Вера Кетлинская - Дни нашей жизни

Заметив ее беспокойство, он старался держаться ве­селей. Он ничего не хотел скрывать от нее, просто он сам еще толком не разобрался, что его тяготит.

Как раз в эти дни душевной сумятицы подоспела по­ездка в Краснознаменку. Заводы, изготовлявшие для нового промышленного района машины, станки и всяче­ское оборудование, посылали в Краснознаменку деле­гацию — познакомиться со строительством и подписать социалистический договор. От «Красного турбостроите­ля» в делегацию включили Александра Воловика.

После предотъездной беготни, сборов и волнующего прощания с Асей Воловик очутился в вагоне скорого поезда в обществе шести незнакомых знакомцев. Пред­седатель делегации, конструктор Евграфов, чье имя не­разрывно связывалось с наиболее крупными и техниче­ски интересными типами генераторов, еще на перроне наскоро познакомил делегатов между собою. Воловик и тогда с интересом отметил известные в городе фами­лии — Боков, Горелов, Сойкин... однако в толчее проводов никого не разглядел и не запомнил в лицо.

К огорчению Воловика, кроме прославленого масте­ра скоростных плавок Бокова и совсем юного бригадира Вити Сойкина, в его купе оказался четвертый пассажир, не принадлежащий к делегации, да к тому же еще жен­щина! Эту женщину Воловик приметил на перроне, — вытирая покрасневшие глаза, она говорила провожав­шей ее старушке:

— Ну, ничего, ничего... Ты ему оладьи пеки, он лю­бит. И кофе заваривай покрепче...

Когда поезд тронулся, женщина закурила папиросу и надолго затихла в коридоре у окна.

— Жаль, что не все свои, — шепнул Боков, выклады­вая из чемодана на столик кульки со съестными при­пасами.

— Кто хочет яблочков, товарищи? — предложил Сойкин, вытаскивая яблоки, которые были распиханы у него по всем карманам.

Воловик вспомнил о пирожках, испеченных ему на дорогу Асей. Пирожки изрядно подгорели, хотя Воло­вик убеждал Асю, что они только подрумянились и что он как раз любит румяные корки. Но удобно ли угощать незнакомых людей такими пирожками?

— Что ж, начнем знакомиться, — предложил Боков. Он был старше всех в делегации. Заслуженный ста­левар, чье имя прогремело еще в дни войны, а теперь по­стоянно мелькало на страницах газет, Боков вел все плавки скоростными методами и давал отличное каче­ство. Турбинщики знали и ценили «боковские» отливки.

Самым молодым в делегации был Витя Сойкин. Во­ловик приглядывался к нему с любопытством, так как знал, что Сойкин третий месяц держит общегородское первенство в соревновании комсомольско-молодежных бригад и что именно его мечтает обогнать Николай Пакулин. Сойкин выглядел смышленым, быстрым и весе­лым — из тех заводских пареньков, что и не хотя стано­вятся вожаками.

— У нас ваш соперник работает — Коля Пакулин, — сказал, ему Воловик.

Витя Сойкин насторожился, потом беспечно засме­ялся:

— Пусть старается, для того и соревнование.

И всем своим видом выразил задорную уверенность, что никто его не обгонит.

Заглянул Евграфов, пригласил всех троих в соседнее купе, где разместились остальные делегаты. Воловику было особенно интересно познакомиться с Гореловым, бывшим начальником турбинного цеха: Саша слышал про него всякое — и хорошее, и плохое; с тех пор как Горелов добился больших успехов на станкостроительном заводе, турбинщики, почему-либо рассердившись на Любимова, поговаривали — будь на его месте Горелов, все пошло бы иначе.

Горелов показался ему мрачноватым, колючим. Больше помалкивал, отвечал односложно, а сам зорко на всех посматривал, и чаще всего — на Воловика. Но не заговорил с ним. Витю Сойкина отрядили похлопотать о чае, все развернули свои кульки с домашней снедью, пошутили — по пирожкам Воловика сразу видно, что хозяйка у него молодая. Не прошло и получаса, как всякая скованность исчезла.

Евграфов незаметно, но упорно заставлял каждого рассказать о себе. Пришлось и Воловику говорить о своем изобретении. Он уже привык к этому, но тут было неловко — чего уж без деловой надобности хвастать!

— А вы не стесняйтесь, раз умно придумали, — сказал Боков. — Нам же интересно!

И, выслушав, уважительно спросил:

— А теперь над чем работаете, Александр Василье­вич?

Воловик ясно ощутил — в этой компании само собою разумеется, что человек, добившись одного успеха, ставит себе новую задачу. Боков вместе с учеными работает над созданием особенно прочной и жароустойчивой стали. Горелов занимается сокращением цикла производства станка. И так — каждый.

— Начал помаленьку думать насчет механизации одной работенки, — смущенно ответил Воловик, прибегая к таким необычным для него словам, как «помаленьку» и «работенка», чтобы умалить значение начатого труда. Он с досадой вспомнил, что весь этот месяц работал в комплексной бригаде от случая к случаю, только тогда, когда собирались все вместе. Решение, найденное Шикиным, не очень ему нравилось, но всерьез подумать, сосредоточиться, «покрутить» новое изобретение не удавалось.

— Какой именно? — заинтересовался Горелов.

Воловик объяснил — Горелов-то должен помнить, что за косые стыки и какая с ними волынка при обработке! Объясняя, он поглядел на Горелова и удивился — перед ним сидел как будто совсем другой человек.

— Очень интересно! — восклицал Горелов. — А ведь сколько мы маялись с этими стыками! Да и со снятием навалов тоже! И как же это у вас получается? Специальный станок? Такого ведь нет, заказывать надо?

Заинтересовались и другие: ну-ка, объясните, как то у вас задумано?

Воловик чертил в блокноте, показывал руками — всем нравилось, а его не покидала ощущение, что где-то рядом, близко лежит еще не найденное, лучшее решение.

Когда очередь дошла до Вити Сойкина, Витя с простодушным удовольствием рассказал об успехах своей бригады, а потом его как бы понесло — Витя стал перечислять, куда его выбрали, куда посылали выступать, кто и где о нем писал, какие организации — от научно-технических обществ до клубов художественной интеллигенции — почтили его приглашениями и членством.

— Да, известность вещь такая, — проговорил Евграфов и отвел взгляд.

Все молчали. Только Витя, уже путаясь и чувствуя нарастающую неловкость, еще припоминал какие-то президиумы, где он сидел, артистов и писателей, с которыми его знакомили... Потом и он смолк.

— И ведь нужно все это, — первым нарушил молча­ние Горелов, не глядя на Витю, — и выступать, и в гости к артистам, к писателям ездить. Кому же рабочий класс представлять? лодырям? отсталым? Надо ездить, и самим это интересно, самих поднимает! Только, видимо, есть тут какая-то грань.

— Сам не заметишь, как закачало, — сказал Боков. — И туда тебя и сюда... ну и пошло — глаза раз­бегаются, нос кверху...