Леонид Жариков - Рассказы

1966

Разведка принесла тревожную весть: посланный три дня назад с особо важным заданием связной Николай Коваленко схвачен гестаповцами в районном центре. При каких обстоятельствах случился провал, попало ли к немцам шифрованное письмо или партизан успел его уничтожить, — узнать не удалось. Было лишь известно, что разведчик брошен в тюрьму, оборудованную гитлеровцами в здании бывшего райземотдела.

Отряд был поднят по тревоге. Штаб принял решение: немедленно ночью атаковать село и попытаться освободить связного, пока его не переправили дальше. Медлить было нельзя, каждая минута усиливала опасность.

Партизаны разбились на две группы. Первой командовал начальник штаба Петр Иванович Березкин, бывший заведующий тем самым райземотделом, куда упрятали разведчика. Группу прикрытия возглавил комиссар отряда, родной брат Николая Коваленко.

Быстрым шагом миновали редкий лес, отделявший партизанскую базу от реки, вытащили припрятанную в камышах лодку и в два приема переправились на другой берег.

Как на беду, ночь выпала лунная. Куда ни погляди — светло как днем. Мирно звенели цикады, и так было тихо кругом, что малейший шорох заставлял настораживаться.

К реке спускался овраг, заросший кустарником. Шли молча, держась тенистой стороны оврага. На горе, соблюдая осторожность, пересекли строительный участок с одинокой заброшенной конторкой и узкоколейной рельсовой дорогой, ведущей в дальний карьер. Под ногами шуршал битый щебень.

За перевалом открывалась широкая долина, залитая серебристым светом полнолуния. До районного центра отсюда было не более двух километров, его домики виднелись в призрачной дали.

Вышли на грейдерную дорогу, обсаженную тополями. Партизаны укрывались в их тени.

Где-то впереди залаяла собака, мелькнул огонек. Может быть, часовой прикурил сигарету или мать, разбуженная плачем ребенка, зажгла каганец и снова торопливо погасила его.

Скоро начались огороды, стало легче укрываться, особенно в подсолнухах.

Группа комиссара взяла правее, чтобы по сигналу атаковать комендатуру, отвлечь на себя силы гарнизона. В это время разведчики Петра Березкина должны окружить тюрьму и, освободив связного, отходить под прикрытием бойцов комиссара.

Партизанам Березкина выпала трудная задача. Одноэтажное кирпичное здание райземотдела ярко озарялось лунным светом. Пришлось залечь в саду и подкрадываться к тюрьме через дворы.

Осторожно ступая по мягкой земле, перешагивая через грядки, партизаны переходили от одного дерева к другому. Начальник штаба шел впереди. Вот он пригнулся под окнами дома, открыл скрипнувшую садовую калитку, что вела в затененный двор. Он двигался так бесшумно, что даже собака, спавшая в тени, не слышала его тихих шагов. Он и сам не заметил ее и чуть не наступил на хвост. Собака, взвизгнув, подхватилась и, не разобравшись со сна, что ей угрожает, бросилась наутек, перемахнула с ходу низкий забор и скрылась в зарослях кукурузы.

Партизаны замерли, настороженно вслушиваясь в зловещую тишину.

Должно быть, часовой у тюрьмы почуял неладное и, чтобы подбодрить себя, крикнул на всякий случай:

— Кто идет?

Партизаны молчали. Часовой тоже прислушивался.

Березкин был старый вояка, опытный командир. Он напрягал зрение, но не видел часового, хотя луна ярко освещала тюрьму. Зато он понял по окрику, что на посту полицай, и это облегчало дело, с такими воевать проще…

Под чьей-то ногой хрустнула ветка. Часовой крикнул испуганным голосом:

— Стой, стрелять буду!

Медлить было нельзя. Березкин дал по голосу очередь из автомата. И тут партизаны увидели, как от стены тюрьмы отделился человек, сделал шаг и упал, выронив винтовку.

Пулеметчики залегли, взяв на прицел все подступы к площади, чтобы встретить гитлеровцев, если они поспешат на помощь. Группа захвата бросилась к тюрьме. Березкин стал взламывать замок. Но обитая железом дверь не поддавалась. Хотели взорвать ее гранатой, но под напором сильных рук дверь слетела с петель.

Первым в темный знакомый коридор шагнул Петр Березкин. Здесь он мог бы вслепую нащупать любой уголок. Вон там, если пройти в конец, направо — дверь его бывшего кабинета. На какое-то мгновение горькая боль стиснула сердце — такое здесь все родное. Но предаваться воспоминаниям было некогда.

— Кто живой, выходи! — крикнул Березкин в темноту.

Ответом было молчание.

— Коваленко, ты здесь?

За одной из дверей послышался шорох, точно кто-то пробовал открыть ее.

Партизаны налегли, и дверь распахнулась. Войдя в полутемную комнату, они увидели женщину, которая пыталась подняться с пола.

Березкин склонился над ней:

— Вы кто? Не бойтесь, мы партизаны.

Женщине помогли встать. Двое партизан поддержали ее, а Березкин допытывался:

— Кто еще в тюрьме? Парнишку чернявого, по фамилии Коваленко, не видала?

— Вчера всех увезли… — слабым голосом ответила женщина.

Партизаны обшарили все комнаты и не нашли никого. Заключенную надо было взять с собой, но она не могла идти. Под руку попался кусок брезента, заколеневший от крови, осторожно положили на него измученную женщину, и двое партизан понесли ее.

В селе разгорелся бой. Гулко отдавались в садах автоматные очереди, ухали взрывы гранат. Пылала немецкая комендатура.

Отходили к условленному заранее месту. Потерь не имели. Но на душе у каждого было тяжело — не удалось выручить боевого товарища.

Командир отряда был озадачен тем, что вместо связного Коваленко, ради освобождения которого он рисковал жизнью десятков людей, партизаны доставили в лагерь раненую женщину. А потом он и вовсе был сбит с толку, узнав, что спасенная скоро должна стать матерью.

— Вы о чем думали? — угрюмо спросил командир у начальника штаба и комиссара. — У нас не женская консультация, и некогда нам детишек нянчить.

— Погоди, командир, не торопись, — сказал комиссар. — Эта женщина пережила такое, что нам всем вместе и не снилось. Ты лучше выслушай ее. Кстати, узнаешь и о том, с кем мы должны свести счеты, о карателе Цейсе.

Феня Мозговая — так звали женщину — не слышала разговора, но понимала, что в отряде хотят от нее избавиться. Со слезами на глазах она просила партизан:

— Не бросайте меня, братики… Я буду стирать на вас, готовить буду… Товарищ командир, я крепкая, все перенесу, только оставьте меня, пожалуйста, примите в отряд…

— Не могу. Это противоречит всем боевым уставам и… здравому смыслу, — ответил командир отряда Щетинин. — Мы вас переправим в другое село и передадим падежным людям.

— Выслушайте меня, прошу вас. Я должна бороться, обязана… — Феня перехватила многозначительный взгляд командира и с силой подтвердила: — Да, да, во имя его… обязана, должна и хочу бороться…