Александр Аборский - Год веселых речек

Прав был дедушка: «Уж больно ему хочется обскакать Мергенова…» Таган молча сложил чертеж, спрятал в планшет и стал смотреть на разбросанные вдали посевы. Клиньями, полуостровами с причудливыми очертаниями врезались они в пустыню. Бесплодные пустоши стелились просторней, чем возделанные поля, а извилистые арыки напоминали железнодорожную сеть на карте, где-нибудь вокруг Москвы или в Донбассе.

— Сущее горе наше, — сказал он. — Сколько места занято, сколько добра уходит в песок! Поливаем — все равно что в решете воду носим.

— Не мы их выдумали, арыки, — поднимая шапку с земли, пробормотал Чарыяр. — Баи да племенные старшины, как шакалы, рвали на куски степь. И солончаки — от них же… Эге, за мной, должно быть, машину гонят, гляди. — Он указал на дорогу, по которой катился темно-зеленый УАЗ, сопровождаемый облаком пыли. — И всегда так: стоит отлучиться на минутку — жди неполадок.

Но машина шла не за ним. Обогнув белый от соли пустырь, УАЗ бойко подкатил и остановился. Рядом с шофером сидел худощавый человек с большими, будто нарисованными, черными глазами — секретарь райкома Мухаммед Назаров. Тщательно отглаженный костюм, фисташковая рубаха и вышитый галстук, каких нынче уже не носят, на голове шапка дорогого, золотистого каракуля. Таган еще не сталкивался с Назаровым, но слышал о нем. По специальности агроном-селекционер, учился в Москве, начинал парторгом МТС. Он казался слишком уж недоверчивым, скучноватым, по-крестьянски долго выспрашивал в второстепенном. Но вот улыбнулся я заговорил простодушно.

— Я сюда ради вас. Вчера узнал о вашем приезде, решил повидать. — Он вовсе не так скучен, этот Назаров. — Кстати, по вашей части дела у нас тут незавидны. Сейчас еду, гляжу на арыки и бью себя в грудь: кажется, так за сорок лет и не научились мы водой пользоваться. Вас-то колхозы интересуют или совхозная целина тоже? А здесь вы чем, собственно, увлеклись? — кивнул Назаров на солончаки.

— Да вот джар… Погляжу, а потом и к вам. Если разрешите, в четверг, в любой час, когда назначите, — мгновенно заразившись назаровским тоном, ответил Таган.

— Отлично. В четверг так в четверг. С утра. И прошу извинить — оторвал я вас…

— Что вы! Мне лестно, даже неловко — не я к вам, а вы сами, — сказал Таган с искренней почтительностью.

— Ну, к чему нам считаться. Я люблю сам ко всем заезжать. И, надеюсь, мы с вами надолго встретились. Осматривали свои родные нивы?

— Нет еще.

— Гидросооружения совершенно разболтаны, а к целине только примеряемся. Не так ли? — Назаров покосился на председателя. Тот понимал: речь шла о его «нивах».

— А вы с переменой целинных наделов задергали нас, — как и вчера, при встрече с Таганом, пожаловался Чарыяр, но, устрашась своей дерзости, прибавил мягче: — Мы же не землеустроители, не гидротехники. На севе люди нужны, на заготовке кормов сколько занято. Нет лишних людей.

— Видите, — Назаров насупился, — судим о своих нуждах как сезонники. А насчет наделов — верно, с целиной и Ашхабад, да и мы напутали.

— И водхоз слабо шевелится, — вставил Таган «на всякий случай».

— Не согласен. Корни следует искать в другом, — живо, словно он давно готов был к этому, возразил Назаров. — С некоторых пор водхоз стал ветхой конторой. А как же иначе, когда рядом выросли могучие тресты с бюджетом в миллиард рублей, с парком новейших механизмов.

— Точно, миллиарды вкладываем и — отдаем все на откуп Каратаеву, Иванюте, — опять не без умысла закинул словечко Таган. — В докладах на все лады мотивируем, а проще говоря, оправдываемся, когда объясняем, почему такой-то совхоз на канале убыточен, почему урожайность не повышается.

— О, да вы, оказывается, не прочь грудь в грудь… — почти шепотом и не очень внятно сказал Назаров. — Мне нравится. Потолкуем с вами! Всерьез, по душам, инженер! — отрывисто бросил он. — Вам домой?

— Мне надо осмотреть берег, — ответил Таган. — Сооружение ставим вот в этом створе, документация готова, но выше него не исключены размывы, съемку-то вели полтора года назад. А мы подкрепим где ненадежно, досыплем сразу же, чтоб не возвращаться к прорехам. А заодно все лишнее отсечем недорогой перемычкой. Это при составлении проекта уже имелось в виду — отсечь лишнее… — повторил он, нажимая на последнее слово.

— Так садитесь, едемте берегом, — живо и с ноткой нетерпения в голосе предложил тот.

Таган поблагодарил, велел не спеша двигаться на машине, а сам шел сбоку, часто замедляя шаг, перебирался на ту сторону оврага, возвращался и все окидывал изучающим взглядом местность. Назарову нравилась дотошность инженера, однако смущало как бы подчеркнутое невнимание к Мертвой пади. Проходя мимо нее, Таган почти не глядел, лишь в старом проране между падью и оврагом задержался на минуту.

Своими впечатлениями секретарь райкома делился с Чарыяром. Стало беспокоить и другое: затевая исследования, инженер оттягивает работы на джаре. Патентованный столичный специалист, а все-таки молод…

— Итак, обстановка совершенно ясна, — с азартом, прямо относясь к Назарову, заговорил Таган, когда кончил осмотр.

— Получается образцовый тип подпора. И, не скрою от вас, проект — вот он, у меня в кармане. — Таган хлопнул себя ладонью по груди. — Утвержден без существенных оговорок, ну… вот с этими уточнениями, какие внесем после съемок выше створа. Перед моим отъездом проект переслали в здешнее СМУ, на том берегу канала. Так что гони технику и копай котлован. Начинать — так уж действительно без задержки. Если сроки упустим, еще год пропал. И мы, как видите, мешкали, отчасти из-за этих самых уточнений… Да попетляли и вокруг Мертвой пади. У нее такие горячие сторонники. Каратаев докладными завалил Ашхабад; Чарыяр-ага меня за горло берет. И вы, Мухаммед Назарович, сторонник?.. В общем, от заполнения ее мы решительно отказываемся.

— Спасибо за откровенность. Вы и меня пристегнули. Ловко, ловко! Проект у вас готов, но уточнениям нет конца, а месяцы идут, — глядя вниз, проворчал Назаров. — Не знаю, кто кого за горло берет, только вижу, опять задержка…

— Не задержим, ручаюсь! — дерзко остановил его Мурадов.

— Сейчас колхозы, как никогда, зависят от джара, а вы — снова-здорово. — Назаров не менял недовольного тона и, похоже, был в некотором замешательстве.

— Можете мне поверить, — убеждал Таган, — не хватает сущей малости, второстепенных данных.

— Ну сейчас-то хоть домой? Садитесь. Садитесь, пожалуйста! — И Назаров подтолкнул собеседника к машине.

В пути секретарь откинулся на спинку сиденья, полузакрыл глаза, задумался. Он знал о каратаевских докладных, и заключение инженера, высказанное в столь категорической форме, его окончательность — ошеломляли. А Чарыяр, опустив голову, похлопывал ладонью по голенищу сапога, из которого торчала рукоять камчи, и бранился про себя. Только легкомысленный человек может взять и выбросить в окно птицу счастья. Они так рассчитывали на земляка! Добро еще райком не поддерживает безумцев. Чарыяр с благодарностью взглянул на Назарова. Тот повернулся к инженеру, наверное сейчас поставит его на место. Назаров умеет осадить когда нужно. Вот он качнул плечами, уселся удобней, сдвинул папаху на затылок.