Константин Локотков - Верность

Он постоял немного и, не чувствуя облегчения, повернулся и пошел в лес.

…Белый нежный пух кружится на ветру и, падая в воду, плывет, плывет…

Семен стоит на старте, пригнувшись, чуть касаясь пальцами земли, а рядом в такой же позе — Анатолий Стрелецкий.

Впереди белой лентой стремительно уходит беговая дорожка.

Стадион притих.

Хмурый четким шагом подошел к судейскому столу и, приложив к губам рупор, прокричал растянуто и надтреснуто:

— Дистанция сто метров! Бегут: от механического института Стрелецкий, от технологического Бойцов.

Федор, с часами в руках, взмахнул флажком. Старт!

Семен рванулся с места, и сразу все исчезло вокруг. Осталась только страшно вязкая, бесконечно длинная, резко очерченная белая дорожка с поперечной красной ленточкой вдали.

Одолеть, обогнать, первому грудью разрезать ленточку! Рядом мелькание локтей и частое громкое дыхание Стрелецкого. Ветер в лицо. И тишина на трибунах.

Последние метры… Еще, еще, еще! Вот она!

Упруго, с силой ударила невесомая ленточка в грудь и упала разорванными концами. Юноши пробежали еще немного, замедляя шаги, и свирепо переглянулись. Каждый думал: кто первый? Конечно, он. На трибунах дружно зааплодировали.

За футбольными воротами расположился институтский оркестр. Прохоров, насупясь, броском поднял палочку вверх, и марш рванулся со старта весело и приподнято.

Ребята подошли к судейскому столу, оба в трусах, загорелые. Стрелецкий чуть стройнее, выше и шире в плечах.

— Однако ты здорово работаешь, — сказал Стрелецкий.

— И ты тоже… будь здоров, — так же, сдерживая дыхание, ответил Семен.

За столом сидели Ванин и члены судейской команды. Рядом стоял Хмурый, и сюда же с часами в руках подошел Федор.

— Походите, походите, — сказал Ванин.

Ребята пошли по траве, чуть приседая и взад-вперед поводя вытянутыми руками.

Хмурый, приложив рупор к губам, прокричал о результатах пробега (оба — и Стрелецкий и Бойцов — пришли в одно время), потом торжественно объявил:

— Футбольный матч сборных команд институтов начнется через двадцать минут. Между таймами — прыжки в длину и высоту.

Повернув скуластое лицо к Ванину, Хмурый бросил:

— Люблю!

И побежал, подтянуто и молодо — так, чтобы это приличествовало возрасту и было не очень медленно, к другому концу стадиона. И нельзя было понять, что он любит: то ли футбольные матчи, прыжки в длину и высоту, то ли все это — стадион, солнце, людей…

Оркестр исполнял медленный вальс. Где-то за трибунами, на площадке, играли в волейбол девушки. Семен направился туда. Как он и ожидал, в команде технологического института были и Женя и Надя. Надя играла не торопясь, расчетливо и сердилась на быструю в движениях Женю. Та отбрасывала кистью руки кудряшки со лба, заискивающе улыбалась, когда «мазала», и важничала, если удавалось ловко принять мяч.

— Туши! — вскрикивала она, приседая.

Надя подпрыгивала, изгибая стройную фигуру в белой майке и легких шароварах, «тушила».

— Есть, — говорила Женя и опять важничала, уже перед соперниками.

— Ну как, Семен, победил? — спросила она подошедшего Бойцова…

Он сказал о результате.

— Время замечательное. Даже лучше, чем у динамовцев, — авторитетно заявила Женя. — Жалко, что пришли вместе. — И, неловко приняв мяч, села, упираясь руками в землю. Поднявшись, упрекнула: — Ты не сообразил.

— Как?

— Надо было подставить ножку.

Девушки засмеялись.

Семен пошел от площадки, улыбаясь, очень довольный: на этом празднике он был не лишний.

Если бы могла Марина в этот день отмечать свои поступки, она бы удивилась непоследовательности их. Волнуясь все больше и больше в ожидании встречи с Анатолием, она почему-то не стала разыскивать его на стадионе, а пошла сразу к трибунам, где расположились зрители. И села не в первом ряду, а забралась на самую дальнюю скамейку. Самым естественным было бы искать Анатолия среди спортсменов, заполнивших поле стадиона, но Марина, рассеянно скользнув взглядом по двигающимся, обнаженным до пояса, загорелым фигурам физкультурников, повернулась к футбольным воротам, за которыми находилась раздевальня, и стала оттуда ждать Стрелецкого. Почему-то казалось, что его появление должно произойти не так, как все происходило на стадионе, а необычнее и значительнее. Может, поэтому она и не искала Анатолия среди физкультурников на поле стадиона — там все были одинаковы.

И когда Хмурый прокричал в рупор, что бегут Бойцов и Стрелецкий, она в недоумении, почти разочарованно повернулась туда, где был старт забегам на короткие дистанции.

Увидев Стрелецкого на беговой дорожке, она вытянулась, но — странно — не радость испытала она и не чувство облегчения, а тихое удовольствие оттого, что Анатолий хорошо выглядит. Он загорел, отчего улыбка стала еще светлей, и сам он как будто подрос.

Едва отметив это, она уселась поудобнее, и, желая думать лишь о Стрелецком, улыбаясь, ждала сигнала к бегу. Но она почему-то не могла думать только об Анатолии. Ненужные мысли затеснились в голове, вызывая беспокойство и досаду. Ей вдруг представилась нелепой такая спортивная пара. Стрелецкий и Бойцов! Она даже в удивлении оглянулась. Но никто не разделял ее удивления. Наоборот, у всех было серьезное выражение и в глазах вопрос: кто победит?

И когда Стрелецкий и Бойцов пришли вместе, все захлопали с таким облегчением, словно и не хотели иного исхода. А Марина с удивлением уже смотрела на Бойцова.

«Что такое? — думала она. — Почему все какие-то другие?» Бойцов, тихий, незаметный Бойцов, уверенно выхаживал по стадиону, приседая и разводя руками под взглядом сотен пар глаз.

И ничего не видели исключительного люди в другом юноше, что был чуть выше и стройнее Бойцова, в руководителе делегации москвичей Анатолии Стрелецком, потому что он был таким же, как и все: может, чуточку смешливее, порывистее в движениях, может, сильнее сердцем и мужественнее, чем кто-нибудь другой, — кто их разберет в этом счастливом спокойствии будней! — но все-таки он был таким же, как все.

И от этого он не становился хуже, нет — от этого становились лучше люди, с которыми его сравнивали, если вообще кому-нибудь приходила мысль сравнивать.

Сравнивала Марина…

Федор и Анатолий выбежали во главе своих команд на зеленое, теплое от солнца поле. Оркестр исполнял туш. Сережка Прохоров взмахивал палочкой.

Купреев поднял руку.

— Команде механического института физкульт…

Команда залпом, коротко и задорно:

— Ура!

Анатолий, гибко вытянувшись, полуобернулся к своим.

— Команде технологического института физкульт…

И так же подхватила команда: