Анатолий Черноусов - Экипажи готовить надо

— …Кувшинников и иже с ним просто игнорируют план мероприятий! — начальник лагеря вытер лоб клетчатым платком и подвинул вентилятор ближе к себе. — Это по твоей части, Юрий Павлович…

— Видишь ли, Васильич, — заговорил спокойным голосом старший, — план-то планом, но ведь Кувшинников тоже ничего предосудительного, в педагогическом смысле слова, не делает. Наоборот. Вот я, например, вчера у них на отрядном «огоньке» был. Иван Ильич проводил викторину. Записал где-то на магнитофон разные птичьи голоса… А это, скажу я вам, умудриться надо! И жаворонок, и синица, и утки, и коростель, и чибис, и кулик, и чайка, и, бог знает, кто еще! Включит, а пацаны хором: «Трясогузка!» Не разберут, он еще раз… Я только ворону и узнал, честное слово! Костерчик у них горит, все в кружок на поляночке уселись, тихо, ночь кругом и — птичьи голоса… Что скажете на это, джентльмены? Полезное дело? Полезное. То же можно сказать и о туристской эстафете, и о занятиях по топографии. Сам же ты умилялся недавно, мол, хорошо, Иван Ильич, что вы детей в лес водите, вспомни-ка? Вот если бы Иван Ильич режим нарушал… Но сейчас у него и с этим полный порядок. Другие не могут спать уложить, а у него ребята спят без задних ног. Натаскает их за день, дай бог до постели… — Юрий Павлович безымянным пальцем снял с губы табачную крошку.

— Я ему про Фому, а он про Ерему! Ты мне скажи, что с лагерем делать?.. Заявись сейчас комиссия из города, ну, караул кричи! — и расстроенный Князев выругался.

— Вот и получается, — продолжал старший, не обратив внимания на ругань начальника, — что с какой стороны ни подойдешь, зацепиться-то и не за что.

— Сам знаю, — сердито сказал Князев, — если было бы за что, давно бы его из лагеря вышвырнул к чертовой матери, бородача этого! Но то не ваше дело… От вас я жду предложений, за этим вас и позвал. Что делать — чтобы лагерь унять?.. Жду. — И сам уткнулся в какую-то бумагу, лежавшую на столе.

«Горазд ты жар-то чужими руками загребать, — подумал Юрий Павлович. — Ждешь предложений?.. Вот мое предложение: чтобы совсем не потерять авторитет в глазах пионеров, нам следует знать, что их интересует. А их сейчас интересует все, что делается в отряде Кувшинникова. Вывод… надо пойти навстречу его предложениям, наладить инструктаж вожатых с тем, чтобы распространить опыт третьего отряда на весь лагерь, на все двенадцать отрядов… Тебе, Князев, конечно же, следует похлопотать насчет шлюпок и яхт, насчет винтовок, насчет вышек для прыжков в воду… А тебе, Эдя, как физруку, необходимо освоить компас, научиться ходить по карте, учить пионеров плавать, с вышки прыгать, стрелять и всему прочему, то есть выполнять свои святые обязанности… Не будешь, изволь убираться!» — Юрий Павлович даже руки потер от удовольствия, представив, как Филимонов — никуда не денешься! — лазит по деревьям и оврагам, карабкается на обрывистый берег и прыгает в воду с пятиметровой высоты…

— Ну? — властно спросил Князев, не отрываясь от бумаги. — Жду.

Это «жду» вернуло старшего на землю. «Помечтали и хватит, — невесело усмехнулся он в душе над самим собой. — Ты меня как-то задел за живое, Иван Ильич, обозвал «любителем жареного». Ты-то, мол, Юра, почему в стороне, почему меня не поддерживаешь?.. Почему? Да потому, во-первых, что я не знаю тебя. Не знаю, что ты за личность, что тобой движет, какая пружина? А во-вторых, ты ведь птичка залетная, гастролер… Навыдавал лозунгов, идей, блеснул и… сделаешь ручкой. А мне ведь с ними оставаться, с Васей и всей его братией… Да, конечно, я их презираю, да, да. Но я уже с ними связан, все мы тут одна гоп-компания… Выступить открыто против них? Порвать? Плюнуть на все и уйти из лагеря?.. Нет, на это я, видно, не способен. Я не герой и не самообольщаюсь на этот счет…»

— Ну? — все так же властно повторил начальник лагеря и уставился на Филимонова.

— Вытурить из лагеря двоих-троих, — сказал физрук и грохнул кулаком, обрызганным веснушками, в подлокотник кресла, — остальные успокоятся…

— Ты, Эдя, Пришибеева знавал? — спросил старший.

— Пришибеева? — попытался вспомнить физрук. — Вроде нет, а что?

— Да так…

— Ну, а что наш философ, предложит? — и холодноватые глаза начальника из-под мохнатых бровей уставились на Юрия Павловича.

— Надо, наверное, чем-то интересным занять пионеров, — пожал плечами Юрий Павлович, — тогда они и перестанут бузить… А что у нас есть интересное?.. Военная игра запланирована на вторую смену. Провести сейчас. Военная игра всегда захватывает пацанов. Вспомните, в прошлом году после игры они еще дня два шумели: все обсуждали, что было и как. А потом… военная игра перемешает «и ваших и наших»… Помните двух блондиночек? Были подружками — водой не разольешь, а попали в разные армии и после игры так поспорили, что и здороваться перестали… Причем, во главе воюющих группировок надо поставить Эдю и Кувшинникова. И Эде, конечно, надо победить: мальчишки любят генералов-победителей…

— Возьмешь участок у болота, — Князев повернулся к физруку, — там всегда побеждают. Потому что сзади болото, понимаешь, прикрывает с тыла. А в наступление можно вдвое больше «солдат» послать, понял?

— Запланирована эта игра на вторую смену, — пробурчал Филимонов, — на второй и провели бы…

— Проведем завтра же! — оборвал его Князев. — Подрастрясешься, а то совсем заспался, понимаешь! А потом спартакиаду еще организуешь. А там и до конца смены считанные дни… Сообразил? Если нет, соображай…

Юрий Павлович, как бы со стороны наблюдая и за собой, и за своими собеседниками, иронизировал и над собой, и над ними. «Заговор обреченных, — думал он. — Стратеги!.. Эде надо победить. Эх, нашему да теляти… Не видать тебе, Эдя, лаврового венка победителя, как своих ушей!»

Князев, между тем, поднялся из-за стола, прошелся по кабинету и даже запел потихоньку:

Сладко потянулся и напомнил физруку и старшему, собравшимся уходить:

— Сегодня не опаздывать. Сразу после планерки… У Фенечки день рождения…

— Там же? — спросил Юрий Павлович, лениво позевывая.

— М-гу, — кивнул Василий Васильевич. — Эдя возьмет у сторожа лодку и сплавает…

— Давайте бумажки. Я что! Я всегда пожалуйста. — Физрук смахнул со стола две десятирублевки и спрятал их в нагрудный карман спортивной куртки.

Сразу же после планерки Иван незаметно отделился от шумно переговаривающихся вожатых, вышел через лесную калитку за лагерь и, светя фонариком, направился вдоль забора к заливу. Здесь, над обрывом, насобирал беремце сушняку, сложил костерок и растянулся подле него на земле. Некоторое время лежал и слушал шорох волн под обрывом, сипение сосен и потрескивание веток на огне.