Вагаршак Мхитарян - Год - тринадцать месяцев

Сашка коряво выводит свою фамилию и делает в конце завитушку в виде хвоста веселого поросенка. Зина ставит после фамилии свои инициалы. Я пишу размашисто: «Старший советник Горский».

— Садитесь, товарищи!

Все чинно опускаются на скамьи. Остается поднявшая руку Ата Иванова.

— Чего ты? — удивляется председатель.

Ата торопливо выходит к столу. Тут мужество покидает ее. Замявшись, она растерянно смотрит на класс. У тоненькой белокурой Аты огромные карие глаза. Они кажутся еще больше от привычки смотреть исподлобья, вечно чему-то удивляясь. Теперь она удивлена своей смелостью и затаенной тишиной класса.

— Ну говори, кого побаиваться-то, — ободряет Сашка.

Ата подозрительно часто хлопает мохнатыми ресницами и, к полной нашей неожиданности, начинает реветь:

— Не хочу… не хочу, чтобы меня звали Травиата. Все меня дразнят Трава, Трава… или Вата… И вообще у всех имена, а у меня? Опера-а!..

Мы не знаем: смеяться или плакать — так смешна она сама и горьки ее слезы.

Бедный ребенок тихих родителей с громкими запросами! Если бы ты еще знала, что Травиата в переводе с итальянского — падшая женщина!..

Я успокаиваю девочку. Ребята тоже.

— Чего реветь! Мы тебя сейчас перекрестим!

— Запросто!

— Давайте попа выберем!

— Аллилуйя-я, аллилуйя, крестится раба божья Травиа-а-а-а-та-а-а…

Ата не сердится. Непросохшие глаза ее робко блестят и улыбаются.

— Как же ты хочешь, чтобы тебя звали? — спрашиваю я.

— Леночка.

— Леночка? Что ж, хорошее имя. Вполне подходит к тебе. Как вы смотрите, ребята?

Восторженно, конечно! Гремят аплодисменты в честь новонареченной Леночки. Однако крестница не уходит на место и, когда класс стихает, робко просит:

— Григорий Иванович, пусть все проголосуют.

Делать нечего. Мы принимаем закон № 2: «Так как каждый человек должен уважать свое имя, а Иванова ненавидит, — переименовать ее в Леночку».

Оглашение закона вызывает новую овацию. Влетевший в класс Вертела торопеет от неожиданности, но тут же, приложив руку к сердцу, начинает важно раскланиваться во все стороны, нахально присвоив себе аплодисменты.

— Ну?! — набрасываются на него.

— Я их нашел, честное пионерское!

— Где же они?

— Там, на спортплощадке. Сидят, о чем-то беседуют.

— Извинился?

Юрка трет ногу об ногу и, сморщив свою веснушчатую физиономию в хитрущую гримасу, невинно лопочет:

— Так ведь неудобно… Люди разговаривают, а я буду мешать. Не по этикетке…

— По этикету, а не этикетке! — возмущается Сашка.

Но Юрка лучше знает, что говорит и делает. Вызвав смех, он ободряется:

— Давайте все вместе пойдем на спортплощадку! В волейбол поиграем.

Расчет у Юрки точный. При одном упоминании волейбола все приходят в движение.

Мне не хочется влиять на встречу Вали с ребятами, и я оставляю их.

Едва замолкают трели звонка на большую перемену, как обитатели первых двух этажей, форсировав двери, рассыпаются мелким горошком по двору. Люди покрупнее, разумеется, спускаются более степенно. Этим объясняется то, что к приходу Вали и ее друзей наши успевают оккупировать всю спортплощадку. С тех пор как в памятный день встречи с Валей было принято решение провести отрядную спартакиаду, каждое звено использует для тренировок все свободное время, даже большие перемены.

В тренировку Валя втянула и своих одноклассников-спортсменов. Над звеном Ларисы Стрекозовой взяла шефство Таня Черногорова, стройная черноволосая девушка. Короткой стрижкой, походкой вразвалочку, угловатыми манерами Таня, очевидно, стремилась исправить ошибку природы, создавшей ее девчонкой, а не мальчишкой. Классный весельчак и балагур Пашка Наумов льстиво аттестовал ее:

— Хороший ты парень, Татьян.

На это Таня тяжело хлопала его по плечу и, понизив голос до нижнего «до», басила:

— Айда к девчонкам на танцы, Пашка!

От таких слов розовело тонкое белокожее лицо Володи Григорьева, глядевшего на девушку с укоризной. Володя воспитывал Таню с того дня, как они попали в восьмой класс за одну парту. Немного ему удалось добиться по части Таниных манер. Зато Таня, перворазрядница по плаванию, приохотила своего чопорного воспитателя к спорту настолько, что нет ему равных в школе по выправке и развитым плечам. Говорят, на Вовку оборачиваются незнакомые девчонки, и если Таня бывает с ним рядом, то она обязательно показывает любопытным кулак. С этим Вовка бессилен бороться.

Таня собрала своих у стойки для прыжков.

— А ну-ка, птенчики, полетаем через планку. Задача все так же проста: прыгнуть выше головы.

Григорьев тренировал звено своего тезки Володи Радченко. С упорной методичностью он отрабатывал старт. Только и слышалось спокойное: «Отставить!» Мне казалось, что ребята вообще готовы все отставить и разбежаться. Но нет, трудились в поте лица, хотя и поглядывали с завистью на третье звено. Эти вообще вели себя загадочно. Мальчишки играли в чехарду, девочки — в мяч.

В третьем звене по протекции Вали на посту звеньевого оказался ее первый близкий знакомый из наших — Борька Малинин. В своей тронной речи он заявил с наполеоновской амбицией:

— Наше звено хоть и третье называется, а будет первым.

Когда же шли домой, Борис на глазах у восхищенного звена торжественно разбил свою молочную бутылку, приговаривая: «Надо есть, чтобы жить, а не жить, чтобы есть». Звеньевой круто взялся за дело. Первыми это почувствовали отстающие в учебе. Теперь Борька никому не давал списывать задачки, зато приходил пораньше до уроков, чтобы помочь кому-нибудь из своих. Однако авторитет отличника Малинина, высокий в вопросах академических, равнялся пока что нулю в делах спортивных. Поэтому в третьем звене командование целиком захватил Коля Шушин. Физорг класса, потеряв должностную объективность, болел только за свое звено и без конца шушукался с тренером Женей Панфиловым, таким же, как и сам, коренастым атлетом.

На уроках физкультуры, которые по нашей просьбе преподаватель Игорь Макеевич превратил в те же тренировки по программе спартакиады, третье звено показывало самые низкие результаты. На все насмешки соперников Коля, подражая Жене Панфилову, за которым он теперь ходил по пятам, назидательно поднимал палец.

— Скажите «гоп», когда перепрыгнете.

А мне однажды проболтался:

— Это все политика, Григорий Иванович.

— Да ну! Расскажи.

Коля заговорщически огляделся по сторонам и зашептал:

— Мы каждый вечер тренируемся. Сомов уже, знаете, на сколько метров прыгает?.. Женя сказал: первое место за нами.