Иван Вазов - Повести и рассказы

— Ну, Недювица, к ужину жди мужа. Вот мое слово… А теперь пойди принеси трехлетнего да попотчуй нас на дорогу.

Недювица, от радости сама не своя, не знала, что и сказать… Она только целовала руки всем просившим за Недю.

— Только чтоб муж твой взялся за ум и человеком был: помнил, что он болгарин! — наставительно говорили ей более пожилые.

— Будет, будет. Добрым как голубь, ангелом кротким будет… Вот увидите, ей-богу, не лгу, — отвечала она, сама плохо понимая, что говорит.

— А что воевода приказал? Неси трехлетнего да угощай… И на вашей улице нынче Петков день.

Недювица бегом побежала домой, и вскоре на площади, под веселые здравицы и разговоры, полилось из бочонка трехлетнее белое чорбаджи Недю.

Казалось, все были счастливы тем, что сделали вместе доброе дело.

После этого происшествия дружина куда-то пропала, и про нее перестало быть слышно.

Ходили разные слухи. Одни толковали, что она ходит теперь где-то в других местах, другие — что ее изрубили в куски во Врачанских горах, третьи — еще что-то.

На самом деле Славчо распустил дружину, а сам ушел с женой в Сербию, в Неготин, где и поселился.

Так как ему досталась большая часть видинской казны, он занялся торговлей, благодаря своему трудолюбию и сноровке скоро разбогател и стал одним из самых знатных жителей Неготина.

После освобождения неготинский торговец вернулся на родину; теперь он занимает в Р. должность мирового судьи.

И надо сказать, это один из лучших мировых судей. Он так же хорошо умеет изобличать виновного, как прежде умел пинать в брюхо. Чему только не научится человек!..

Еще несколько слов: последний подвиг Славчо в Бели-Меле, то есть его появление с дружиной в Петков день на сельской площади и участие в хоро, остался тайной; турки так и не узнали об этом сердечном братании белимельчан с разбойниками.

Единственным недоброжелателем, который мог бы сообщить об этом властям, был Недю.

Недю на самом деле тогда же вечером вернулся к жене. Но с того дня он стал другим человеком… Читатель убедится в этом, если узнает, что в 1876 году среди множества заподозренных в пособничестве отряду Ботева и угоняемых связанными в Софию первым шагал белимельчанин Недю!

1890

Перевод А. Собковича

Мы приехали на Карнарский постоялый двор довольно рано. Там, по обычаю, остановились и вошли в корчму — отдохнуть и выпить по стаканчику виноградной водочки, прежде чем пуститься дальше по извилистым дорогам Стара-планины, чьи зеленеющие склоны начинались тут же, за воротами постоялого двора.

Я ехал по этим местам впервые. Но трое моих товарищей и сограждан были старыми румынскими паломниками; они хорошо знали дорогу в Румынию — былую Колхиду сопотцов и карловцев, куда отец отправлял меня с десятью минцами в кошельке и пожеланиями счастья и удачи под крылышко одного родственника.

Вот почему всю дорогу до постоялого двора меня, словно овод, беспощадно преследовали куплеты глупой песенки:

Из снеди, взятой с собой в дорогу, мы наскоро устроили легкий завтрак всухомятку, скрасив его беседой, шутками, смехом. Потому что как же тебе не будет весело, коли ты едешь по Стара-планине весной, и день прекрасен, и у тебя славные попутчики!

В корчме мы были не одни. В одном углу молча сидели еще два путника. Это были пешеходы, как можно было догадаться по их дорожным посохам, и не болгары, о чем свидетельствовала их одежда. Один из них, с лицом, покрытым буйной растительностью и почернелым от загара, с угрюмым, сверкающим взглядом, был в коротком, пришедшем в полную ветхость, зеленом сетре {144} 144 Сетре (турец.) — пиджак, кафтан. , в жилетке, рваных брюках и с каким-то измятым платком на шее вместо галстука. А старая широкополая шляпа, надвинутая прямо на сумрачное лицо, придавала этому человеку еще большую мрачность, настойчиво напоминая о легендарных абруцких разбойниках {145} 145 …о легендарных абруцких разбойниках — Абруцкие горы в средней Италии были излюбленным местом разбойничьих шаек. .

Наоборот, товарищ его, белолицый и безбородый блондин, был мало похож на итальянца и еще меньше на итальянца из Калабрии. На нем была короткая синяя блуза, широкие синие штаны и плоская шапочка с петушиным пером — все одинаково потрепанное и изношенное. Только ноги обуты в болгарские поршни. Видимо, это были итальянцы — рабочие с Гиршевой железной дороги {146} 146 Гиршева железная дорога — железнодорожная линия Константинополь — Адрианополь — Пловдив — Сараньово, построенная в 1869–1872 гг. «Императорской железнодорожной компанией», организованной бароном Гиршем. , которая тогда строилась, или из какой-нибудь каменоломни.

Эти два человека изредка тихонько перекидывались какими-то словами и все чаще поглядывали на нас, словно желая понять, о чем мы говорим и чему смеемся.

Приятный завтрак и мысль о предстоящем путешествии сделали меня особенно дружелюбным и общительным. Мне пришло в голову угостить симпатичных земляков Данте и Петрарки вином.

Но один из товарищей, подмигнув, шепнул мне:

— Не путайся с ними! Не надо.

«Почему?» — взглядом спросил я его.

— Дрянной народ… Я хорошо их знаю, — таинственно прибавил он.

Я взглянул на него в недоумении.

— Поехали. Не стоит здесь оставаться, — сказал он с тревогой.

— Бродяги? — прошептал другой спутник.

— Хуже, хуже… — пробормотал первый.

Это обстоятельство лишило меня прежнего веселого расположения духа. Мы поднялись и стали расплачиваться.

Когда я, стоя у прилавка, раскрыл кошелек, один из иностранцев — белолицый — каким-то образом очутился рядом. Я заметил, что, наклоняясь над прилавком, чтобы взять с полки пачку папиросной бумаги, он успел кинуть быстрый взгляд на деньги. Неожиданное движение его дало мне возможность увидеть под распахнувшейся блузой ручки двух револьверов и белую костяную рукоять огромного кинжала.

Столь мощное и грозное вооружение у бедного пешехода было делом необычным. Наверно, товарищ его, если снять с него оборванное сетре, будет похож на целый арсенал, — у него и лицо-то, как у настоящего Фра-Дьяволо! {147} 147 Фра-Дьяволо. — Под этим именем в начале XIX века был известен в Италии знаменитый предводитель разбойников в районе Неаполя Микеле Пецца, отряды которого вели также вооруженную борьбу с французскими оккупантами. Был казнен в 1806 г. Значит, мой спутник был прав, предупреждая меня: перед нами действительно разбойники! Но теперь меня больше страшил белокурый…