Вадим Собко - Избранные произведения в 2-х томах. Том 1
- Название:Избранные произведения в 2-х томах. Том 1
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Художественная литература
- Год:1982
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Вадим Собко - Избранные произведения в 2-х томах. Том 1 краткое содержание
За свою более чем полувековую литературную деятельность Вадим Собко, известный украинский писатель, лауреат Государственной премии СССР и Государственной премии УССР им. Т. Г. Шевченко, создал десятки романов, повестей, рассказов, пьес на самые разнообразные темы. Но, как справедливо отмечала критика, главными для писателя всегда были три темы — героизм и стойкость советского воина в годы Великой Отечественной войны, созидательный труд и молодёжная тема, раскрывающая формирование личности молодого человека в советском трудовом коллективе. Об этом вошедшие в первый том избранных произведений В.Собко романы «Залог мира» (1950) и «Обыкновенная жизнь» (1957).
Избранные произведения в 2-х томах. Том 1 - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Все эти дни она чаще обычного задумывалась над будущим. Что произойдёт, когда рабочие возьмут в свои руки управление крупной промышленностью, подобно тому как крестьяне уже распоряжаются землёй? Ведь это уже путь к социализму! Вчера она встретила Дальгова и обрадовалась возможности задать ему такой вопрос.
— Видишь ли, Эдит, — серьёзно ответил Дальгов, — сейчас речь идёт лишь о самом широком привлечении народных масс к управлению хозяйственной и политической жизнью страны. Всё это не так просто осуществить у нас, в Германии, переболевшей фашизмом. Нам всем, и тебе в том числе, ещё предстоит немало потрудиться, прежде чем мы установим у себя настоящую демократию. Но к тому идёт дело. Когда-нибудь мы ещё поговорим с тобой об этом, а сейчас, извини, мне очень некогда, — сама знаешь, завтра голосование.
Сегодня, увидев Болера и тут же вспомнив, как он отказал ей в совете, Эдит решила ни о чём его не спрашивать. Они обменялись лишь ничего не значащими словами.
— А как подвигается ваша работа в театре? — внезапно осведомился Болер.
— Спасибо! Кажется, всё идёт хорошо.
— Рад это слышать! — сказал писатель. — Но должен всё же напомнить, что не так давно мы с вами больше всего на свете ценили свободу, особенно когда это касалось нашего призвания. Мне кажется, что вы этот принцип нарушили. Сейчас вы делаете уже не то, что хотите, а то, что вам скажут.
Эдит усмехнулась.
— Пока я этого не замечала. Я занята сейчас именно тем, что меня влечёт, и это совпадает, вы понимаете, даже неожиданно для меня самой, совпадает с тем, что мне советуют мои друзья.
Болер пожал плечами.
— Да, Германия помнит вас другой, — укоризненно сказал он.
В этот момент в помещение влетел высокий парень в гасконском берете, с фотоаппаратом у пояса. Исполненный стремления всё увидеть и всё запечатлеть, он подскочил к столу, отрекомендовался корреспондентом берлинской газеты «Телеграф» и прямо-таки накинулся на подвернувшихся ему горожан. Никто и слова не успел вымолвить, как он уже всех сфотографировал. Потом, внезапно, как собака на стойке, он замер на месте, вглядываясь в Эдит Гартман и Болера, и вдруг кинулся к ним.
— Вы Эдит Гартман? Вы писатель Болер? — воскликнул он, наставляя на них свой аппарат. — Одну минуточку! Одну минуточку! Чудесно, чудесненько!.. Очень вам признателен!
И его точно ветром вынесло из зала. Остались только отзвуки слов и ощущение суеты.
— Неприятный тип, — сказала Эдит.
Она уже направилась к столу, чтобы взять бюллетень, когда корреспондент снова влетел в помещение.
— Конечно, вы скажете «нет»? — бросился он к Эдит.
— Голосование тайное, — напомнил ему Болер.
— Извините, извините! Я очень хочу сфотографировать вас около урны.
Эдит ничего не ответила. Она взяла бюллетень и зашла в кабину. Корреспондент нетерпеливо сновал возле, поджидая актрису. Люба смотрела на эту сцену и от души смеялась. Она хорошо поняла намерение Эдит. В кабину никто не имеет права войти. Там можно оставаться сколько угодно. А на корреспондента жалко было смотреть. Он ежеминутно поглядывал на часы, — он опаздывал на поезд.
Наконец корреспондент не выдержал и, в последний раз взглянув на часы, бросился вон из помещения.
Только теперь улыбающаяся Эдит Гартман вышла из кабины. Она опустила свой бюллетень и вместе с Болером покинула зал.
Население советской зоны оккупации единодушно выразило свои стремления. Подавляющее большинство участвовавших в референдуме немцев ответило «да» — и все заводы концернов и военных преступников перешли в собственность немецкого народа.
Через несколько дней в берлинском «Телеграфе» появилось изображение Эдит Гартман. Она стояла рядом с Болером. Фотография была снабжена крупным заголовком:
Они категорически говорят: «Нет».
Макс Дальгов показал газету Эдит.
— Макс, продемонстрируй это старому Болеру, — попросила она, — пусть убедится в правдивости их прессы.
Дальгов удовлетворённо отметил местоимение «их» и всё рассказал писателю.
— В каждой газете бывают подлецы, но это исключение, а не правило, — упрямо твердил старик. — Да, да, в любой редакции может найтись один жулик, даже если газета выходит по английской или американской лицензии.
Макс Дальгов понял, что так Болера не убедишь, и на этом разговор закончился.
ГЛАВА СОРОК СЕДЬМАЯ
Болер писал свою книгу с настоящим увлечением. Осторожно, тщательно, словно просеивая золотоносный песок, отбирал он материал.
Книга создавалась в строжайшей тайне от всего света. Старик даже отказался от пишущей машинки, он писал от руки: стук мог его выдать.
Больше всего Болер боялся выявить в этой книге своё личное отношение к событиям в Германии. Только факты! Проверенные факты, полная объективность, доступная форма изложения — вот к чему он стремился.
Он работал целыми днями, а. по вечерам обычно часок-другой проводил в обществе Дальгова. Они разговаривали, чаще спорили, иногда играли в шахматы. Старик очень любил эти вечерние встречи. К тому же Дальгов всегда знал самые свежие новости, с ним было не скучно.
В поисках интересных фактов Болер теперь часто наведывался на заводы, в учреждения, выезжал даже в окрестные деревни. Ежедневно он прочитывал все местные и берлинские газеты, жадно слушал радио и внимательно следил за тем, что творится в мире.
А на свете и в самом деле происходило много необыкновенного. Это было время, когда уже достаточно отчётливо проявились истинные намерения Великобритании и Соединённых Штатов. Уже давно речь Черчилля в Фултоне стала программой для империалистических хищников. Всё очевиднее становилось, что англичане и американцы и не думают выполнять Потсдамское соглашение, хотя и кричат повсюду о его незыблемости. Берлин, вернее, его западные секторы, стал центром, откуда направлялась подрывная работа в советской зоне оккупации.
Американцы прибрали к рукам арсенал Германии — Рурский бассейн, который должен был, согласно Потсдамской декларации, управляться всеми четырьмя державами. Демилитаризация в западных зонах, по существу, прекратилась вовсе: военные заводы не только не разрушались, но даже оснащались новым оборудованием.
Суд в Нюрнберге вынес приговор по делу фашистских главарей. Но не успели американцы разрезать на сувениры верёвки повешенных, как один из подсудимых, которому милостиво сохранили жизнь, уже в тюрьме приступил к составлению проекта сепаратной финансовой реформы для западных зон.
О самом важном для немецкого народа — о единстве Германии, живое тело которой было просто разодрано, — там старались говорить как можно меньше.
Обо всём этом старый писатель знал хорошо, и всё же где-то в глубине души ещё не иссякла вера в демократизм западных держав, в их желание создать единую Германию…
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: