Алексей Бондин - Лога

Ранним утром Наталья поехала с Макаром в Подгорное.

Скоробогатов, сидя рядом с ней, упорно молчал, посапывая носом. Порой Наталье казалось, что она едет одна, но запах надушенного одеколоном суконного пиджака напоминал ей о присутствии Макара. У Макара болела голова. Он вчера, не зная зачем, крепко выпил. Когда бричка перекатывала через корявые корневища, проросшие поперек дороги, он кряхтел от острых толчков и молча подхлестывал вожжой мухортого жеребца. Лошадь осторожно спускала бричку в нырки, обегала однобокие ухабы и, прядя острыми ушами, горделиво вскидывала красивую голову, прислушиваясь к шорохам в густых стенах ельника. В стороне Подгорного из-за леса выглянуло солнце, зажигая искры на застывших в утренней росе деревьях.

Чем дальше, тем легче становилось Наталье. Она украдкой посматривала на молчаливого Макара. Ей хотелось заговорить — высказать все наболевшее, но она не знала, с чего начать. Скоробогатов молчал.

«Может быть и лучше, что мы молчим», — подумала Наталья. И, наблюдая, как таяло оторвавшееся облачко, она забылась.

— Ты это с чего взяла, что ты в тягости? — спросил вдруг Скоробогатов.

— Что это, неужели я про себя не знаю?

Помолчав, Макар сказал:

— А если так сделать, чтобы избавиться от этого?

Глаза Натальи испуганно и удивленно метнулись на Макара.

— Чего смотришь? Я ведь дело говорю. Стыд-то на тебе, а не на мне. А по-моему, так того… Залезь на прясло, соскочи однова, и готово.

— Ты это как, шутя или взаправду?

— Знамо дело, взаправду.

— Вот как, — в голосе Натальи была горечь. Она посмотрела на Скоробогатова взглядом, полным обиды, и, тряхнув головой, решительно отрезала: — Нет!

— А родишь, куда ты с ним?..

— А это уж не твое дело, Макар Яковлич!.. Сколько хватит сил, а не брошу… Пусть уж кто другой, а я… Нет!.

Наталья смолкла, закрыв лицо фартуком. К горлу подступали слезы.

— О чем ревешь-то?.. — сухо сказал Макар.

— Нет, я уж больше не стану реветь… Будет. Только обидно… И стыдно за тебя. Черствый ты, безжалостный человек.

— А что мне с тобой за компанию слюни распускать? Не умею я.

Наталья почувствовала в голосе Макара холод, от которого всё в ней точно застыло. Макар сухо добавил:

— И не интересно… может быть, не от меня ребенок?..

— Еще раз скажи, Макар Яковлич… Ты, должно быть, любишь людей обижать. Я же это слыхала от тебя!

Плотно сжав губы, она замолчала, но молчать ей не хотелось. Хотелось на обиду ответить обидой. Сказать такое, чтобы ему стало так же больно, как и ей. Она смело глянула ему в глаза, заговорила:

— Ты не беспокойся… Мне тебя не надо. Не вяжусь за тобой. А ребенка своего убить не дам ради твоей прихоти. Ты женись… за тебя богатая пойдет, а я… Воспитаю… Не нужен ты мне… и тебе не покажусь, только довези меня до Подгорного.

Макару стало досадно, стыдно. Смотря в сторону, он замолчал, чувствуя, что слова Натальи били его, как молотком по черепу. Потом он беспокойно завозился, привстал на сиденьи. Подобрав вожжи, он лихо закрутил ими над головой и дико гикнул. Лошадь рванулась. Коляска дробно загремела, подпрыгивая по каменистой дороге. Наталья, крепко держась за бричку, испуганно крикнула:

— Ты чего это делаешь?

Но Макар молчал. Он во весь опор гнал, взмахивая вожжами, стиснув зубы. Удар за ударом сыпались на взмыленный круп лошади.

Такие бешеные приступы не однажды приходили к Макару, пока они ехали в Подгорное. Он то притихал, втянув голову в плечи, то, как ужаленный, бил лошадь, гнал по пыльному тракту. Когда въехали в окраинную улицу селения, он привернул к кособокой гнилой избушке, где жила Кашевариха, — толстая, рябая баба, втихомолку продававшая водку в «котомочной». Выпив с жадностью стакан водки, он поехал к базару.

— Куда ты поехал? — спросила Наталья, — ты довези меня до дому-то.

— Молчи знай. — не глядя на нее, ответил Макар, — Поедем куда повезу.

Он заметно повеселел. Подъехали к мануфактурному магазину. Привязывая к столбу лошадь и смотря на Наталью исподлобья, он проговорил:

— Вылезай, давай!

— Куда?..

— Тебе говорят, вылезай, зайдем в лавку!

— Зачем?..

— А это мое дело. Айда, знай!

Вошли в магазин.

— Давай, выбирай, чего тебе глянется.

Макар окинул взглядом полки, туго набитые товаром.

— Ничего мне не надо, — сдвинув брови, ответила Наталья.

— А я говорю, выбирай, не ломайся. Я хочу так — гостинец тебе… Значит, ты не отнекивайся… Эй, ты!.. Как тебя?… Чего встал?.. — Крикнул он тщедушному, рябому подростку-приказчику. — Кажи, давай товар. Давай кашемиру!.. Вот этого!

Кусок за куском летели с полок пестрые ткани. Макар хозяйски командовал:

— Режь этого пять… Этого десять. Снимай вот это!

Неподалеку от него упитанный продавец отмеривал очкастому человеку сукно. Шагнув к ним, Макар взял в горсть черное, тонкое сукно и спросил:

— Почем этот товар?..

Продавец, не обращая внимания, продолжал мерять, разговаривая с покупателем.

— Я тебя спрашиваю али нет?.. Почем товар?

— Вам это не подойдет, милейший, — небрежно бросил продавец.

У Макара на лбу вздулась жила. Он придвинулся ближе к прилавку и, присутулившись, спросил, впиваясь прищуренными глазами в продавца:

— Я тебя спрашиваю?.. Чего ты зазнаешься-то?..

— Двадцать семь рублей-с. Это берут господа на фраки и на сюртуки-с!..

Макар шумно распахнул пиджак, вытащил из внутреннего кармана туго набитый бумажник. Швырнув на прилавок радужную сторублевку, он крикнул:

— Ты лишку-то не рассусоливай, а режь давай мне три аршина на портянки!

К ним подскочил кругленький, лысый хозяин. Он грозно глянул на продавца и, улыбаясь ласково, заговорил с Макаром:

— Пожалуйте, сударь! Сколько вам?.. Три аршинчика-с?.. Сию минуту.

— Три! А ты бери скорее, — обратился он к человеку в золотых очках, — а то я весь кусок откуплю.

Хозяин быстро отмерил Макару сукно.

— Разрежь надвое! — приказал Скоробогатов, присаживаясь на стул и стаскивая с себя приисковые тяжелые сапоги. Он размотал холщевые портянки, навернул на ноги сукно, обулся, а портянки, скомкав, бросил продавцу за прилавок:

— На тебе фрак! Вздумал еще мне говорить поперек, щучья ты вонь. Я тебя могу купить и продать, мелюзга аршинная!

Забрав покупки, он гордо вышел из магазина.

Наталью этот поступок не удивил. Она только внутренне смеялась, видя бахвальство Макара, растерянность продавца, глупо улыбающееся круглое лицо хозяина.

Из магазина Макар поехал к себе домой. Наталья удивленно проговорила:

— Куда ты погнал?.. Довези меня до дому-то!

— Где он у тебя дом-то?

Это вышло у него как-то сердито и укоризненно.

У Натальи дома не было. Она думала остановиться у тетки Арины. Слегка краснея, она сказала: