Юрий Колесников - Тьма сгущается перед рассветом

— Так вот, прелесть моя! Я сегодня должен получить в нашем посольстве визы. Завтра улетают две «птицы», и я буду свободен…

— Что за «птицы»? Куда? Какое посольство, киса?

— В английском посольстве… Два джентльмена из нашего бюро…

— Киса, ты опять заливаешь…

— Мими, я перестану с тобой разговаривать!.. Поедем со мной, и ты убедишься, — Лулу вскочил и отошел к небольшому столику, заваленному множеством полных и пустых флаконов, тюбиками с помадой, блюдцами с тушью, баночками с румянами и кремами.

Но Мими не успокаивалась:

— Кого же ты знаешь из английского посольства?

— Многих, — коротко ответил Лулу, выливая себе на ладонь духи из флакона.

— Киса, ты врешь, ей-богу, врешь… А, впрочем, мне все равно. Скажи-ка лучше, ты в самом деле разбогател или все твое состояние только этот костюм?

— Нет, прелесть моя. Пока я еще не богат. Но скоро буду!..

— Вот такой ты мне нравишься…

— Прелесть моя, могу я остаться? — проворковал Лулу.

— Нет.

— Ты занята?

— У меня теперь интересный кавалер… Временно, но… постоянный! Впервые, кажется, встречаю такого — лысенький, пузатенький…

— И волосатенький? — перебил Лулу.

— Ты угадал, киса. И знаешь, когда разговаривает, поет!..

— Артист?

— Нет, киса, коммерсант. Должен был давно уехать, но из-за меня задерживается. Приехал, говорит, за товаром и не может уехать — влюбился!..

— Периферийный? — заинтересовался Лулу.

— Из Бессарабии… Там у него мануфактурный магазин. Говорит, товару на два миллиона!

— Ну, ты с ним будь поосторожней… У них кровь большевистская, — нахмурился Лулу.

— Я политикой не занимаюсь и мне безразлично, кто он. Знаю только, что я ему нравлюсь. — Мими засмеялась.

— Я серьезно, Мими… В этой Бессарабии еще много русских. И ты с этим не шути!..

— А хоть бы он и был русским, мне-то что? Но кстати — он еврей…

— У-у, так это же большевик, каналья!..

— Глупишь, киса. Большевики — голодранцы, а этот здесь открыл на паях фабрику замков и ручек для чемоданов и ридикюлей. Вон ту сумку, что на окне, он мне подарил… Правда, хороша?

Лулу поморщился.

— И башмаки эти тоже от него. Вчера повел меня в оперу! Век не бывала там! А сегодня обещал принести золотые часики, но я отказалась. Не люблю обирать, тем более провинциалов! Наивная публика…

У Лулу от зависти загорелись глаза.

— Нет, ты это серьезно, Мими?

— Я же не ты, киса… И чего ради мне лгать?

А у Лулу уже работала мысль — как бы встретиться с бессарабским коммерсантом.

— Он случайно не играет в карты? — осторожно поинтересовался Лулу. — Провинциалы это обычно любят…

— Играет… — спокойно ответила Мими, угадав, куда метит ее друг. — Но я тебя с ним не познакомлю. Там, у себя, он почтенный коммерсант. Говорит, что самая первая туалетная на большом базаре будет названа в его честь! Умрешь со смеху, как его послушаешь…

— Плевать на вое. Ты меня только познакомь с ним, прелесть моя, а я в долгу не останусь, — начал умолять Лулу. — Хочешь сыграть пополам?

— Отстань, сказала не познакомлю…

— Почему?

— Не приставай, такие попадаются не часто. Вчера в опере он оказал, что снимет мне квартирку, но с условием, чтобы я была только его…

— Он тебе наобещает, потом уедет в свою Бессарабию, и ты останешься ни с чем!

— Ты не суди по себе… Он мне показывал телеграммы от жены! У него там миллионное дело, а он сидит здесь со мной и будет сидеть, пока я не скажу, чтобы ехал…

— А ты, Мими, кажется, сама втрескалась в него…

— Дурак ты…

— Тогда я останусь у тебя, прелесть моя.

— Нет, киса, ты уйдешь…

— Не уйду!

— Уйдешь, киса, и не позднее, как через пять минуточек… Он должен скоро звонить.

— И ты поедешь к нему?

— Мне некуда ехать, он живет у нас в отеле. Все девушки мне завидуют, знаешь как? О!.. И бандерша теперь уже не дуется на меня: он ей заткнул рот… Кажется, и главному тоже кое-что перепало… Этот типчик с большими деньгами, — Мими многозначительно подмигнула и вышла, накинув на плечи халат.

У Лулу давно так не горели глаза. Он уже видел себя рядом с бессарабским коммерсантом за партией покера или виста. Вот это как раз то, что ему нужно! Шеф по сравнению с этим китом — тьфу! Здесь можно отхватить куш, а горбун по чайной ложечке дает и к тому же вечно грозит смертью за измену присяге…

Когда Мими вернулась, Лулу снова принялся ее умолять.

— Мими, прелесть моя, познакомь меня с ним, прошу тебя! Ну что ты дрожишь над этим бессарабским купцом? Я же тебе ближе!.. Ведь я румын чистокровный. Ну, Мими, перестань упрямиться…

Но Мими скрестила руки на высокой груди и, склонив голову набок, сказала:

— Киса, хоть ты и румын, но можешь проваливать. Твое время истекло!..

Лулу, заскрипев зубами от злости, подошел к вешалке.

— Нет, сударыня, мое время только сейчас начинается!.. И ты еще посмотришь, кем станет Лулу Митреску при «новом порядке», в новой, великой Румынии… Иудеев и тех, кто путался с ними, — на фонарь! Ясно? А пока прощай!

— Прощай, киса… Заходи, когда будешь свободен…

Лулу остановился:

— Я свободен сегодня!..

— Вот ты опять врешь. Сам же сказал, что сегодня должен получить какие-то визы…

Лулу вспомнил об ответственном задании.

— Но завтра вечером я наверняка буду свободен!

— Позвони, киса… Только не поздно. Под вечер. Я тогда буду знать…

Вечерело. Машинально Лулу пошел вниз по Каля Викторией к Офицерскому собранию. Не доходя до бульвара Карла, он покосился на ярко освещенные окна клуба Пинкуса, но почему-то не решился туда подняться. Кварталом ниже он свернул вправо и нырнул в бар. Народу здесь было еще маловато, но партнеры на партию покера нашлись.

Игра затягивалась, и Лулу, посматривая на часы, говорил себе: «Еще вот этот раз — и сразу же на такси и в Бэнясу…»

А тем временем Серж Рабчу сидел дома и читал газету. Он уже наизусть выучил все объявления, где девушки, дамы, вдовы предлагали себя в жены, перечисляя свои достоинства, таланты и приданое. Особенно Серж интересовался приданым. Он снова и снова перечитывал объявления, посматривая на часы, но связного от «главного» все не было. Рабчу уже решил было, что намеченный на воскресенье вылет откладывается, когда со двора донесся лай собаки. Он выбежал к калитке и крикнул в темноту:

— Кто тут?

Откуда-то с противоположной стороны улицы послышался голос, который Рабчу сразу узнал.

— Господин Рабчу?

— Я… Идите, не бойтесь!

— Пса уберите… А то как бы он меня не…

— Да не бойтесь, она на цепи!

Поздоровавшись, Лулу стал убеждать, что в наше время держать псов ни к чему. Рабчу оправдывался:

— У нас в Бэнясе не то, что в центре столицы! Хозяйство у каждого есть и всякое может быть… Без такого сторожа опасно! Вот как раз год назад ко мне в сад забрались двое. Абрикосы надумали воровать, хотя и зеленые еще были. Так моя сука одному сухожилие перегрызла. Теперь он уже никогда в жизни не станет лазить по чужим садам.