Евгений Емельянов - Хорошие люди

Однажды Станислав увидел во сне Олю Барабанову. Она читала письмо, в котором было написано большими черными буквами: «Станислав тебе изменил, а ты далеко!» Буквы стали расти и расти, они превратились в лес черных колонн, из которого не было выхода, а Оля Барабанова, плача, убегала от Станислава все дальше и дальше.

Проснувшись, Станислав обвинил себя в измене. И дал себе слово, что больше никогда ни придет в дом, в котором жила Людмила Обухова.

Станислав любит Олю.

Он любит одну Олю.

Он любит замечательную девушку Олю Барабанову…

«Сон в руку!» — сказал бы Станислав, если бы верил в сны; он сказал такие слова, получив письмо от Софьи Николаевны. «Здравствуй, Станислав! Ты, кажется, интересовался адресом моей дочери? К сожалению, я тебе не могу его выслать, потому что Оля вышла в Москве замуж. Будет поэтому неудобно, если ты вдруг станешь присылать Оле письма. Я верю, что у тебя все хорошо, и желаю счастья…»

Станислав читал и перечитывал эти жестокие строчки, и ничего не понимал. Он не верил, что такое может случиться. Последние дни и недели он казнил себя за то, что увлекся Людмилой Обуховой; но ведь он знал, что Людмила Обухова — это несерьезно, что в его жизни это знакомство не будет иметь продолжения, что Станислав останется верен Оле Барабановой и никто ему больше не нужен. Он поцеловал Людмилу! Ну и что?

После отбоя в тот день Станислав долго не мог заснуть. Вахтомина тревожили мысли одна другой болезненнее. Он понимал, что уже ничего не сможет изменить, и собственное бессилие угнетало его. В три часа ночи роту подняли по тревоге, и Станислав более автоматически, чем всегда, выполнял все то, что от него требовалось. Многокилометровый марафон не отвлек его от мрачных размышлений; только теперь, когда большие физические нагрузки сделали ощущение его «я» более реальным, в минуту, когда впереди, сзади, слева и справа от него молча бежали его товарищи, поднимая тучи пыли на немощеной дороге, товарищи, которые не умерли от того, что где-то вышла замуж незнакомая им Оля Барабанова, — только теперь Станислав по-настоящему полно осознал случившееся: он навсегда потерял девушку, с которой связывал свои планы на будущее.

— Выше головы! Раз-два-три…

И почему-то мелькнула совсем уж посторонняя мысль: «Хорошо, что старшина Соколов был суров…» Почему хорошо? Потому что научил Станислава не хныкать?

Оля Барабанова вышла замуж!

Отлично.

Все когда-нибудь выходят замуж.

И все женятся.

Чему же удивляться?

В ближайшее воскресенье, получив увольнительную, Станислав поехал в город. С остановки он смело направился к знакомому дому. Не хотелось думать о том, что дверь ему, вполне вероятно, откроет муж Людмилы, вернувшийся из командировки.

Дверь открыла Дильдор Аскаровна.

— Какой хороший гость! — так же радостно, как и в прошлый раз, воскликнула женщина. — Люда, иди скорее сюда, к тебе незнакомый мужчина, — Дильдор Аскаровна хитро подмигнула.

— Какой мужчина? — Людмила выглянула из своей комнаты. Вопросительное выражение на лице юной женщины сменилось радостным удивлением, — Станислав! Заходи! Подожди минуточку! — Она скрылась в комнате.

Дильдор Аскаровна вежливо осведомилась:

— Как служба идет?

— Нормально, — тоже очень вежливо ответил Станислав.

— Очень трудно солдатам, да?

— Что вы! Пустяки. Трудно, когда убивают. Все остальное пустяки.

— Да-да-да, — женщина сокрушенно покачала головой. — Война — это совсем плохо. Мой муж на войне погиб…

— Кстати, — спросил Станислав не очень тактично, — муж Людмилы еще не приехал из командировки?

— Муж? — Дильдор Аскаровна улыбнулась, и Станислав увидел эту ее невеселую улыбку. — Муж, муж, — повторила она несколько раз и поморщилась, бросила испуганный взгляд на дверь, за которой скрылась Людмила. — Сейчас чай будем пить, хорошо? — Она повернулась, чтобы уйти, Станислав загородил ей дорогу; он сделал это инстинктивно, тут же снова шагнул в сторону, освобождая путь; Дильдор Аскаровна положила ладонь ему на плечо. — Нет, муж не приехал… он далеко… Людмила вам будет сама говорить… — Последние слова она произнесла осуждающим тоном, и Станислав не понял, кого именно она осуждала: его или мужа Людмилы.

Появилась Людмила, и Станислав забыл обо всем на свете. Перед ним стояла обаятельная женщина, красноватые волосы падали ей на плечи; плотно облегающее красное платье и белые туфли на высоких каблуках делали Людмилу еще более стройной и изящной.

— Ну, какая я? — Людмила задала этот свой вопрос, смущенно улыбаясь, и ждала она ответа, кажется, от одного Станислава. — Я красивая?

— Ты самая красивая русская женщина в нашем городе, — немедленно ответила Дильдор Аскаровна и поцокала языком. — Ты очень красивая.

— Тебе слово, Стасик! Как я выгляжу с точки зрения пехоты?

— Лучше не бывает.

— Видите, Дильдор Аскаровна! Он ранен! — радостно засмеялась Людмила.

— Я не ранен, я убит, — произнес Станислав вычитанную где-то фразу.

Людмила воскликнула:

— Не надо убиваться! Ты мне еще пригодишься… — Она бросила быстрый взгляд на хозяйку дома, поправилась: — Нам пригодишься…

— Я сделаю чай, — Дильдор Аскаровна оставила их одних.

— Заходи, солдатик! — Людмила сделала приглашающий жест рукой.

Станислав шагнул в ее комнату.

В комнате было душно, пахло пеленками и духами, большеглазая Оля молча лежала в кроватке и серьезно смотрела на гостя.

— Поздоровайся с девочкой! — сказала Людмила.

— Здравствуй, Оленька! — Станислав склонился над кроваткой и, конечно же, вспомнил о другой Оле — взрослой девушке, вышедшей замуж, вспомнил и постарался забыть.

— Зд-д… — ответила девочка.

— Она уже почти все говорит, — сказал Станислав.

— Она очень много уже говорит, очень, очень, — отозвалась Людмила. — Стасик, сейчас я поглажу несколько пеленочек, а потом мы куда-нибудь поедем, да?

— Ладно… А что, Дильдор Аскаровна за няньку останется?

— Да, она мне помогает… Куда мы поедем?

— Тебе виднее.

— Но мы поедем в том случае, если ты хочешь идти куда-нибудь. Если нет желания, так и скажи, мы никуда не пойдем, останемся дома, будем пить чай…

— Поедем-поедем.

Станислав разговаривал с Людмилой так раскованно, словно знал ее много лет. Наверно, причиной были и поцелуи, которыми они обменялись при последней встрече, и письмо от Софьи Николаевны. У Станислава не осталось никаких обязательств перед далекой и замужней Олей Барабановой; они-то и раньше, обязательства эти, были эфемерны — Станислав придумал их, только и всего. Теперь Станислав знает, что никакой любви не было, а была детская влюбленность, которая, быть может, навсегда останется в памяти, потому что влюбленность эта была чистым и честным чувством.