Вилис Лацис - Земля и море

— Ну, хорошо, можно будет, пожалуй, взять и тебя. Тюленья шкура, если ее выделать, хорошая вещь, — рассуждал Дейнис. — Жир годится вместо ворвани, а мясо — на еду, эстонцы употребляют его в пищу, а они не глупы.

Дейнис накинул на себя шубейку и заячий треух.

— Я схожу к Зандавам, потолкую. Это дело следует обдумать. Из тюленьей шкуры вышла бы хорошая школьная сумка для Лудиса.

Это опять было что-то новое и вносило разнообразие в скучные поселковые будни. Чтобы скрыть от окружающих приподнятое настроение, Дейнис, не торопясь, с достоинством, заковылял по дороге, словно вышел просто прогуляться.

Алексис выглядел усталым. Сегодня он закончил заготовку бревен для дома и вернулся из лесу раньше обычного.

— Ваши сегодня не топят баню? — спросил он Лауриса. — С удовольствием попарился бы.

— В прошлую субботу топили, — ответил Лаурис. — Почему ты не пришел?

Аустра вязала рукавицы, не принимая участия в разговоре. Рудите наматывала нитки на коклюшки. Воздух в комнате был синим от табачного дыма, Лаурис сидел здесь еще с обеда.

— У тебя теперь барское житье, — усмехнулся Алексис. — Невод сшит, сиди у моря и жди погоды.

— Не велика радость, — сказал Лаурис. — Лучше бы поднялась метель и открылось море. Можно было бы выйти на моторке. Возле рифов должна быть рыба. Ты думаешь, там что-нибудь возьмешь неводом? Выбьешься из сил, раза два вытянешь, а потом вешай невод в клеть.

— Не скажи. Салака сейчас в цене… — возразил Алексис.

— Пока ее мало. Когда начнется массовый лов, цену собьют. Коптильщики и торговцы заберут львиную долю.

Маленькая ссора была забыта, и внешне казалось, что в отношениях друзей ничего не изменилось. То обстоятельство, что Лаурис часто слонялся по поселку, никого не удивляло: в это время года большинство мужчин поселка томилось от вынужденного безделья. В ожидании подледного лова многие из них боялись отлучиться на заработки в лес, а поблизости работы не было.

За дверью кто-то вытирал ноги. Аустра окинула взглядом комнату и вновь углубилась в работу: ничего, пусть заходит, у них не хуже, чем в других домах. Если уж для Лауриса хорошо, то для других…

Это был всего только Дейнис.

— Помогай вам Бог, — приветствовал он. — На дворе щиплет такой морозец, что глаза на лоб вылезают. Смотри-ка, и Лаурис здесь: я полагал, что ты ушел тюленей бить, а ты, как барин, на берегу околачиваешься.

— А ты что, видел тюленей? — равнодушно спросил Лаурис.

— Я-то не видел, а люди из соседнего поселка убили семнадцать штук и даже больше.

— Значит, какое-то стадо заплыло в наши края, — отозвался Алексис.

— Ясно, — заключил Дейнис. — Сейчас хорошая охота. Ночи лунные, лед немного снежком припорошило. Я думаю сходить. Завтра воскресенье. Попробовать ради спортивного интереса. Что ты на это, Алексис, скажешь?

— Гм…

Спицы в пальцах Аустры зашевелились быстрее. Склонившись над вязаньем, она не смотрела на говоривших.

— Но сейчас такой холод, — заметила Рудите.

— Вот и хорошо, тюлени выползают подышать, им-то не холодно, — сказал Лаурис.

— При нынешнем безделье это неплохой заработок, — соблазнял Дейнис. — В прежние годы, когда я делал эстонцам лодки, они научили меня есть тюленье мясо. Ведь это чистые животные, гораздо чище, чем, к примеру, свинья. Питаются только рыбой и живут в чистой воде. Эстонцу и сказать нельзя, что тюленье мясо несъедобное, — рассердится.

Они спокойно беседовали об охоте, но никто не хотел произносить решающего слова. Алексис устал и довольно безразлично отнесся к разговору о возможной охоте на тюленей. Больше всех восторгался Дейнис. Стараясь воодушевить присутствующих, он рассказал, как в молодости юный Бумбулис за одну тюленью охоту заработал пятьдесят восемь рублей золотом.

— Но тогда все было дешево. Мы однажды отправились морем по льду на остров Сарема.

Украдкой брошенный Аустрой взгляд велел Лаурису молчать. Но именно младший Тимрот был самым активным охотником на тюленей и мог сказать решающее слово.

— Не знаю, в порядке ли наши салазки, — начал поддаваться соблазну Алексис.

— Покажи мне, — сказал Дейнис. — Я их починю.

Они вышли во двор, разыскали салазки в сарайчике, потом, разговаривая, поднялись на дюны. Насколько можно было охватить взглядом — море покрывал лед.

— Фута [6] Фут — устаревшая английская и русская мера длины, равна 30,5 сантиметра. в два толщиной, — утверждал Дейнис.

— Вороны дерутся, — сказал Алексис. — Это к оттепели.

— Рудит, у нас, кажется, вышло все масло? — спросила Аустра, когда Алексис с Дейнисом вышли из комнаты.

— Да, вечером нужно будет купить.

— Пожалуй, оно понадобится раньше. Если мужчины надумают пойти на тюленей, Алексису придется дать с собой еду. Ты… не сходишь ли в магазин? А вечером за газетой я сама пойду.

— Хорошо. — Рудите отложила клубки ниток и встала. Отряхнув юбку, она робко улыбнулась Лаурису. — Только пойдут ли они еще? Лаури, как ты думаешь?

Лаурис прочитал ответ в глазах Аустры.

— Кажется, что пойдут. Мне эта мысль по душе, да и Алексиса, видимо, подмывает поохотиться.

— Я тебя еще застану здесь, когда вернусь? — спросила Рудите, уходя.

— Если нет, мы встретимся на дороге. Мне необходимо пойти переодеться.

Как только Рудите ушла, Аустра встала и устремила на Лауриса пристальный взгляд.

— Ну, время пришло… — прошептала она, блеснув глазами.

И хотя ни одна живая душа не могла слышать их разговора, он велся шепотом.

— Лаури… — она впервые назвала его по имени.

— Да, дорогая… — отозвался он, подходя к ней.

Она обвила руками его шею. Ее колотила дрожь.

— Я не хочу, я не в состоянии дольше выносить это… Лаури, освободи меня из этого ада, увези меня отсюда!

Он, желая успокоить ее, гладил ее волосы.

— Я понимаю. Тебе трудно, милая.

— Это не жизнь, а мученье. — Аустра крепче сжала руки вокруг шеи Лауриса. — Я не могу больше обманывать. Ты ведь понимаешь, не правда ли? Только тогда я смогу полностью принадлежать тебе.

Как эти слова пьянили Лауриса!

— Скажи, что мне делать, и я докажу, что моя готовность помочь тебе не пустой разговор.

Чувство растерянности сразу исчезло, а вместо него появилась дикая отвага.

— Скажи, милая, что нужно делать. Я… готов.

Вырвав свои пальцы из его рук, Аустра подошла к окну. Алексис с Дейнисом стояли на песчаном холме, наблюдая за морем. Солнце золотило волосы Аустры; они лучистым ореолом обрамляли ее лицо, бросая на него золотистый отблеск. Вдруг Аустра, взглянув на Лауриса, направилась к нему, не сводя с него глаз.

— Поцелуй меня.

Он сжал ее в объятиях, прильнув к губам, впервые отвечавшим на его поцелуй. И чем сильнее он волновался и жаждал ее близости, тем доверчивее прижималась она к нему.