Анатолий Клещенко - Камень преткновения

— Угу… — Скорчив презрительную гримасу, Фиксатый умолк и начал подсушивать клок намокшей газеты, чтобы свернуть папиросу…

В пасмурную погоду представление о времени всегда теряется. Оба могли бы поспорить, что день в самом разгаре. А когда ветер неожиданно разогнал низкие облака, солнце уже падало книзу, вершины сосен с трудом удерживали его от падения. Фиксатый с надеждой посмотрел на светлеющее небо:

— Может, без дождя заночуем… Компас бы нам теперь, да? Чтобы прямиком, а то шибко тропа крутит…

Петр Сергеевич покачал головой.

— Тропой идти легче. Да и не помог бы компас в таких местах. Слишком много железа. Существует специальный термин — магнитная аномалия…

— Угу, — снова только и проронил Фиксатый.

Тропа снова завела в густой, не просохший после дождя пихтач. Поюлив между валежинами, выбралась в бор на северном склоне сопки. Взбираясь все выше по косогору, сосны разошлись редколесьем и словно остановились вдруг, робея забраться еще выше — в небо. Беглецы дошли до самых передних — на краю обрыва. Небо было вверху и впереди них, снизу и впереди отсвечивала багрянцем заходящего солнца не имеющая в сумерках края вода.

— Море — священный Байкал? — спросил Фиксатый.

— Ангара, — ответил Петр Сергеевич и пояснил: — Река.

Солнце скатилось по лохматой сосновой ветке и упало в воду, не зашипев почему-то. А с противоположной стороны на мир наплывала темень.

Когда она вплотную надвинулась на берег, под обрывом засветился дотоле незаметный костер. Петр Сергеевич первым увидел его.

— Люди! — радостно вскрикнул он.

— Люди? — испуганно отшатнулся его спутник.

Геолог нащупал ногой тропу, круто убегающую вниз, к огню, и решительно двинулся по ней. Фиксатый с не меньшей решительностью заступил дорогу.

— Люди же там, Петр Сергеевич! Куда вы?

Рука, которой он не посмел противиться, отодвинула босяка в сторону.

— К людям, Саша! Нельзя иначе…

Несколько мгновений Фиксатый слушал, как осыпается потревоженный геологом песок, стучат, обрываясь с тропы, камни да камешки. Теперь уже босяк чувствовал себя слепцом, придавленным к земле темнотою бескрайней ночи. Прочь уходил зрячий, а Фиксатый впервые в жизни испугался своей слепоты, хотя и считал ее только ночной тьмой.

— Петр Сергеевич!.. Петр Сергеевич, я с вами!..

Камни внизу перестали падать. Рискуя сломать голову, сорваться с кручи, босяк заторопился вслед за геологом.

Первыми у костра всполошились собаки.

Две или три, не видимые в особенно густой рядом с огнем темноте, они захлебывались озлобленным, хриплым лаем. Черные силуэты людей, очерченные оранжевой каймой, заколебались, выросли, загородили костер.

— Кто там?

— Здравствуйте, — сказал Петр Сергеевич, выйдя в зыбкую красноватую полутьму около огня.

— Здравствуйте… — басом пророкотал один из силуэтов и скомандовал кому-то: — Сидор! Припали берестину да посвети, что за люди.

Береста вспыхнула, заплевалась голубыми искрами, освещая и слепя пришедших. Несколько мгновений длилось молчание, нарушаемое лишь треском огня да взбрехиванием неугомонных собак.

— Та-ак… Сидор, подай-кось ружье… — протянул тот же бас. — Беглые?

Вопрос прозвучал как выстрел. Петр Сергеевич, подслеповато щурясь, шагнул на голос.

— Кто мы, сейчас не имеет значения. Нам необходимо спешно связаться с ближним геологоразведочным центром. Как можно скорее… — Глаза геолога стали привыкать к свету, он увидел толстое полено возле костра и устало опустился на него. — Понимаете, мы обнаружили богатое месторождение железных руд…

— Знаем! — выкрикнул молодой, дерзкий голос и запел насмешливо старую песню про каторжан:

Люди у костра засмеялись.

— Железа у нас в тайге нету, топоры и те в райпо покупаем, — захотелось сострить кому-то еще. — Золотишко по нашим местам попадает. А железо, ежели нашли, так это, поди, Мишкина лошадь подкову вчера потеряла…

Смех зазвучал снова: потешались над выдумками беглых лагерников. Страха ночные гости не возбуждали: их было только двое, безоружных. Что они могут сделать? Собираются отвести глаза, чтобы улепетнуть? Не получится, не на лыком шитых напали!

У Петра Сергеевича гнев сдвинул к переносице брови.

— Здесь что, нет серьезных людей? Я уже говорил: неважно, кто мы. Но привело нас к вам важное дело…

— Коли так, документы кажите.

Фиксатый воровато оглянулся: свободен ли путь назад, в спасительную темноту ночи. Угадывая его намерение, между ним и тьмою встали сразу два человека.

— Они паспорта медведю на сохранение оставили, Тимофей Акимыч. Чтобы не потерялись! Сбегают — принесут…

— Вишь головой крутит, что конь уросливый!

— Путы, видать, потерял — ноги чешутся!

— Ништо! — громыхнул бас. Широкоплечий старик выдвинулся ближе к огню. — Я конюха найду, нестреноженных упасет. Савельич! Эй, Савель-ич! А ну, на илимке растолкайте Иннокентия!

— Не сплю я! — донеслось от воды. — Чего там?

— Бери централку да иди сюда. Беглые тут… — Старик повернулся и постращал: — Этот треножить не станет. Белку из малопульки с любого лиственя враз снимает.

Кто-то чертыхнулся во тьме, видимо оступясь в воду. Сворачивая папиросу, к костру неторопливо подошел еще один человек.

— Чего мне шумели? — опросил он.

— Беглых поймали…

— Гостей привечать иди…

— Звали в пастухи подряжаться!

Не выказывая удивления, человек спокойно достал из костра головню. Отворачивая от жара лицо, прикурил махорочную самокрутку. Помахав головней, чтобы вспыхнула ярче, осветил сначала Фиксатого, а потом его спутника. Словно не веря, вглядываясь, шагнул ближе:

— Начальник, Пётро Сергеич?… Кажись, вы?

Тот вскинул голову, удивился.

— Простите, не узнаю…

— Да Плотников я! Проводником с вами ходил. Еще тайменя стрелял под Каменной Рассохой… Пониже шиверы… Вы на блесну поймали…

Петр Сергеевич вспомнил.

Ослепительный золотой день «бабьего лета». Взятый у коллектора спиннинг и громадная стремительная рыба, вырывающая его из рук.

— Позвольте, так вы… Господи, позабыл имя…

— Иннокентий Савельев…

— Ну да, Иннокентий Савельич!.. Как же, помню! — воспоминания заставили его на мгновение оживиться, забывая о настоящем. — Вы еще убежавших лошадей нашли…

— Точно, было такое. От мошки в болото упороли… Ну, здравствуйте. Опять, значит, в наших краях? Поди, все железо ищете?

— Нашел! Нашел, Иннокентий Савельич! Хотел вот попросить товарищей помочь мне…

Он осекся.

— Ошибочка!.. — смущенно умеривая бас, вмешался в разговор старик Тимофей. — Ясно, товарищ. Катер тут у нас, так завтра попробуем катером сплыть до Стрелки. Вы извините, мы вас за беглых приняли. Такие у нас места, не горазд добрые люди встречаются… Эх, да вы, знатко, ужинать хотите? Сидор, навесь уху на огонь.