Вера Кетлинская - Дни нашей жизни

Увидав Карелина, входящего вместе с высоким, сухо­щавым человеком средних лет, Гаршин устремился к ним навстречу.

— Анатолий Сергеевич, вот это мой молодой друг — инженер Гаршин, о котором я вам говорил.

— Очень приятно. Савин.

Савин оказался человеком той породы, что сразу сбивала Гаршина с толку. Сдержанный до сухости, очень серьезный, до жути немногословный... как подой­ти к такому, о чем говорить? Ни пошутить, ни посмеять­ся, ни поболтать на посторонние темы для первого зна­комства.

Впрочем, Савин, видимо, знал, что принадлежит к числу нелегких собеседников, и старался быть любез­ным. Рекомендуя Гаршина, Михаил Петрович шутливо пожаловался:

— Вот, учил-учил, а он переметнулся к технологам.

— Жизнь подтолкнула, Михаил Петрович, — сказал Гаршин и многозначительно улыбнулся Савину — мол, мы-то с вами понимаем, что сейчас технология — цари­ца производства и заниматься нужно именно ею.

— Итак, ваши намерения? — спросил Савин.

Он держал в руке свернутый в трубку экземпляр докладной записки, и это придало Гаршину уверенности. Похлопав пальцами по бумажной трубке, он объ­яснил, что много поработал над планом реконструкции турбинного производства, увлекся возникающими тут технологическими проблемами и хотел бы посвятить свои силы… Конечно, кое-кому может показаться, что такая тема диссертации слишком обща и практична, но жизнь показывает, что именно эти проблемы нужда­ются в научной разработке, что они-то и являются са­мыми актуальными и важными.

Он начал путаться в словах, не получая отклика, но в это время Савин сказал:

— Совершенно с вами согласен. Организация про­изводства является предметом научного творчества и за­ключает в себе много интересных вопросов для работы исследователя. Но об этом мы поговорим после совеща­ния.

Он слегка поклонился и направился к своему месту. Гаршин с удовольствием видел, как он углубился в чте­ние докладной записки, что-то подчеркнул карандашом, в другом месте что-то написал сбоку.

Из всех присутствующих Гаршина больше всего пу­гали представители проектной организации, — конечно, они попытаются умалить значение плана, предложен­ного заводскими практиками, и доказать, что только они одни понимают, как надо реконструировать производ­ство!

Гаршин видел, что и Любимов боится их. Начав свое сообщение, Георгий Семенович непрерывно отвешивал поклоны в их сторону и с самым скромным видом назы­вал докладную записку не иначе, как «предварительные наметки», «некоторые первоначальные соображения», «этот беглый эскиз, я бы назвал — первый черновик» и так далее, одно определение деликатнее другого. Гар­шин жалел, что третьего дня, узнав о предстоящем об­суждении, не потребовал себе слова как один из авто­ров, — надо бы выступить сразу после этого деликат­нейшего простофили и взять более уверенный тон!

Однако, вопреки ожиданиям Гаршина, проектиров­щики очень почтительно отзывались о докладной запи­ске, находили в ней интересные мысли, которые могут лечь в основу... послужить отправной точкой... ока­зать неоценимую помощь... Они просили присутствую­щих тут инженеров и стахановцев подвергнуть план детальному и придирчивому разбору, чтобы требования и пожелания производственников выявились наиболее полно.

И план был разобран и раскритикован так, что Гар­шину временами казалось — ничего-то от него не оста­нется, одни рожки да ножки. Теперь он радовался, что не выскочил вперед, не потребовал слова, пусть Люби­мов отдувается сам! Потом он разозлился до того, что еле удержался от ядовитых реплик: его «тишайший» пре­емник Шикин неожиданно выступил с большой, хорошо подготовленной речью, в которой сопоставил план Лю­бимова — Гаршина с достижениями рационализатор­ской мысли и доказал, что предложения, цеховых рацио­нализаторов и изобретателей во многом обогнали твор­ческую мысль авторов плана. Шикин говорил скромно, каждое слово подтверждал конкретными ссылками, воз­разить ему по существу было нечего. Тогда Гаршин разозлился на самого себя — ведь еще на перевыборном собрании Воробьев говорил, что план во многом уста­рел! Э-эх, надо было прислушаться, покопаться в рацио­нализаторских предложениях и сегодня, взяв слово первым, самому дополнить план, ссылаясь на те же ма­териалы, но используя их куда ярче и острее, чем эта ти­хоня Шикин! Козырнуть ими можно было!

В конце совещания выступил профессор Савин. У Гар­шина заколотилось сердце, когда Савин расправил свернутый в трубку план. Но профессор не останавли­вался на недостатках плана, а только отметил, что он является «первой робкой попыткой модернизировать производство турбин». Одобрив эту попытку, Савин за­говорил о новейших достижениях технологии машино­строения, которые должны быть полностью учтены про­ектировщиками. Речь его была суха, но слушали ее увлеченно. Гаршин тоже слушал, с досадой признава­ясь, что не следил за новинками техники, многое знает только понаслышке, а кое-что слышит впервые. Уловил это Савин по докладной записке или нет? Подойти к не­му после совещания или лучше не подходить?..

Подводя итоги обсуждению, директор сообщил, что для участия в разработке проекта реконструкции вы­деляется группа инженеров завода. Главный инженер... главный технолог... два инженера из технического от­дела… Любимов...

— Гаршина мы не трогаем, так же как и Полозо­ва, — пояснил он, — им турбины выпускать, своих забот хватает. Но к обсуждению проекта на всех стадиях мы их, конечно, привлечем. Так же, как и других товари­щей.

Вот и все.

Теперь оставалась одна, последняя зацепка — Савин, Заручиться его поддержкой и консультацией... попасть в заочную аспирантуру...

После совещания Гаршин снова подошел к Михаилу Петровичу и Савину.

— Да, значит, вы хотели... — начал Савин, морщась от старания вспомнить, чего именно хотел стоящий перед ним инженер.

Гаршин не помог ему. Он боялся повторить свои до­воды, они уже не казались ему убедительными.

— Вспомнил. Проблемы организации производства, верно?

Гаршин кивнул. Михаил Петрович стоял рядом с ни­ми, прислушиваясь, но не вступая в разговор.

— Видите ли, товарищ Гаршин, — нехотя начал Са­вин, видимо недовольный тем, что ему приходится в пер­вый же день появления на заводе вести не очень прият­ный разговор с одним из заводских работников. — Ви­дите ли, пока ваша докладная записка не выходит за рамки известного. Даже, как видите, не охватывает то­го, что уже применяется. Это, в сущности, дельная по­пытка некоторого обобщения имеющегося опыта в рам­ках исполнения своих обязанностей. Не больше.

Гаршин покраснел и насупился, ему было тошно от этого разговора, лучше бы не затевать его.