажется, вы человек культурный, образованный…

— Вы угадали, я иногда по складам читаю газеты… — В голосе Меллека звучали издевательские вотки.

Судья принял официальный тон:

— Свидетель Меллек Веллек. Вы знакомы с обвиняемым, Мурруком Гышшиевым?

— Знаком — не то слово. Я знаю его чуть не со дня рождения.

— И что вы можете о нем сказать?

Меллек откашлялся:

— Хм… Если мой долг — говорить правду, то я обязан аттестовать Муррука Гышшиевича лишь самым положительным образом.

— Мы слушаем вас.

— В мире, конечно, происходят порой самые удивительные события. По воле стихий временами даже земля сотрясается. Так вот, меня меньше поразило бы землетрясение, чем тот факт, что уважаемый Муррук Гышшиев, видный хозяйственник, человек, всем известный, сидит на скамье подсудимых. Я мог бы поверить даже в то, что от верблюда родился осел, но я не верю утверждениям следствия — что Муррук Гышшиевич запустил руку в государственный карман. Это не укладывается в моем сознании!

Судья остановил его:

— Ближе к делу, свидетель. Выводы следствия будет обсуждать суд, а вы подробней, без общих слов и патетических восклицаний, расскажите все, что вам известно об обвиняемом. И помните: вы несете ответственность за свои показания. Лжесвидетельство наказывается в уголовном порядке.

Меллек вскинул голову, на лице его было написано высокомерие.

— Я попросил бы разговаривать со мной повежливей. И не грозить мне. Я все-таки не обвиняемый, а свидетель.

— Вот именно. Свидетель. А не адвокат Муррука Гышшиева. Ваш тон, по меньшей мере, неуместен.

— Ваш — тоже. Я ведь, не какая-нибудь пешка, а член коллегии министерства.

— Суд в данном случае не интересует ваше служебное положение.

Присутствующие с интересом следили за препирательством между судьей и Меллеком Веллеком. На иных производили впечатление и его солидная осанка, и независимость, смелость его ответов. Те же, кто хорошо, знали Меллека, усмехались: и здесь он не может оставить своих замашек, раздувается, как варан.

Меллек пожал плечами:

— Я полагал — суд все должен учитывать.

— Суду, прежде всего, нужны конкретные, правдивые показания по делу Муррука Гышшиева. Если вам больше нечего сказать — можете считать себя свободным.

Меллек не ожидал, что его осадят столь решительно. Апломб, с которым он держался, не сослужил той пользы, на какую Меллек рассчитывал. Но ему необходимо было защищать Муррука до конца: во всяком случае, убедить подсудимого, будто он, Меллек, сделал для него все, что было в его силах.

Поэтому он торопливо проговорил:

— Простите, товарищ судья. Зачем же вы так?! Я могу многое сказать о Мурруке Гышшиевиче. Только Мне хотелось бы, чтобы моим словам доверяли.

— Суд решит, насколько они заслуживают доверия.

— Я хотел бы остановиться на происхождении Муррука Гышшиевича. Если вы проследите его родословную, то легко убедитесь, что в его роду не было никого, кто способен был бы на нечестные поступки. И сам он получил достойное воспитание. Всех удивляло, что в детстве он не пил козьего молока, а он просто не хотел лишать козлят их доли. И в юности он и травинки не мог бы отнять у овцы…

Судья постучал по столу карандашом:

— Свидетель, вы опять уводите нас в сторону. Муррук Гышшиев обвиняется в злоупотреблении служебным положением, в темных махинациях, в присвоении государственных денег — а вы пытаетесь его обелить с помощью общих фраз и ничем не подкрепленных заверений в его честности. По имеющимся у нас сведениям, именно вы помогли ему получить крупную хозяйственную должность на участке Рахмет. Вот и расскажите: в силу каких таких заслуг обвиняемого вы ему покровительствовали, где и кем он работал раньше, как проявил себя на местах предыдущей работы, почему увольнялся с них. Вы же не могли давать ему рекомендации, не зная обо всем этом.

Весь гонор слетел с Меллека Веллека. На эти конкретные вопросы он предпочел бы не отвечать… И начал юлить:

— Видите ли… Муррук Гышшиевич не всегда умел подладиться к руководству, угодить ему. А у нас пока не везде умеют ценить кадры. Взять тот же участок Рахмет — там прямо чехарда с кадрами, люди меняются, как в древние времена в очереди за водой. Начальник участка Бабалы Артыков старается избавиться от неугодных ему работников — стряхивая их, словно глину, прилипающую к подошвам.

Из зала послышался возмущенный возглас:

— Ложь! Бабалы Артык не церемонится только с лодырями, пьяницами и жуликами!

Судья предупреждающе поднял руку:

— Спокойней, товарищи! Прошу соблюдать порядок. Свидетель, можете ли вы привести примеры необоснованных увольнений на участке Рахмет?

— Лучший пример — расправа с Мурруком Гышшиевичем. У руководителей строительства всегда ведь нелады с хозяйственниками. Уж не знаю, чем не устраивал Муррук Гышшиевич Бабалы Артыкова, может, излишней самостоятельностью, но, как видите, начальник участка не постеснялся даже отправить беднягу на скамью подсудимых!

Тут в зале раздались сразу два голоса:

— Этот бедняга — жулик и махинатор!

— Он схвачен за руку на месте преступления!

Судья строго сдвинул брови:

— Кто это кричал?

С мест поднялись Эсен Мурадов и Хезрет Атаев.

— Кто вы такие?

— Я — начальник политотдела Рахметского участка.

— Я — старший прораб Рахметского участка.

Меллек Веллек оживился:

— Видите, товарищ судья? Это люди Бабалы Артыкова.

— Помолчите, свидетель, — недовольно поморщился судья и с укоризной обратился к Мурадову и Атаеву: — Как вам не стыдно, товарищи. Не забывайте, где вы находитесь, иначе придется вывести вас из зала суда. Уважаемые люди, а нарушаете порядок. А вам, свидетель, я бы посоветовал выбирать выражения. Не во власти начальника участка отправить кого-либо на скамью подсудимых. Ордер на арест обвиняемого был выдан прокуратурой. И обвинительное заключение составлял не Бабалы Артыков.

Меллек ощетинился, как кабан:

— Однако вина Муррука Гышшиева еще не доказана! А мне, как лицу ответственному, известна подоплека событий… Не понимаю, по какому праву вы пытаетесь заткнуть мне рот, позволяя приспешникам Артыкова поливать грязью Муррука Гышшиева.

Еле сдерживаясь, судья произнес:

— Повторяю, бесполезно подчеркивать, что вы — «ответственное лицо». Перед судом равны и министр, и уборщица. Я вижу, вы не хотите нам помочь. Тогда позвольте задать вопрос: вам известен размер суммы, в присвоении которой обвиняется Муррук Гышшиев?

— Я не верю, что он присвоил хоть копейку.