Нина Буденная - Старые истории

Анна Павловна протерла пол в ванной. И, отогнав по веревке исходящие водой рубашки в одну сторону, залезла под душ.

Раньше, как уже отмечалось, нельзя было. Раньше рубашки кисли в ванне, куда она щедрой рукой, вопреки отпечатанным на коробке рекомендациям, сыпала порошок.

Стиральная машина «Малютка», которая в свое время ишачила на ее вдовствующего мужа, прозябала в углу ванной без дела и служила простым вместилищем для грязного белья. Издержки самомнения Анны Павловны. Ей казалось, что руками она сделает лучше, чем эта несерьезная штуковина своим крошечным барабаном.

Душ успокоил Анну Павловну. Не совсем, конечно, но все же. Она мстительно подумала, что, если есть там, где-то там иной мир, в который всегда исправно верила Варвара, ох и намылят ей сейчас морду.

Вытеревшись и высушив феном голову, Анна Павловна натянула джинсы, взяла ведро, штук пять губок и поскакала по лестнице вниз.

Их «жигуленок» являл печальный вид. Всю прошлую неделю сыпал ленивый дождичек. Осень и есть осень, что с нее спросишь? Но последние три дня, отменно солнечные, подсушившие грязь, вводили в заблуждение, заставляли забыть, что впереди ожидает долгая зимовка.

И машину следовало вымыть, чтобы ее гнусный вид не нарушал общего содержания горячо любимого Анной Павловной города.

Анна Павловна звякнула ведром. На этот звук к ней ринулось человек пять мальчишек, до того со вкусом гонявших мяч вокруг клумбы. Сработал павловский рефлекс.

Шестиклассники с некоторых пор были ее закадычными друзьями. Началось с макулатуры. За Аннин Павловнин счет пионерское звено достигло каких-то недосягаемых вершин в сборе этого ценного сырья. За старыми газетами явилась сначала та парочка, что неслась сейчас к ней первой, — рыженький длинный Витя и коротышка Петя. В ее дверь они позвонили как к себе домой — что было сил и безостановочно.

Анна Павловна, уже отвыкшая от маленьких детей, хотела было на них собак спустить, да передумала: поняла, что перед ней стоят не негодяйские хулиганы, а ангелы, посланные провидением.

— Вот что, тимуровцы-гвардейцы, — сказала она, — если подождете и поможете, будете всю жизнь за меня молиться и ручки целовать.

— Ручки не будем, — сказал маленький, кругленький, впоследствии оказавшийся Петей.

— А богу молиться?

— И богу не будем, — сказал впоследствии Витя.

— Тогда входите.

Анна Павловна взяла стремянку, подставила к антресолям и, приказав тимуровцам-гвардейцам держать лестницу, полезла.

Дело в том, что когда Анна Павловна выходила замуж за своего министра, она не знала, что он такой барахольщик. Под словом «барахло» подразумевалось истинное барахло, а не просто вещи.

Ни газет, ни журналов он не выбрасывал вообще. Когда квартира основательно засорялась периодикой, он группировал ее в беспорядочные кучи, перевязывал и засовывал куда подальше. Верноподданические и дружественные поздравления по случаю праздников, которые, сами понимаете, он получал в избытке, запихивал в конверты и отправлял туда же. И это годами.

Анна Павловна, которую душило отсутствие емкостей, не зная, куда деть действительно нужные вещи, демонстрировала чудеса ловкости, чтобы все как-то рассовать и придать жилью хотя бы мало-мальски опрятный вид.

Когда же муж отбывал в командировку, она устраивала ордынские набеги на буфет, сервант и финскую стенку. Атаку легкой кавалерии. Вследствие чего в частично опростанный буфет ей даже удалось поставить посуду. И это была ее победа как хозяйки, победа тихая, потому что такого рода достижения ее вечно занятый муж не замечал. А заметил бы, так еще и шею намылил, потому что ему обязательно взбрело бы в голову, что выкинула она не бумажки десятилетней давности, а сегодняшнюю секретную переписку.

Разобрала она и перевязала кучу газет, отобрала журналы, из которых предполагала когда-нибудь выдрать и переплести самое интересное. Предполагать-то предполагала, но самой себе она могла со всей большевистской прямотой признаться, что этого, видимо, не случится никогда. И через пару-тройку лет сдаст она это добро новым Петям и Витям.

Но сейчас время еще не подошло, поэтому вспорхнула Анна Павловна на стремянку, имея в виду только газеты. Их она, теперь уже перевязанные в аккуратные стопки, — Анна Павловна была аккуратистка, хотя это свойство, под влиянием лихого мужа, уже начало терять свою высокую кондицию, — их она стала одну за одной передавать ребятам.

Те сначала принимали спокойно и деловито, потом начали перешептываться, потом тихо повизгивать, а затем пришли в такое возбуждение, что уже и говорить нормально не могли, а только вопили.

Когда дело было сделано и в холле образовалась крепостная стена из бумаги, а пол антресолей свободно со скрипом вздохнул и выпрямился, ребята побежали за помощью.

— Только, тетя, никому без нас не отдавайте, потому что другие могут заявиться, — мы же по всему дому бродим. Только нам.

— Меня зовут тетя Аня. А вас?

— Петя.

— Витя. Будем знакомы.

Орава явилась, минут через десять.

— К себе не прижимайте, все пыльное! — кричала Анна Павловна вслед сыпавшемуся вниз по лестнице грохоту и гвалту.

А через несколько дней, когда она садилась в машину, чтобы ехать куда-то, к ней подступили два ее новых знакомца.

— Тетя Аня, покатайте.

— Садитесь.

— То есть как?

— Задами на сиденье.

— Что, прямо в машину?

— А вам на крыше симпатичнее?

Анна Павловна сделала несколько кругов по переулкам, размышляя о том, что за удовольствие находят в этом ребята? Ладно бы тройка, с ветерком, а здесь-то чего хорошего? Видимо, Анна Павловна начинала уже забывать себя маленькой.

Половинных удовольствий Анна Павловна не признавала. Поэтому заехала она в тихое местечко — было у них такое, — притормозила и скомандовала:

— На первый-второй рассчитайсь! Первый — лезь ко мне, рулить будем… Давай, давай, не бойся. Давай ты, Петр.

Онемевший Петр на негнущихся ногах полез на переднее сиденье.

— Садись ближе ко мне. Ближе, ближе, я сдвинусь. Так. Руки на руль. Старайся пропускать крышки люков между колесами. Ну, тронулись.

И тронулись. Потихонечку. Надо было видеть ребячьи физиономии.

Теперь это были люди Анны Павловны, ее люди.

Анна Павловна, человек последовательный, когда могла, продолжала с ребятами раз начатую забаву. Экипаж несколько вырос, но Анна Павловна всегда честно сообщала, каким временем располагает, и предоставляла самим ребятам разбираться, кто действует сегодня, а кто до другого случая.

Машину теперь мыли хором и в охотку — синдром том-сойеровского забора. Поэтому пять губок, которые вынесла Анна Павловна, были только-только.

— Ну что, орлы, за работу?