Александр Чаковский - Невеста

Прямые нехоженые дороги трудны и тернисты.

Герои новой повести Александра Борисовича Чаковского «Невеста», люди высоких идеалов и вдохновенной мечты, прокладывают нелегкие пути к большой настоящей правде.

Действие повести развертывается осенью 1964 года. В результате автомобильной катастрофы пострадал человек. Опираясь на ложные показания и отрицательную характеристику с места работы, суд выносит суровый приговор молодому монтеру Володе Харламову. Студентка пединститута комсомолка Валя вступает в борьбу за Володю, за торжество правды. Она не одинока. Люди, для которых честность и справедливость превыше всего, становятся ее союзниками и друзьями.

Александр Чаковский поднимает важные проблемы нашего времени. Смело вторгаясь в жизнь, художник и публицист ставит острые вопросы этики и морали строителя нового общества.

Мастер динамичного сюжета, Александр Чаковский сталкивает людей разного мироощущения, различных принципов, различного отношения к понятиям добра и зла, правды и справедливости, к тем переменам, которые произошли в жизни народа в последние годы.

Ответственный работник совнархоза Кудрявцев, следователь Пивоваров, начальник Энергостроя Волобуев еще мыслят и действуют по-старому, по отживающим канонам и догмам. Есть еще и люди, вроде студента Андрея, которых притягивает «розовенькая, безобидная, ни к чему не обязывающая правда». Но людей, не признающих компромиссов с совестью, таких, как Володя и Валя, народный заседатель старый коммунист Митрохин, милиционер Толкунов и секретарь обкома Комаров, гораздо больше. И они побеждают, потому что смотрят вперед, видят большие перспективы, открывающиеся перед советским народом после исторических съездов партии.

В повести много споров, раздумий о судьбе поколений, о формировании сознания строителей коммунистического общества. Автор убеждает нас в том, что воспитание и становление характера нашего современника возможно только в активной борьбе, в приобщении к общему делу.

Творческая деятельность Александра Чаковского началась перед войной, когда он создал литературный портрет Анри Барбюса, а затем выступил со статьями и книгами о Мартине Андерсене Нексе, Гейне и других писателях. В 1944–1946 годах появилась трилогия «Это было в Ленинграде» («Лида», «Военный корреспондент», «Мирные дни»). Уже в этих романах о героических защитниках Ленинграда наметились основные черты творческой индивидуальности писателя. Александр Чаковский стремится поставить своих героев в необычайные обстоятельства, в которых наиболее полно раскрываются их характеры, мир их чувств.

Другая особенность — публицистическая страстность, с которой писатель ставит в своих произведениях главные вопросы современности, идейной борьбы. Это нашло отражение и в романе «У нас уже утро» (1949) о тружениках Сахалина, и в дилогии «Год жизни» (1956) и «Дороги, которые мы выбираем» (1960) о людях Заполярья, прокладывающих тоннель в трудных условиях Севера, и в повести «Свет далекой звезды» (1963) о чистой, верной любви, об обретении цели, смысла жизни.

Повесть «Невеста», бесспорно, новый шаг в творчестве Александра Чаковского — писателя, глубоко чувствующего пульс времени.

Ей сказали: «Второй этаж. Зал номер шесть».

Медленно, стараясь отдалить страшную минуту, Валя поднималась по лестнице. На нижней и верхней площадках, у перил, стояли люди. Они курили; курить разрешалось только здесь. Одни разговаривали нарочито громко, другие вполголоса, как в больнице.

На втором этаже Валя открыла дверь, на которой висела квадратная картонка с цифрой «6».

Она пришла раньше всех. Выкрашенные в коричневый цвет скамьи с низкими спинками были еще пусты.

Валя села в последнем ряду и откинулась на низкую, неудобную спинку. Прямо перед ней на чуть приподнятой над полом площадке стоял стол, покрытый зеленым сукном. За ним возвышалось три кресла. Самое высокое в центре и два пониже по сторонам. Они тоже были выкрашены в коричневый цвет — три пустых кресла с изображениями советского герба на длинных прямоугольных спинках.

Валя долго смотрела на эти пустые кресла и лишь потом заметила чуть поодаль, слева, трибуну, а у боковой стены — четыре стула, огороженные коричневым деревянным барьером.

Два других стола, составленные вместе и стоявшие перпендикулярно к тому, покрытому зеленым сукном, не привлекли ее внимания. Коричневый барьер, низкие скамьи, кресла с неестественно высокими спинками и гербами на них — все это Валя видела впервые в жизни. А простые канцелярские столы и такие же простые стулья возле них были привычны и, казалось, попали сюда случайно. Так же как и другой, маленький столик у окна.

Здесь, в этом зале, был особый мир, ничем не связанный с предыдущей жизнью Вали. Словно она оказалась в каком-то ином, четвертом измерении. И то, что в открытое окно доносился городской шум и были видны знакомые дома и что она, Валя, существовала как бы одновременно в двух мирах, лишь подчеркивало тревожную необычность места, где она сейчас находилась.

Валя плохо представляла себе то, что должно было скоро произойти. Она знала лишь, что это должно случиться здесь, в этом зале.

Высокие кресла с гербами и четыре стула, отгороженные барьером, гипнотизировали ее. Кроме них, Валя не видела ничего. Она не замечала, как открывалась и закрывалась дверь, в которую сама недавно вошла, как появлялись на пороге люди и, потоптавшись, уходили обратно или рассаживались на скамьях.

«Здесь будет сидеть он. А здесь — судьи», — думала Валя, переводя взгляд от стульев за барьером на кресла с высокими спинками.

Зал был по-прежнему почти пуст. Человек пять-шесть, не больше. «Зачем они пришли? — думала Валя. — Какое им дело? Толстый мужчина с красным лицом и круглой, как шар, головой, пожилая женщина с пестрой хозяйственной сумкой, инвалид на костылях… Зачем они пришли? Кто они ему?.. Родственники?»

Но у него не было родственников. Не было близких. Никого, кроме нее. Она знала это. «Зачем же они пришли?..»

Снова открылась дверь, и в зале появился высокий, бравый милиционер. И тут Валя увидела Володю. Он шел за милиционером, низко опустив голову.

Вале показалось, что за эти четырнадцать дней Володя неузнаваемо изменился. Он был в хорошо знакомом ей, потертом коричневом пиджаке с чуть отгибающимся правым лацканом. Валя сразу узнала темно-желтый трикотажный галстук, который еще в прошлом году подарила ему… И тем не менее Володя выглядел совершенно иначе, чем раньше. Всегда он держался очень прямо, а теперь горбился, будто нес на плечах невидимую тяжесть. У него всегда было тонкое и худое лицо, но теперь оно резко осунулось, и казалось, от этого стали особенно заметны его густые, почти сросшиеся на переносице брови. В походке Володи, в выражении его лица, во всем его облике чувствовалась усталость, безразличие ко всему, что происходило вокруг. Это было так разительно не похоже на того, прежнего Володю, которого Валя знала и любила, что сердце ее сжалось от острой, непереносимой боли.