Владимир Санин - Старые друзья

Сердце глухо стукнуло и опустилось в желудок: из подъезда вышли Вася, Костя… и генерал Потапов! Он лично довел посетителей до проходной, пожал Васе руку, кивнул Косте, и весь этот ритуал мне до крайности не понравился. Если точнее, мне до крайности не понравилось выражение лиц его участников, не угадывалось в них приподнятости и энтузиазма. Вы, может, помните, с каким лицом Мимино, герой кинофильма «Мимино», вышел из телефонной будки после крайне оскорбительного для него разговора с мнимой Ларисой Ивановной? Примерно такое же выражение появилось на лицах Васи и Кости, когда они ко мне направились.

В этот вечер кто только меня не облаивал, но такого еще не было. Соревнуясь друг с другом в изощренности, они осыпали меня отборнейшей бранью, каковой позавидовали бы шоферюги, обозленные вечной километровой очередью за солью у нашего, рядом с Речным вокзалом, грузового порта; не позволяя себе секундной передышки и не давая мне вставить слово, они втащили меня в машину, где с новой силой облаяли и, облегчив душу, сообщили нижеследующее… А, плевать на подробности, достаточно одной Васиной фразы:

— Твоя Елочка, старое пугало, была у них атаманшей!

Не стану рисовать душераздирающую сцену на Птичкиной квартире, поскольку женских и мужских слез, а также истерик терпеть не могу, а описывать их тем более. Забегаю вперед на две недели: хозяева взломанной квартиры проявили исключительное благородство, ибо отделались они бутылкой шампанского, и, что важнее, хозяин, к превеликому счастью, страдал застарелой грыжей, а хозяйка мигренью, и расплевываться с именитыми врачами не входило в их планы. Так что претензии взломанные не предъявили, общественность тоже воззвала к милосердию, кое на какие пружины нажали Вася и Костя — короче, всех четырех отдали на поруки воспитавшим их коллективам.

Так что в конечном счете все закончилось благополучно, особенно для Кости. Во-первых: золотой зуб, как я и предполагал, обнаружился в Костином организме, и, во-вторых, уже тогда, когда мои друзья незаслуженно меня облаивали, я обратил внимание, что Костя делает это не с таким рвением, как Вася, и очень скоро выяснил, что в самом начале встречи генерал Потапов поздравил майора Варюшкина с присвоением очередного воинского звания. Так что в отличие от Васи, который еще долго на меня рычал, Костя остыл довольно быстро, тем более что вторую звездочку на погоне мы в нашей компании основательно обмыли.

Приятно сознавать себя человеком, без которого обществу жить затруднительно. Конечно, жить оно будет и в какую-то сторону развиваться, но со скрипом. Утром звонит мне Елена Сергеевна, начальница отделения связи, и не просто говорит, а стонет: «Антоныч, голубчик, выручай, мои чертовки будто договорились, одна за другой в декрет уходят, пенсии, переводы горой лежат!»

Не звонок, а чудо — попадание в самое яблочко! Вообще-то я планировал начать сию деятельность недели через две, но как раз вчера Костя доложил, что расследование закончено и я могу нанести Петьке Бычкову визит, для чего доставка пенсии на редкость удобный предлог. Так что не позвони мне Елена Сергеевна, позвонил бы я сам, но тогда уже не тот эффект, вроде бы не я необходим обществу, а наоборот. Итак, потопал оформляться, продумывая по дороге предстоящую дружескую беседу с Петькой и не без удовольствия прикидывая, что пенсии, переводы плюс телеграммы пополнят мой бюджет колоссальной суммой в полторы сотни в месяц, что позволит отметить день рождения Андрюшки с небывалым шиком. Птичка, конечно, снова будет ворчать, денег у нее много, и она обижается, что я ими не пользуюсь, в отличие от дальних родственников и просто знакомых, нахально залезающих в ее кошелек, как в собственный. Скорее всего она права, роднее меня у нее никого нет и не будет, но я привык с огромным уважением относиться к полной своей независимости, ибо, как вам известно, я пока что конь и себе на овес плюс подарки Андрейке зарабатываю предостаточно.

От избытка благодарных чувств Елена Сергеевна удостоила меня поцелуем (лучше бы она это сделала лет двадцать назад), мигом оформила и выпроводила на доставку. Так начался этот, казалось бы, ничем не примечательный майский день, который завершился двумя неслыханными триумфами. Но прежде, чем о них рассказать, я сообщу вам немало других сведений, наблюдений и мыслей, которые в конечном счете и привели к вышеуказанным триумфам.

Имея некоторую склонность совать свой нос в чужие дела, я почтовую деятельность люблю не только за весомую добавку в бюджет, но и за то, что почта дает возможность наблюдать за жизнью широких масс клиентов. Большей частью это контингент обыкновенный, без героического прошлого или выдающегося ума, но имеются и вполне любопытные экземпляры: писатель, о котором уже говорилось, несколько заслуженных ветеранов войны и труда, один изобретатель вечного двигателя, бурно перестраивающийся ученый-историк, три-четыре мозговитых старикана, одна мать-героиня, штуки три самогонщиков и баба Глаша, признанная предводительница старушечьего поголовья, создающего на скамейках общественное мнение. Если о ком забыл, то вспомню. С одним поговоришь, с другим перекинешься словами, с третьим посудачишь, с пятым, десятым — глядишь, и поумнел, расширил кругозор, приобрел кучу всяких полезных сведений.

Ближе всех к почте находится подъезд, в котором на первом этаже проживает баба Глаша, что позволяет ей через раздвинутую занавеску наблюдать за передвижением жильцов и событиями во дворе. Если помните, баба Глаша сыграла значительную роль в моем духовном развитии, поскольку именно она не моргнув глазом подарила мне «Половой вопрос» с иллюстрациями, на который я выменял Монтеня. Вношу поправку насчет «не моргнув глазом»: подарила, именно подмаргивая и сыпя прибаутками.

Не бабка — чистое золото: сухонькая, в чем душа держится, ветром бы не сдуло, а взвали на нее пуд макулатуры, подтолкни — засеменит шаг за шагом, да еще по дороге чесать языком будет безостановочно. Что же касается возраста, то баба Глаша не то чтобы слишком старая, но и не молодушка: девяносто два года девчоночке. А в магазин сама ходит, и не просто ходит, а любую очередь до визга и скандала всколыхнет, сама себе готовит, стирает, слух — как у летучей мыши, память — как у студентки, язык без привязи и хорошо отточенный, глаза как миноискатели — словом, уникальное творение нашей живой природы. В области морали и нравов познания у бабы Глаши феноменальные, точно знает, кто с кем живет, кто от кого ушел и кто, наоборот, явился с повинной, по ком тюрьма плачет, а кого хоть в святые записывай. Боятся ее как огня: стоит бабке со своим летучим отрядом оседлать скамейки, жильцы норовят исхитриться и протиснуться бочком, чтобы не попасть в простреливаемую зону, а кому не удается, проходит сквозь строй, отряхиваясь от прозвищ, сплетен и насмешек. Упаси вас бог заполучить бабу Глашу во враги — никаким душем не отмоетесь. Но я хожу у нее в фаворитах, поскольку «Трифон, твой дед, Гришуня, вечерами у меня под окном торчал и так наяривал на баяне, что все деревенские собаки от лая охрипли». А вообще баба Глаша, если отвлечься от ее неустанной борьбы за чистоту нравов, человек довольно добрый и справедливый, если может — делом поможет, а на дело сил не хватает — даст хороший совет. Для меня баба Глаша важный источник информации, поставщик иной раз неоценимых разведданных. Между прочим, именно она исхитрилась выведать и сообщить мне про день и час, когда к Елизавете Львовне приедут балбесы с маклером. Штирлиц!