Илья Штемлер - Таксопарк

Женщина кивнула и произнесла:

— У меня каблук оторвался. Вы можете приладить?

— Я?

— А что? Это просто. Надо сильно пристукнуть. — Ее верхняя губа еще больше приподнялась, белые зубы выстроились ровным каре. — Я и сама могу пристукнуть. Только нечем. Поэтому я и отстаю.

Она поелозила ногой, чтобы показать, как плохо держится каблук.

— Поднимитесь в отдел, что-нибудь придумаем. В конце двора желтоватое здание, первый этаж. — И, улыбнувшись, добавил: — Доковыляйте уж как-нибудь. — Он свернул к центральному складу, у которого уже маячила фигура Сергачева.

Кладовщица спрятала в стол чашки, бублики и варенье. Разогнала подсобниц по рабочим местам и теперь сидела с деловым видом, что-то записывая в толстую конторскую книгу.

Она была готова к встрече с директором.

И когда Тарутин постучал в окованную железом дверь, Раиса Карповна Муртазова выглянула в окно с удивлением и радостью на широком хитром лице. Проворно откинув тяжелый засов, она впустила директора.

Обширное помещение склада сплошь заставлено стеллажами… Ящики, коробки, детали. У стены пирамидой высились крылья, покрытые бурой грунтовкой.

— Получили? — довольно произнес Тарутин.

— Только левые. А правых нет, — жалобно пояснила кладовщица.

В забранном решеткой окне показалось лицо Cергачева.

— Ты, мать, объявление повесь, — Сергачев вытянул руку и положил на стол листок с требованием. — Бить только левые крылья. За правые — отдельная плата.

Муртазова в гневе захлопнула форточку.

Тарутин еще раз обошел стеллажи, точно припоминая, где и что лежит. Поинтересовался сцеплениями, ведь была получена большая партия, а остался лишь директорский фонд. Быстро!

Кладовщица принялась пояснять, кому были распределены агрегаты. Предложила показать заявки, но Тарутин отказался. Он знал, что в отчетности все будет нормально — Муртазова работает не первый год. И дачу себе выстроила, машину приобрела, записала на зятя-студента. А ревизии все оканчивались благополучно. Правда, при Тарутине пока ревизий не было: не успел…

— А ваш фонд целехонький, пыль сдуваю. — Кладовщица чувствовала беспомощность директора. Столько она их видела-перевидела, директоров. Больше двух-трех лет в этом парке не засиживаются. Сами уходят или вытуряют… И у каждого если и возникали какие-либо идеи, то почему-то непременно с реорганизации центрального склада. Так и Тарутин. Приказ даже издал: последние три штуки каждой дефицитной детали выдавать по личному распоряжению директора. Чтобы наладить контроль. А толку что? Дефицит есть дефицит…

— Может, чайку, Андрей Александрович? С малиной, — произнесла кладовщица певучим домашним тоном. — Усталость как рукой.

Тарутин сухо поблагодарил, подсел к столу, придвинул заявку Сергачева и подписал разрешение. Муртазова достала папку, сунула туда заявку и произнесла, словно между делом:

— Что-то вы ко мне недобрый. Подозреваете что, так и скажите. Работаем-то вместе, верно?

Тарутин растерялся. Он не ожидал столь прямого вопроса. Почувствовал на лице неуместную улыбку и еще больше разозлился на кладовщицу. И на себя.

— Так сразу, лобовой атакой… Ни к чему это.

Он вышел из помещения.

Сергачев стоял, привалившись к деревянным некрашеным доскам обшивки.

— Андрей Александрович… Я немного перегнул тогда, у вас в кабинете, извините. Три дня в простое, сами понимаете. Злой стал.

Тарутин ухватился руками за притолоку. Он хотел подтянуться и с размаху перекинуть свое большое тело через порог. Но передумал, расслабился. Стряхнул С ладоней пыль и спустился со ступенек.

Кладовщица окликнула Сергачева: вот еще, будет она сцепление поднимать, грыжу наживать, и так за день накидаешься, в глазах темнеет…

Сергачев вошел с видом победителя.

— Ишь, выступает, — проворчала кладовщица. — Есть разрешение, получай, не жалко… За что тебя так директор полюбил?

Сергачев рывком приподнял сцепление к животу, стукнул ногой в дверь и вышел.

— Мы с ним, мать, интеллигентные люди! — крикнул он с порога в зарешеченное окно.

Кабинет начальника отдела эксплуатации разместился в первом этаже круглого грязно-желтого здания. Непонятно, для чего было предназначено это помещение в те времена, когда территорию оглашали крики рыночных торговцев, но лепные украшения на потолке и ажурная вязь стрельчатого портала наводили на мысль, что здание это было построено не для рынка…

Сама Жанна Марковна Кораблева, энергичная женщина в темном костюме с отложным воротничком, в момент появления директора заканчивала телефонный разговор, громко кого-то прорабатывая.

Тарутин оглядел кабинет и улыбнулся — Вика, та самая молодая женщина, чуть высунув кончик языка, старательно колотила железным пресс-папье по туфле. Ее разутая нога упиралась в перекладину стула. Сквозь тонкий чулок проступали красивые пальцы.

Заметив Тарутина, она протянула ему пресс-папье.

— Помогите. Противный каблук. Увертывается.

Отказаться было неловко, и Тарутин бросил взгляд на Кораблеву. Та, придерживая трубку плечом, что-то записывала…

Тарутин подхватил пресс-папье. На мгновение их руки сблизились.

— Как ваши дела… Вика? Выяснили что-нибудь?

Тарутин поудобней приладил туфлю к краю стола.

Ему показалось, что Вика не поняла вопроса. Или не расслышала.

— Сумка ваша нашлась? — Он резко и коротко ударил по каблучку.

— Нет. Пока не поступала.

Она внимательно рассматривала Тарутина.

— Мне бы до сапожной мастерской добрести.

Тарутину нравился ее низковатый голос.

— Вы как бы не очень и жалеете о пропаже.

— Жалею?!. — как-то неопределенно сказала Вика.

— Зачем же вы пришли в парк?

— Для очистки совести.

Она взяла туфлю, поблагодарила.

— Действительно, внешности таксиста я не помню, номера машины не заметила. — Она вновь оглядела Тарутина синими глазами. — А может быть, я и не в такси забыла сумку, а? Мало ли где я могла ее оставить!

Кораблева закончила разговор и с силой бросила трубку на рычаг.

— Как вам это нравится? — Она поднялась с места, подошла к графину, налила полстакана воды. — Как вам это понравится, я вас спрашиваю? — поднесла стакан к губам, но так и не отпила. — Ну и шоферы пошли! Таксисты, елки-палки. Парк свой найти не могут. Дожили!

— В чем дело? — заинтересовался Тарутин.

— Звонит «архангел» Константин и просит списать пять часов прихвата у какого-то водителя. Так заработался, бедняга, никак не мог разыскать свой парк ночью. Понесло его неизвестно куда. На торфоразработки. И засел там. Ну?!

Кораблева смолкла, с удивлением глядя на хохочущую посетительницу.

— Таксисты! Парк свой найти не могут! — приговаривала сквозь смех Вика. — Елки-палки!