Нина Буденная - Старые истории

— Как же вы жили, чем жили?

— Для домашних делал вид, что ухожу на охоту или рыбу удить. Возьму с собой ружье или удочки, а сам думаю: «Чем черт не шутит, может, и вправду подстрелю какую-нибудь дичь или рыбу поймаю? Все к столу сгодится в такое время». Но где там! От голода сил не было ружье поднять, и с удочками стоять — прямо никакой возможности. Рвал на болоте молодые побеги тростника и камыша — тем и питался.

— Напишите картину о Конной армии, — попросил Грекова Ворошилов.

— Но у меня нет красок, — развел тот руками.

— Достанем.

— Но я не видел боев вашей армии.

— Расскажем. А если хотите, даже покажем. И дивизии и тачанки. Познакомим с нашими бойцами.

— Спасибо вам. Вы знаете, возвращается уверенность в своей необходимости, нужности. Без этого от творческого человека ничего путного ждать не приходится. Ведь даже если убедишь себя, что достаточно самовыразиться, вылить свои мысли и ощущения на холст, и найдешь оправдание своему труду, то в этом фальшь. Художник работает для зрителя, для другого человека. Ведь то, что я знаю — я уже знаю, мне не надо убеждать себя. Но поделиться своим знанием, мировосприятием с окружающими, убедить их, вовлечь в круг своих образов, сделать их единомышленниками — вот главное для художника. Я понятно выражаюсь, не скучно слушать меня? — забеспокоился Греков. — Столько времени молчал — аудитории не было, и вот понесло.

— Нет, не беспокойтесь, очень интересно говорите. Я с любопытством слушаю, — сказал я, а Климент Ефремович согласно закивал.

— Все, что вам потребуется, — сделаем, — пообещал он.

Бойцы, как всегда, удивительно быстро разведали, что в наших рядах появился живописец, который отразит славные подвиги Конармии. Греков ездил по селам, станицам и хуторам, где квартировали части, — казарм не было, проводил там бездну времени в разговорах с красноармейцами. А те страстно интересовались работой художника, приходили смотреть, как он пишет эскизы, откровенно делились своими соображениями. Ну и, конечно, давали советы и указания. В живописи ведь все разбираются, просто собаку съели.

Греков посмеивался, но делал свое дело.

— Не очень они вам мешают? — спрашивал я. — А то прикажу, чтобы не подходили, когда вы работаете.

— Нет, что вы, мне даже интересно. И замечания делают иногда очень ценные. На днях писал вариант картины «Пленный». Нарисовал под этим пленным такую щуплую, худосочную лошаденку, хотелось показать белогвардейца жалким, ничтожным. А конвоирующих его конармейцев посадил на коней сильных, красивых, прямо-таки богатырских. Знай, дескать, наших. Раскритиковали. «Кабы у нас были такие лошади, а у него кляча, — говорят, — не велика была бы заслуга забрать его в плен. Разве ж ихние офицеры на таких конях гарцевали?»

— Здесь они, пожалуй, правы, — соглашаюсь. — Белые офицеры на плохих лошадях не ездили. Во время боев красноармейцы не всегда могли на своих крестьянских лошадках догнать удирающего врага.

— Я согласился с ними и уже продумал, какие внести поправки. Мне наш альянс нравится.

Художник не видел боев, поэтому мы старались восполнить его незнание самыми подробными рассказами о сражениях советской конницы. Митрофану Борисовичу необходимо было почувствовать себя участником недавних событий. Такие картины, как «Бой за Ростов у села Генеральский мост», «На Кубань», «Бой под Егорлыкской», относятся к лучшим его произведениям. В них живописец отобразил решающие моменты боевого пути 1-й Конной армии.

— Как вы брали Ростов? — спросил меня как-то Греков.

Я рассмеялся. Теперь, когда это событие было отделено от сегодняшнего дня временем, вспоминались забавные стороны взятия Ростова, хотя что может быть забавного там, где присутствует смерть?

Город взяли быстро и совершенно неожиданно для белых. Они даже не поняли, что случилось. Была тихая рождественская ночь. Во всех домах ярко светились окна, слышались музыка, смех. — белогвардейцы весело праздновали сочельник. Конармия разрушила торжество. Бойцы хватали беляков, пьяных и ошалевших, на улицах, вытягивали из трамваев. Те вырывались, отталкивали бойцов: «Куда лезешь, скотина? Под арест посажу — я командир казачьей сотни!» «Ты не командир казачьей сотни, а пленный», — смеялись наши бойцы. Белогвардейцы дико таращили глаза и мгновенно трезвели.

Так до утра в городе и не поняли, что власть переменилась, и на следующий день мальчишки-газетчики еще бегали с охапками продукции местных типографий и звонкими голосами выкрикивали ободряющие заверения белых генералов:

— Если мы оставили Царицын по стратегическим соображениям, то Ростов будем защищать до последней капли крови!

Конечно, не об этом написал картину Греков, но, может быть, мой рассказ помог ему лучше разобраться в событиях.

Я очень люблю картину Грекова «Трубачи Первой Конной». Для меня это не просто люди, которые во время длительных, продолжавшихся иногда десятками дней, рейдов нашей конницы делали путь веселее и легче. Я вспоминаю, как мы отбили этих трубачей у генерала Мамонтова. Они не были нашими врагами — мамонтовцы отмобилизовали музыкантов, сорвали их с насиженных мест, увели из семей. Когда они оказались в наших руках, я предложил им отправиться по домам. Но оказалось, что дома эти так далеко, а время так неспокойно, что пускаться в путь опасно. Самым разумным было остаться с нами.

— Что вы умеете играть?

— Различные марши, кавалерийские тоже.

— Годится. Еще что?

— Гимн. Прежний.

— Придется обновить репертуар, — сказал Климент Ефремович. — Научитесь играть мелодии революционных песен, «Интернационал». Это не противоречит вашим убеждениям?

Кто ж в таком сознается? Кстати, в тот самый день и состоялись похороны погибших бойцов, когда я разрешил трубачам сыграть «Боже, царя храни», и его звуки услышал ехавший к нам командарм Егоров.

Узнав эту историю, Митрофан Борисович улыбнулся. Он-то знал наших трубачей совсем другими — лихими боевыми ребятами, слышал в их исполнении не только марши и музыку революции, но и классические произведения. Некоторые музыканты даже аккомпанировали Шаляпину, когда он приезжал к нам.

Работы Митрофана Борисовича Грекова говорят мне, пожалуй, больше, чем кому-либо другому, потому что я был очевидцем замечательных событий тех лет.

Вот его картина «В отряд к Буденному». Как понимает ее современный молодой человек?

Сюжет картины прост: по степи едет всадник. К своей шапке он прилаживает красную ленточку. В поводу ведет запасную лошадь. Человек, всю жизнь пахавший землю, едет служить в красную конницу, чтобы в ее рядах драться за землю — свою землю. Человек осознал великую силу революции, определил свое место в ней и прикрепил к шапке красную ленточку, обозначив свою активную позицию в революционных битвах.