Григорий Терещенко - За любовь не судят

— Позвольте вас проводить.

— Нет, нет. Не нужно. Пожалуйста, не провожайте!

Сергей Сергеевич провел ее до дверей. Он чувствовал, как эта неожиданная встреча сблизила их, и не понимал, почему Оксана Васильевна так неожиданно заторопилась, ушла. Не обидел ли он ее чем-либо?

Еще минуту слышались ее шаги, а потом все стихло. Сергей Сергеевич подошел к окну и посмотрел на улицу. Оксана Васильевна остановилась на миг и помахала ему рукой.

Случилось это в четверг. Самохвал снова послал Сабита и Остапа в город к незнакомым людям, где нужно было выложить кирпичные стены.

Ехали троллейбусом. Не доезжая до Днепра, сошли и еще квартала четыре добирались пешком. Сабит впереди, за ним — Остап.

— Похоже, Сабит, ты уже здесь работал?

— Работал. В ту субботу. С бригадиром.

— И подручные были?

— Были. Много подручных.

Сабит сказал правду. Подручных и сейчас было много. Да все старушки, старики. Руководил ими дородный пожилой мужчина с густой черной бородой.

Работу начали организованно. Раствор был уже заготовлен, кирпичи лежали на подмостках. Бери и клади. Только поспевай за подручными.

До обеда ребята успели сделать немало. Сабит надеялся, что к вечеру закончат кладку стен. Но произошло неожиданное.

По улице проходили два пожилых рыбака с удочками. Шли медленно, разговаривая. Вдруг остановились напротив Остапа. До него донесся их разговор.

— Гляди, — сказал седоусый, — как стараются! Так и горит все в руках! Школы бы так строили!

— Э-э, да тут калым! — ответил ему другой, сухощавый, с жилистой загорелой шеей. — По четвертаку за день загребут! Общине что? Заплатит! По рублику соберут... — Он сплюнул и пошел с приятелем дальше.

Слова эти поразили Остапа.

— Слушай, Сабит, что мы строим? Разве это не жилой дом?

— Жилой? Ха!.. Это, брат, мечеть.

— Что?

— Мечеть. По-вашему — церковь.

— На церковь что-то не похоже, — с сомнением сказал Остап и положил кельму. Сойдя с подмостков, зачерпнул кружку воды, выпил. Спросил чернобородого: — Что мы строим, папаша?

— Пристройку, сын мой. Пристройку к молельному дому... Ныне церкви божьи не строят... Вот мы и достраиваем. Расширяем. Как теперь говорят, реконструкция! Вот так-то!

Остап с негодованием посмотрел на Сабита. Махнул ему рукой:

— Ну-ка, Сабит, слезай!

— Ты что?

— Кончай работу, тебе говорят!

— Остап, ты, случаем, не сдурел мало-мало?

— Слезай!

Сабит уложил еще три кирпича, подобрал кельмой раствор и только после этого спустился.

— Ну, что?

— Тебе, Сабит, надо бы морду набить! Вот что!

— Ай-ай-ай, зачем кричишь?

— Ты знал, что мы строим?

— Знал... Так мы не сами пришли. Бригадир посылал. Для всей бригады стараемся. Полсотни вечером принесем...

— Мне плевать на ваши полсотни! — Остап рассвирепел не на шутку. — Калымщики несчастные!.. С Самохвалом я еще поговорю! Больше он меня на такие дела не пошлет!.. Идем!

— Идем так идем. Только что теперь бригадир скажет?

Они сложили свои вещи, вымыли руки.

— Ребята, куда же вы? — заволновался чернобородый.

— Клади, дядя, сам, — сдержанно ответил Остап и быстро пошел к выходу. — Мы тебе не работники!

Сабит поплелся следом.

Самохвал заметил их издалека и вышел навстречу.

— Что так быстро, закончили? А-а, решили искупить вину за тот случай, у главного...

Остап молча приблизился к нему, схватил за ворот.

— Гад!

— Ты что? — Лицо Самохвала стало серым.

— Ты куда нас посылаешь? А?

— Как куда? Подработать!.. Мы тут тоже не гуляли. За вас двоих отдувались!.. И работа не страдает, и мы будем по пятерке на брата иметь!.. Да пусти ты, черт! Задушишь!

— И задушу! Как мокрицу раздавлю!.. Сволота, молельные дома строишь, а здесь приписками занимаешься? Всех обманываешь? ..

— Ишь какой ты честный стал! Пять годочков отбухал за убийство! А краля тебе хвост показала. За другого выскочила. За того, кто побогаче! Инжене-ерша!..

Ярость затуманила Остапу разум. Еще миг — и он задушил бы Якова Самохвала. Но голос Сабита вернул его к действительности:

— Остап! Остап!! Отпускай его!

Остап так тряхнул Самохвала, что посыпались отлетевшие пуговицы.

— Ах ты сволочь! Из-за кого я отбухал пять годочков? А? Из-за тебя, подонок!.. Ты во всем виноват! Не Зоя, а ты! Слышишь?!..

Остап с такой силой швырнул Самохвала, что тот отлетел к насыпи, упал на просмоленные шпалы.

— Ну, ну, ты не очень! — вскочил Самохвал на ноги. — Я тебе покажу! Ты у меня запоешь!..

— Я тебе так запою, что своего голоса не услышишь, гад!

Самохвал снова отлетел назад и схватился рукой за лицо. Глаза его налились злостью, но кинуться на Остапа он не осмелился.

— Ребята! Он меня убить хотел! Меня, бригадира! — закричал вдруг Самохвал, обращаясь к рабочим, которые стояли неподалеку. — Вы все видели?!.. Я в суд подам! Будете свидетелями!

Сабит мрачно глянул исподлобья.

— Не видал я, — сказал твердо и отвернулся.

— Как это не видел?

— Да так, не видал — и все! Пусть в свидетели идет, кто видал!..

Другие тоже стали отворачиваться. Некоторые отходили в сторону.

— Кореши, куда же вы? Ведь вы видели?

— Ничего мы не видели, — буркнул кто-то.

— Вот, значит, как! Ну подождите! — прохрипел Самохвал.

Никто не откликнулся. Тогда он отряхнул с брюк песок, застегнул на рубахе уцелевшие пуговицы и побежал вдоль насыпи.

— Что с тобою, Остап? — спросил Иван Середа, когда ребята пришли в общежитие. — Ты мрачнее тучи!.. Неприятности? Заболел?

Такое уж лицо у Остапа Белошапки — все на нем написано, ничего не скрыть! Плохо на сердце — лицо хмурое. Радость — улыбкой светится. Лукавить никак не может.

— Спроси у Сабита, — сердито отмахнулся Остап.

— Зачем Сабита? Сабит — что? Бригадир послал! Попробуй не пойти! Он найдет как прижать!.. — обиженно забубнил тот.

— Сегодня послал молельный дом класть, а завтра — красть, — неожиданно для себя в рифму сказал Остап и поэтому улыбнулся.

— Сабит красть не пойдет. Сабит честный... Нет, нет, Сабит не вор! — обиделся Сабит.

— Ну, ладно. Затараторил! Нечего теперь вывертываться!.. Что касается меня, то со строительства я уйду. Ко всем чертям Самохвала! С ним мне не сработаться!.. Поеду куда-нибудь, наверно в Комсомольск..

— Правильно говоришь, — согласился Иван Середа.— Рыба ищет, где глубже, а человек — где лучше. Я бы тоже ушел с карьера, да мне бульдозер обещали дать. Новый. Прищепа обещал.

— Жаль мне уезжать отсюда. Полюбил я вас, друзья. Даже вот этого бывшего калымщика Сабита, которому так и дал бы хорошего тумака, полюбил...

Сабит посмотрел на Остапа печальными глазами-маслинами, потом вскочил со стула, обнял.

— Ну, давай мне тумак! Давай, Остап!.. Заработал я! Только не поезжай в Комсомольск!