Вадим Павчинский - Орлиное гнездо

— На этом самом месте, — Степкин кивнул головой в сторону «Миража», — один рабочий человек, звали его Прохор Калитаев, построил шхуну, «Эмилией» называлась. Очень хороший корабль. К тому же — первый во Владивостоке. Давно это было. А мы с тобой из этой трухи тоже отличную посудину сработаем, — говорил парню Степкин. — А почему? Потому что рабочий человек все может. Это ты должен уразуметь раз и навсегда.

Степкин остановился, ткнул топорищем сначала в обшивку, потом в обнаженный шпангоут, проглядывающий в том месте, где были удалены наружные доски.

— Шхуна эта, между прочим, от частного капитала осталась. Это ты тоже запомни. Видишь: сверху лак, а внутри — брак, проще сказать — чистая гниль. Он, брат, капитализм, — весь такой.

И Степкин тяпнул по трухлявому шпангоуту топором. Поднялась пыль. Курносый подручный чихнул, засмущался. Степкин снисходительно поглядел на своего помощника и ничего не сказал.

Ветер донес деловитый говорок мотора: из-за стоявших у заводской стенки судов показался узкий серый корпус цельносварного катера. На его палубе было тесно от стоявших плечом к плечу людей.

К «Миражу» подошел инженер Изместьев, покосился на отца, сидевшего невдалеке с удочками. Близоруко всматриваясь в лакированную обшивку, обошел шхуну кругом.

— А ты почему не на катере? — спросил Алексей Дмитриевич сына, отлично зная о его враждебности к проектам Вологдина.

— Меня не приглашали, — попытался мрачно отшутиться младший Изместьев.

Подошел Кандараки. Он всегда ходил домой берегом и удивился, увидев возле обычно пустующей шхуны своих знакомых.

— Мой катер пошел, — с гордостью сказал Кандараки. — Электросварка. Знаешь, что это такое? — посмотрел он на Степкина. — Хотя откуда тебе знать: дерево работаешь. А я сколько на сварке. Знаю…

Степкин добродушно рассмеялся.

— Разве молоком железо варят? — подтрунивал он над молочником.

— Молоком — нет. Без молока — тоже нет. Охрана труда. Понял?

И Кандараки с важным видом прошел к береговому обрыву и, остановившись здесь, наблюдал за приближающимся сейнером.

Катер поравнялся с «Миражем». С борта, видимо, узнали Степкина, Кандараки и обоих Изместьевых. Пересмешница Машенька схватила трос и показала его тем, кто возился с трухлявой дерябинской шхуной:

— Может, взять на букси-ир?

Степкин не обиделся.

— Валяй, бери на прицепку, — охотно согласился он.

— Счастливого плавания! — Алексей Дмитриевич помахал фуражкой.

Между стремительным катером и неподвижным «Миражем» пролегала вспененная ветром полоса воды. Катер шел вслед уходящему в открытое море, нагруженному доверху японскому лесовозу. Расстояние между ними сокращалось.

Алексей Дмитиревич, забыв о своей удочке, прищурясь смотрел на бухту.

— Малый корабль, а плаванье большое, — глубокомысленно заключил Кандараки. — Ты знаешь, Вологдин чертежи на Одесский завод посылал. Там такой катер тоже строить будут. Из Тихого океана — сразу в Черное море. На моя родина…

Катер обогнал японского «мару» и стал поворачивать к выходу из бухты.

— Ну вот, обогнал Японию, — удовлетворенно сказал Степкин.

Катерок скрылся за мысом Голдобина.

— Ну, товарищи дорогие, почин сделан, — продолжал Степкин. — Теперь кораблики пойдут… Это уж будьте уверены!..

А с высоты Орлиного Гнезда смотрел на удалявшийся катер крепкий монгольский дуб — заветное дерево основателя калитаевской династии Прохора.

Смотрел и не мог насмотреться…

Ноябрь 1962 г.

Хабаровск

После русско-японской войны была заключена рыболовная конвенция 1907 года, дававшая японским рыбопромышленникам право легального лова в камчатских водах. По этой конвенции им разрешался только морской промысел. Русским же капиталистам для поощрения правительство позволило ловить рыбу и в море, и на удобных и прибыльных речных участках. Но русским хозяевам нелегко было соперничать с японцами, имевшими отлично оснащенный флот и опытных ловцов. Поэтому русские дельцы нелегально передавали свои морские промыслы японцам, превращаясь в подставных «хозяев». Сами они ловили только на реках. Японские капиталисты всеми правдами и неправдами постепенно вытесняли русских рыбопромышленников не только с морских, но и с речных участков.