Виталий Закруткин - Сотворение мира

Сняв патронташ и отцепив фазанов, Андрей сказал девчонкам:

— Ну-ка, хозяйки, давайте ощиплем этих петушков да поджарим их на сковородке.

Девчонки засуетились, забегали. Только одна Наташа была занята собой: туго натянув руками нитку, она трогала ее языком и, склонив голову, с упоением слушала, как брунжит нитка в ее раскинутых руках.

— Пойди, Поля, набери картошки, — сказала женщина старшей девочке.

Через час в комнате вкусно запахло жареной дичью. Поужинали все вместе, отдав изголодавшемуся Марсу косточки и остатки картофеля. Усталый Андрей улегся, не раздеваясь, на сдвинутых скамьях, но долго не мог уснуть, думая о том, как нелегко еще жить людям, как трудно достается им кусок хлеба и как много еще нужно сделать для того, чтобы все люди жили радостно и хорошо.

На рассвете Андрей покинул барак лесорубов и отправился домой. На болоте, укрывшись в береговом березняке, он сел в засаду, и ему удалось убить пару гусей. Марс послушно отправился за ними и притащил сначала одного, потом другого.

Как только Андрей появился дома, вынул из рюкзака свои охотничьи трофеи и умылся, к нему подошла Еля и шепнула:

— Пойдем к нам в комнату, я хочу тебе что-то сказать.

Андрея поразило странное выражение растерянности и страха на ее лице. С полотенцем в руках он пошел к Еле, плотно притворил за собой дверь.

— Что случилось, Елка? — спросил он.

— Ты знаешь… я беременна, — тихо сказала Еля.

Андрей бросился к ней, закинул ей за спину полотенце, притянул к себе и крепко поцеловал.

— Ай да Елка! Молодец! — крикнул он.

— Подожди, не радуйся, — так же тихо сказала Еля, — дело в том… дело в том, что я не хочу рожать.

— Почему? — с беспокойством спросил Андрей.

— Рано мне еще, лучше подождать. Живем мы с тобой совсем мало, не привыкли друг к другу… Я сделаю аборт.

Андрей взволнованно заходил по комнате.

— Ты что, с ума сошла? Разве ты не знаешь, как вредно отражается аборт на здоровье? К чему эти фокусы?

— Это не фокусы, — едва слышно отозвалась Еля. — Я не хочу детей. Понимаешь? Не хочу, и все.

— Талию боишься испортить? — со злостью сказал Андрей.

— Может быть, не знаю…

— Зато я знаю. Никаких абортов я тебе делать не дам. Нечего глупостями заниматься.

— Это не глупости! Я не хочу в самом начале жизни закабалять себя.

Андрей понял, что Елю не переспорить. В ее глазах, в голосе явно сквозило капризное упрямство, и он решил пойти на хитрость.

— Ладно, — сказал Андрей, — не хочешь, не надо. Я знаю средство, которое сразу избавит тебя от беременности без всяких абортов.

— Какое средство?

— Три капли йода на стакан молока, — уверенно сказал Андрей. — Надо пить через день по стакану, а если не поможет, через месяц повторить.

Еля недоверчиво посмотрела на мужа:

— Откуда это тебе известно?

— Мне рассказывал один знакомый врач. Он так лечил жену нашего заведующего земотделом, — бодро соврал Андрей.

Поверила Еля этому рецепту или нет, но стакан молока с тремя каплями йода она выпивала через день и только месяц спустя, убедившись в том, как подвел ее Андрей, заплакала и сказала:

— Дурак! А я еще большая дура…

Наступила зима. На землю легли глубокие снега. Начались сильные морозы. У одного из знакомых охотников Андрей купил для Ели теплые, красиво отделанные и расшитые меховые унты, ее темно-синее легкое пальто тоже подшили мехом, и она после уроков ежедневно гуляла по улицам поселка, дожидаясь возвращения Андрея с работы. Походка ее отяжелела, ходила она осторожно и медленно, по-утиному переваливаясь. Еля стеснялась этого, но продолжала свои прогулки по настоянию Андрея.

Ее платье, которое так любил Андрей, — шерстяное в крупную клетку, с воротничком из соболя, — стало Еле тесным, она перестала его надевать.

Однажды вечером, лежа на кровати, Еля тихонько вскрикнула, посмотрела на читавшего у стола Андрея и сказала, испуганно и недоуменно улыбаясь:

— Стучит…

— Кто стучит? — не понял Андрей.

Еля положила руку на живот:

— Тут стучит…

Андрей стал на колени, робко и осторожно прикоснулся щекой к тому месту, где лежала Елина рука…

Через несколько дней в судьбе Андрея и Ели неожиданно наступили перемены. Приехавший из Благовещенска представитель областного земельного управления, узнав, что Андрей специализировался в техникуме по садоводству, сказал ему:

— Мы давно ищем инструктора в отдел плодоводства. Так что собирайтесь, товарищ Ставров, и немедленно переезжайте в Благовещенск. А здесь мы вам замену найдем…

— Ас квартирой как? — поинтересовался Андрей.

— Квартиру получите, — заверил товарищ из области.

Переезд в город обрадовал молодых Ставровых: это облегчало Андрею сдачу последних экзаменов в сельскохозяйственном институте, а Еле хотелось рожать в городе, так как она очень боялась родов и не доверяла местным поселковым врачам.

Переезд, однако, оказался очень трудным. За несколько месяцев самостоятельной жизни в Кедрове Андрей успел купить столы, стулья, кровати, посуду, все это жалко было бросать. Когда Андрей и Еля добрались на санях до Бурей, загрузив сани своим домашним скарбом, знакомый железнодорожник сказал Андрею, что он тоже назначен в Благовещенск и ему для перевозки семьи и вещей предоставлен товарный вагон.

— Грузите свою мебель в мой вагон, и я вас довезу без всяких пересадок, — сказал железнодорожник. — Через час мы двинемся.

В станционной спешке и суете Андрей не спросил, будет ли товарный вагон отапливаться в пути, погрузил вещи, помог Еле подняться в вагон, а потом жестоко ругал себя всю дорогу. Ночью мороз усилился, стенки вагона покрылись толстым слоем инея, у Ели от холода зуб на зуб не попадал. Развязав узел с одеялами, Андрей укутал Елю, согревал ей руки своим дыханием, ругал на чем свет стоит своего спутника-железнодорожника, который невозмутимо пил из обшитой сукном фляги спирт и уверял плачущую жену и Елю, что скоро покажется Благовещенск…

В Благовещенске Андрею дали хорошую светлую комнату с балконом на четвертом этаже в большом доме, который стоял на самом берегу Амура. Наскоро устроившись, Андрей стал ходить на работу, а вечерами готовиться к экзаменам. Потянулись похожие один на другой дни. Теперь Еле приходилось хозяйничать самой. Она готовила на керосинке незамысловатые обеды, убирала комнату и, хотя ей тяжело было подниматься на четвертый этаж, перед вечером выходила погулять по воздуху.

Наступила весна. На береговом бульваре стали распускаться деревья, вскрылась река, солнце начало прогревать землю. Походив немного, Еля усаживалась на скамью и подолгу смотрела на правый берег по-весеннему мутной, свинцового оттенка реки. На правом берегу Амура, прямо против дома, в котором жили Андрей и Еля, располагался военный лагерь маньчжурского города Сахаляна. Утром и вечером оттуда доносились протяжные звуки горна и даже слышны были голоса людей.