Юрий Платонычев - А дальше только океан

Рыбчевский держался лучше. Тот верил, что приготовители ошибки не сделали, что разгадку надо искать в чем-то другом. Стойким оказался и Ветров, он всюду насаждал мысль: торпеду не вернешь, панихиду надо кончать и делать все, чтобы впредь панихиды не случались. Мысль была единственно верной. Ею проникались торпедисты, проникался Павлов и Городков. Шок постепенно проходил, жизнь входила в свою колею.

Приглашение в политотдел оказалось для Павлова и Ветрова неожиданным, тем более что встретили они там не только Марцишевского, но и Жилина, членов партийной комиссии. Секретарь партийной комиссии Ручейников и открыл заседание:

— Сегодня у нас один вопрос… — Голос Ручейникова высокий, с переборами. Сам Ручейников тоже высокий, стриженный под бобрик. — О работе коммунистов товарищей Павлова и Ветрова.

Ручейников сидел во главе длинного стола, за столом — члены комиссии, среди них Карелин; все перелистывали блокноты — для солидности, что ли, а может, чтобы лишний раз не встретиться глазами с Павловым или Ветровым, расположившимися по правую руку от секретаря, у стены комнаты. У противоположной стены, на которой развешена большая карта мира, примостился Жилин; ему, видимо, все было ясно, и он ничего не перелистывал.

Павлов, дожидаясь начала разговора, успел подробно рассмотреть на карте Африку, хотел было перейти к Австралии, но ее закрыл своей головой Петр Савельевич. «Хоть бы сдвинулся немного», — почему-то досадовал Павлов, словно нужен ему сейчас был этот зеленый континент.

— Надобность в этом, — бесстрастно продолжал Ручейников, — возникла в связи с потерей новейшего противолодочного оружия. Так сказать, гордости нашей морской техники… — Голос секретаря прочищался, становился тверже, как у певца, который распелся. — Готовили торпеду подчиненные товарища Павлова. Проверка показала, что наиболее вероятной причиной потери является плохое хранение. Другой предпосылкой считают слабую тренированность матросов. Более подробно о существе дела расскажет коммунист товарищ Жилин…

Ручейников провел рукой по своему жесткому бобрику и стал отдуваться, будто в знойный день долго взбирался на крутую гору.

— Товарищи, случайно ли мы пришли к этому партийному разговору? — начал Жилин с риторического вопроса. — Он сделал паузу, соответствующую важности слов, и сам же ответил: — Мне представляется — не случайно!.. Полгода добиваюсь, чтобы Павлов изменил стиль, начал заниматься тем, чем полагается по уставу. Могу доложить — воз и ныне там. Ему, наверное, кажется, что он где-то в институте, что ему подчинен испытательный полигон, где проверяют весьма сомнительные новинки. Убежден, именно это не дает ему по-настоящему заниматься прямым делом. Теперь конкретно… — Жилин вынул блокнот, заглянул было в записи, но махнул на них рукой и продолжал: — На прошлой неделе я зашел к Павлову посмотреть тренировки по специальности. И что вы думаете?.. Не было никаких тренировок! Спрашиваю матросов: «Почему?» Отвечают: «Командир велел делать новые сани для торпед». Вместо тренировок!.. — Жилин воздел указательный перст. — Было такое, Виктор Федорович?

— Было. Только не совсем так…

— Детали! Важна сущность, а она в том, что тренировками вы не занимались. К сожалению, товарищ Ветров мирился с этим, а может, и потворствовал… Так разве можно теперь удивляться потере торпеды? Ответ, по-моему, ясен. Заканчивая, прошу по-партийному требовательно оценить, достаточно ли ответственно выполняют свои служебные обязанности коммунисты Павлов и Ветров и почему они медлят с наведением уставного порядка? — Раскрасневшийся Жилин тяжело опустился на стул.

— Пусть Павлов и Ветров сами объяснят положение, — забасил Карелин, обращаясь к Ручейникову.

— Конечно, конечно, — поспешно согласился секретарь.

Павлов встал, окинул взглядом присутствующих. Все люди пожившие, послужившие, лиха хлебнувшие, а многие и теперь несли на себе нелегкую ношу — командовали кораблями, руководили политической работой. «Эти поймут!» — успокоенно подумал он и стал говорить:

— Впервые мне приходится держать ответ в партийной комиссии, для меня это не так легко и просто… О самом факте. Отчего потеряна торпеда — пока неизвестно, даже если говорить о косвенных или предположительных причинах. Увязывать же происшедшее в океане с хранением оружия на берегу по меньшей мере нерационально. Это может только отвлечь от выяснения истины. С отклонениями у нас хранились лишь некоторые торпеды старых образцов, подлежащие снятию с вооружения. Со мной здесь материалы расследования комиссии Горина… — Павлов достал из портфеля кипу листков и показал места, отмеченные красным карандашом. — Прошу ознакомиться…

Ручейников, видя, что члены комиссии с интересом принялись читать листки, неодобрительно, как показалось Павлову, заметил:

— От вас ожидают не аргументов в защиту, а самокритичной оценки.

— Будет и оценка, я еще не кончил, — спокойно продолжил Павлов. — Утверждать, что мы недооцениваем тренировки, значит не знать, что у нас происходит. Именно мне пришлось налаживать тренировки, так как раньше они планировались от случая к случаю. А тренировки с новой торпедой мы проводили каждый день, о чем, кстати, говорится в выводах комиссии Горина на листе четвертом…

Карелин, только что ознакомившийся с этим листком, передал его Ручейникову.

— Что касается факта, с которым несколько дней назад встретился у нас товарищ Жилин, — Павлов сузил глаза, как от яркого света, — то не могу понять, зачем об этом говорить? Да, в конце дня мы не тренировались, так как делали это с утра, что вы, Петр Савельевич, отлично знали.

Жилин снова достал свой блокнот, сделал вид, будто разыскивает в нем какую-то запись.

— Здесь упоминали, что мы со своими новинками якобы отклоняемся от устава, — продолжал Павлов. — Но устав как раз и предписывает каждому командиру внедрять все новое. Поэтому с уставом у меня и Ветрова расхождений нет. Трогать устав не надо. — Павлов поглядел в сторону Жилина. — Что до «сомнительных новинок», как вы сказали, то ведь при вас, Петр Савельевич, командующий флотом и адмирал Панкратов их поддержали. И сами вы тогда, нам казалось, тому радовались…

Жилин морщился, переводил взгляд с Марцишевского на Ручейникова и вяло, будто его оставляли силы, проговорил:

— Отсюда надо понимать, что у вас все в порядке и к потере торпеды вы отношения не имеете?

— Да, мы пока не слышали обещанной объективной оценки этого факта, — поддержал его Марцишевский.

Павлов, видя, что еще не все члены комиссии просмотрели бумаги, с ответом не торопился, а когда листки с заключением Горина Ручейников ему возвратил, закончил: