Георгий Мдивани - Иван Бровкин на целине

— Эх, всем хорош, только ростом не вышел.

— А зачем тебе рост?

— Не мне, а Ирине надо. Девушки ничего не понимают: они высоких любят.

Стук в дверь.

Мухтар жалобно глядит на Ваню.

— Не могу… Спроси ты, кто там.

— Я же больной… — шепчет Ваня.

— Самый больной теперь — я, — стонет Мухтар.

Барабанову надоело ждать, и, открывая дверь, он ещё с порога спрашивает:

— Как больной? Заснул?

За Барабановым входит Ирина в белом халате.

— Как больной? А? — снова спрашивает Барабанов.

— Больной ничего… всё в порядке — болен, — не отрывая глаз от Ирины, отвечает преодолевший смущение Абаев.

Бровкин ложится на спину и тяжело дышит.

— Здравствуй, Иван!

— Здравствуйте, Сергей Владимирович, — умирающим голосом отвечает Бровкин.

— Ну, что? Уже конец? Решил помирать? Нет, брат, не выйдет! Некогда, работать надо. Умереть всегда успеешь.

— Почему недосмотрел за товарищем? — спрашивает Ирина Мухтара, встряхивая термометр.

— Это я недосмотрел?.. — удивляется Мухтар. — Я всё время смотрю. А он говорит: «Не надо на меня смотреть».

Ирина ставит больному термометр, и её тонкая рука касается лба Ивана.

— Что у вас болит?

— Грудь… голова… сердце… — отвечает Иван.

— Ни голова, ни сердце тебе не помогут. Всё равно будешь бригадиром, — говорит Барабанов и добавляет: — это тебе я, Барабанов, говорю!

Иван, тяжело вздохнув, поворачивается набок и начинает пить чай.

— Плохо, ребята, живёте, — осматривая комнату, говорит Барабанов. — Надо строить собственный дом…

— Зачем мне дом? — возражает Бровкин.

— Смотрите! Зачем ему дом? — вмешивается Абаев.

— Дом у меня есть в деревне… — и с этими словами Иван, незаметно вынув из-под мышки термометр, прикладывает его к горячему стакану и прижимает рукой.

Абаев заметил проделку Вани и, подмигивая Ирине, легонько подталкивает её рукой. Но Ирина, не поняв, в чём дело, отводит от него взор, смущаясь присутствием директора и Бровкина.

Барабанов разглядывает висящие на стене фотографии родителей Бровкина и спрашивает:

— А почему нет фотографии дочки председателя?

— Спрятал, в чемодане лежит, — отвечает Бровкин.

— Нехорошо фотографию любимой девушки держать в чемодане… Очень странно!.. А где ты, Мухтар, держишь фотографию своей девушки?

Бровкин, улучив момент, снова ставит термометр под мышку.

Абаев, обрадовавшись этому вопросу, поспешно отвечает:

— Нет у меня девушки… Честное слово, нет у меня девушки, Сергей Владимирович!

Ирина, протягивая руку, поворачивается к Бровкину.

— Хватит, дайте сюда. — Взглянув на термометр, она испуганно произносит. — Не может быть!.. Неужели воспаление легких?

— Что случилось? — спрашивает Барабанов. — Сколько?

— Больше сорока… — и она снова кладёт руку на лоб Вани. И, удивлённо пожимая плечами, продолжает: — Ничего не понимаю… лоб холодный как лёд…

Абаев ухмыляется.

Барабанов, хитро прищурившись, опускает указательный палец в стакан с горячим чаем и, быстро выдернув его, говорит:

— Могло быть и больше… термометра не хватило… — И поворачивается к Бровкину. — Ну, Ваня… Короче говоря, хватит дурака валять. — И обращаясь к врачу: — Мы здесь без медицины обойдёмся… До свиданья!

— Очень приятно, — улыбается Ирина. — До свиданья!

Как только Ирина ушла, Абаев засуетился.

— Ну… мне пора… в полевом стане ждут… — и, надев фуражку, выбегает из комнаты.

— Давай-ка, брат, обсудим, что тебе на первых порах требуется, — вынув блокнот, говорит Барабанов, подсаживаясь на кровать к Бровкину. — У твоей бригады ответственный участок…

Бровкин понимает, что всё сорвалось. Он махнул рукой и, поджав под себя ноги, усаживается на кровати. Он задумался и, по привычке почесав затылок, говорит:

— Нашей бригаде не хватает четырёх тракторов.

— Дадим, — откликнулся Барабанов и, записав что-то в блокнот, продолжает: — Дадим… один трактор дадим.

— Не выйдет! — говорит Иван, снова ложась и натягивая на себя одеяло. — Назначайте бригадиром кого-нибудь другого… Мне и в трактористах неплохо.

— Зачем же тебе четыре трактора? Что ты с ними будешь делать? — уже по-настоящему сердится Барабанов.

— Как — зачем? — отвечает ему Иван, откидывая одеяло и соскакивая с кровати (он в солдатском белье, так же как и в казарме). Он показывает ногой на пол, как будут выглядеть участки его бригады, и с жаром говорит: — Вот здесь у меня пятый участок, здесь — девятнадцатый. Между ними двадцать километров. Как же вы мне прикажете гнать трактор оттуда сюда (показывает он то ногами, то руками). Потом быстро садится на корточки, притягивает к себе кастрюлю с сырой картошкой, выбирает её и, раскладывая по воображаемым участкам, говорит: — Здесь же мне нужны четыре трактора? — И, положив четыре картофелины, вопросительно глядит снизу вверх на Барабанова. — Здесь меньше чем двумя тракторами я не обойдусь? — спрашивает он. — А на остальных участках? Нет, десять тракторов! Меньше не могу!

— Да ты как Чапай, — говорит озадаченный Барабанов.

— Чапай — не Чапай, а без тракторов дело не пойдет, — говорит Бровкин.

— Подумаем… — неопределенно отвечает Барабанов.

— Ну, пока вы будете думать, я поболею, — и Бровкин снова ложится в постель.

По посёлку рядом с Ириной идёт Абаев.

— А откуда Бровкин родом? — спрашивает Ирина.

— Из Калининской области, — отвечает Абаев.

— Хороший он парень… очень мне нравится, — говорит Ирина.

У Абаева будто что-то внутри оборвалось, он криво усмехается.

— Да, очень хороший… замечательный парень! — и, задумавшись, добавляет: — Душа парень! — И уже совсем жалобно заключает: — Я его очень люблю… Ирина Николаевна.

— Знаете, Мухтар?

— Что?

— Ничего… — смутилась Ирина.

— Опять ничего… — чуть ли не простонал Абаев.

Размахивая руками, Барабанов ходит из угла в угол.

— Ты что, хочешь у меня всю технику забрать? Откуда я тебе возьму пять сеялок? А что я другим дам?

— Как хотите, это меня не касается, — сидя в постели, говорит Иван. — Я думаю о своей бригаде.

Стук в дверь.

— Войдите! — отзывается Ваня.

Дверь распахивается. На пороге стоят Юрис Скроделе, Бухаров, Верочка и вся седьмая бригада. У Бухарова в руках гармонь.

Смущённый присутствием директора, Юрис тихо спрашивает:

— Ну, как больной? Говорят, у него высокая температура?

— Да, высокая, — с издевкой говорит Барабанов. — Умирает. Входите, прощайтесь с ним!

Входит Юрис, за ним — Бухаров и все остальные. И в маленькой комнате стало совсем тесно.

— Вы зачем пожаловали? Узнали, что Бровкина назначили бригадиром?