Сергей Снегов - В полярной ночи

— Ты шутишь? — отступая на шаг, опросил Непомнящий.

Жуков сделал шаг к нему.

— Нужное дело, — пояснил Жуков. — Свидание у меня с девицей в цехе, при свете она стесняется. Выключай, пока по-хорошему прошу. — Голос Жукова стал грозным, он сунул руку за пазуху и вытащил нож.

Побледнев, Непомнящий как зачарованный смотрел на нож. Он знал все, что произойдет. Он вдруг увидел все в безмерно яркой картине: щит до конца не оборудован, выключив освещение, он отключит прогрев бетона, на дворе почти шестьдесят градусов, зима сейчас же начнет свое дело, недели работы, сотни тонн первоклассного цемента — все пойдет прахом. И что бы он ни сделал, в темноте или при свете, конец у него будет один — Жукову свидетели не нужны. У него остается, может быть, минута жизни, нужно успеть сделать все, что можно успеть.

Жуков, с грозным вниманием следивший за выражением лица Непомнящего, сразу понял, на что тот решился. Непомнящий, бросившись вперед, вырвал рукой рубильник аварийной сигнализации, и в тот же миг Жуков с силой ударил его ножом в спину. Вспыхнули сигнальные лампы, завыли высокими голосами сирены, из цеха донеслось острое дребезжание звонков. Не помня себя от ярости, Жуков наклонился над рухнувшим на пол Непомнящим и еще ударил ножом в бак и в спину. Вой сирен и дребезжание звонков сводили Жукова с ума. Он метнулся к щиту и включил первый попавшийся отключенный рубильник. Теперь все мигало, грохотало и ревело на самой подстанции. Оглушенный этими звуками, ослепленный мигающим светом ламп, Жуков кинулся за дверь и столкнулся с бежавшим ему навстречу Парамоновым. Жуков выругался и нанес удар ножом. Парамонов успел ударить его револьвером сбоку по кулаку, и правая рука Жукова, не выпуская ножа, метнулась в сторону, как отраженный мяч. Но сам Парамонов качнулся, и его настиг удар левой руки Жукова, он рухнул в снег. Жуков бросился бежать. Когда Парамонов падал, Жуков снова замахнулся ножом, но времени уже не было — к подстанции со всех сторон бежали люди.

Преследуемый этими людьми и воем сирен, Жуков несся по какой-то подвернувшейся ему на глаза лестнице. Пробежав несколько ступенек, он понял, что взбирается на недавно смонтированные газоходы, и у него появилась надежда на спасение. Теперь все дело было в быстроте. Нужно было пробежать по газоходу, добраться до мостового крана и перебраться по нему на другую сторону цеха, где стена еще не была заделана, — в черной пустоте полярной ночи ему удастся исчезнуть. Что будет дальше, сможет ли он вообще скрыться в маленьком поселке, отрезанном от всей страны тысячами километров снежных пустынь, Жуков не думал — он бежал, как зверь.

Вверху, на высоте двадцати метров над землей, тянулись установленные на фермах перекрытий два газохода конвертеров диаметром почти в три метра каждый. Жуков прыгнул на один, перебежал по дощечке на другой и ударом ноги сбросил дощечку вниз. Почти одновременно с ним на первый газоход прыгнул Парамонов. Они бежали по газоходам, разделенные провалом шириной в полтора метра и глубиной в двадцать. В этом провале, в тускло освещенном туманном пространстве, метались и кричали люди, с ужасом следя за их бегом по обледенелым стальным трубам.

Еще несколько человек взбежали наверх и прыгнули вслед за Парамоновым на первый газоход.

Жуков понял, что ему не уйти. Он мчался изо всех сил, скользя по льду, покрывавшему газоход, а рядом с ним, не отставая ни на шаг, бежал, сжимая револьвер, Парамонов. Жуков знал, что если Парамонов остановится и выстрелит, наступит последняя минута его жизни — на газоходе прятаться негде, цепляться не за что, а Парамонов промаха не даст. Но Парамонов, по-видимому, стрелять не собирался. Жуковым овладело отчаяние.

— Стреляй, сука! — крикнул он бешено, не останавливая бега. — Почему не стреляешь?

Слова Парамонова были полны ненависти:

— Живого надо! Живого тебя возьму!

— Врешь, не возьмешь! — прохрипел Жуков и прыгнул на первый газоход, прямо на Парамонова.

Его огромное тело пронеслось над провалом и секунду качалось на ногах, судорожно цеплявшихся за кривую поверхность газохода. Эта секунда спасла Парамонова, понимавшего, что любое столкновение на обледенелой трубе грозит гибелью им обоим — падение было неминуемо. Парамонов отбежал назад и вытянул руку с револьвером.

— Пулей встретишь? — криво усмехаясь, спросил Жуков.

Он готовился к прыжку — выгибал туловище, отбрасывал в сторону руки.

— Теперь пулей! — твердо сказал Парамонов, зорко наблюдая за его движениями. — Сдавайся, Жуков, спасения тебе нет!

Но Жуков повернулся и снова побежал по газоходу. Временный помост соединял газоход с подкрановыми путями. Жуков прыгнул на помост и помчался по балке, по которой ходил мостовой кран. Делая огромные прыжки, он оторвался на десяток метров от Парамонова. Машинист, увидев Жукова с ножом в руке и бегущего за ним Парамонова, в страхе погнал кран в конец цеха, а тележку с цепями и крюком, передвигавшуюся по мосту крана, — на другую сторону цеха. На кране еще не уложили мостового настила, и просто перебежать по нему было невозможно. Жуков, уцепившись за трос рукой, прыгнул вперед на уходящую тележку. Ему удалось ухватиться за свисавшие цепи, и кабина медленно проплыла мимо него и осталась позади. Трясущийся от страха машинист забился в угол. Жуков видел уже приближающиеся спасительные пути второй стороны цеха. Но Парамонов кинулся к уходящему крану и крикнул что-то, чего Жуков не разобрал, — машинист быстрым движением подскочил к пульту управления, перевел рычат и снова забился в угол. Теперь кран стоял на месте, а тележка шла обратно, прямо на Парамонова и других людей, стоявших вместе с ним на подкрановых путях.

— Гони назад, сука! — хрипел Жуков, готовясь прыгнуть на кабину, когда тележка снова поравняется с нею.

Но бледный машинист смотрел на Жукова круглыми от ужаса глазами и не шевелился.

Когда тележка проходила над опалубками конвертеров и до Парамонова оставалось всего несколько метров, Жуков, озверев от отчаяния, оттолкнулся ногой от цепи и с силой рванулся в кабину. Машинист громко вскрикнул. Нож короткой вспышкой света блеснул у самого его лица, но не задел его, а Жуков, потеряв опору, упал вниз, на железные прутья, сваренные им самим и теперь заливаемые горячим бетоном. Парамонов и другие смотрели, как быстро уменьшается, падая, огромное тело Жукова. Он падал с двадцатиметровой высоты без крика, и прошло почти три секунды, пока до слуха стоявших наверху донесся влажный звук удара.

— Начисто! — с ужасом проговорил кто-то, всматриваясь в распростертое внизу тело.

— Собаке собачья смерть! — ответил Парамонов. — Товарищи, идите вниз. Скорая помощь, наверное, уже вызвана, — может быть, удастся спасти Непомнящего. А я пойду брать всю шайку — Жуков был не один.