Владимир Успенский - Неизвестные солдаты

После школы поступил на завод, на тот самый, где работал отец. И здесь Сергей тоже стремился выделиться, опередить сверстников. Через год он стал слесарем-стахановцем. Во время торжественных собраний его выбирали в президиум, сидел там рядом со старыми, заслуженными рабочими.

Молодежь увлекалась авиацией. Летчик Чкалов был прямо-таки кумиром. «Стану таким, как он!» — решил Сергей и пошел без отрыва от производства учиться в аэроклуб. Его сразу оценили. Панов «чувствовал воздух», как выразился инструктор. Потом была летная школа, потом война…

И вот теперь Сергей Панов стал асом. В небе он весел и спокоен, тут он король. А на земле — все тот же раздражительный низкорослый паренек с острым носом, с круглыми, неприятно-пронзительными глазами, ко всему прочему еще самоуверенный и заносчивый. Таким он казался себе рядом с товарищами, особенно если находился в дурном настроении.

Прожив двадцать два года, он встречался только с одной женщиной, красивой и полнотелой официанткой из командирской столовой. Он был слишком наивен, искренен в таких делах и почти влюбился в нее, но скоро понял, что официантка к нему равнодушна. Просто сблизились случайно, после вечеринки. Она спала с ним, а думала о другом. Через неделю сказала брезгливо, что он воробей и пусть ищет себе воробьиху. Сергей понял, вспыхнул и ушел, затаив ненависть ко второй половине рода человеческого.

Официантку вскоре уволили за то, что она слишком часто меняла поклонников. А Сергей потом называл женщин не иначе как бабами и считал, что все они на одну колодку и всем им нужно только одно. Исключение составляла лишь девушка из санитарного поезда, Настя Коноплева, которую он вспоминал с теплым, радостным чувством. У нее были необыкновенные глаза: чуть раскосые, серьезные и очень чистые. Он хорошо представлял их себе, они успокаивали его, как успокаивало ощущение полета…

Думать о Насте приятно, однако пора и сосредоточиться. Истребители шли на высоте пять тысяч метров над редкими кучевыми облаками. Внизу была линия фронта, виднелся дым, ломаные линии траншей, но вскоре все осталось позади. Пронеслась слева группа самолетов: то ли «петляковы», то ли «мессершмиты-110». Они так похожи друг на друга, что и вблизи различить трудно. Панову некогда разбираться. У него своя задача, своя цель.

Третий раз вел Панов звено истребителей на «свободную охоту» в немецкий тыл. Полет ответственный. Внизу враг, внизу немецкие аэродромы. Свои далеко, помощи не попросишь. Полк ведет воздушный бой в районе Прохоровки. Когда начнет иссякать горючее, и наши, и немецкие самолеты повернут к своим аэродромам. Летчики устали. Боевое возбуждение улеглось, внимание притупилось. Летчик думает только о том, как посадить машину и отдохнуть. Это самые удобные минуты, чтобы неожиданно броситься на противника с высоты, из-за облака, ударить длинной очередью с короткой дистанции, хладнокровно, наверняка…

«Мессеры» появились с востока, когда звено Панова сделало несколько кругов над облаками. Восемь тонкохвостых машин с черными крестами на длинных фюзеляжах шли ниже «яков» и, торопясь домой, не заметили ожидавшую их опасность.

Панов не спешил. Он вовсе не хотел втягиваться в длительный бой, рисковать людьми и машинами над вражеской территорией. Он следил за немцами. Вот ведущий распустил «мессеров» на посадку. Снизилась первая пара, за ней начала снижаться вторая.

— За мной! Бить всем! — скомандовал Сергей, бросая свой «як» вниз, в разрыв между облаками.

«Мессершмит» быстро увеличивался в прицеле. Секунда, еще, еще… Перекрестье сетки накрыло кабину летчика, и в это мгновение Сергей нажал на гашетки. Две длинные пулеметные очереди легли точно, немецкий самолет вспыхнул и круто пошел вниз. Набирая высоту, Панов оглянулся. К земле, вытягивая дымные хвосты, падали три «мессера». Все «яки» шли за командиром.

— Нормально! — крикнул Панов. — Нормально, ребята! Сделали три панихиды! Теперь домой!

У них еще оставались горючее и патроны, но путь предстоял долгий, могли быть всякие встречи. Конечно, на «яке» нетрудно оторваться от преследования, но Панов имел твердый принцип: от врага не бегать! Даже если нет патронов, заходи в ложную атаку, нависай сверху, действуй на нервы!

Они уже миновали линию фронта, когда ведомый доложил, что видит шесть бомбардировщиков «хейнкель-111». Сергей мельком взглянул на часы: в запасе несколько минут, можно произвести атаку. Но без затяжного боя, в один заход.

— Бить самостоятельно! Иду на ведущего! — крикнул он.

Самолеты сближались стремительно. Засверкали огоньки встречных выстрелов. Сергей поймал «лоб» бомбардировщика в перекрестье прицела и нажал спуск.

Секунда — и враги позади. У одного «хейнкеля» отвалилось крыло, и он штопором падал к земле, словно намереваясь пробуравить ее. Все «яки», выдерживая строй, шли вслед за Пановым. Старший лейтенант удовлетворенно хмыкнул. «Вот чистая работа! Соображать нужно! Сперва головой выстрелить, потом пулеметом!..»

В этот день их поднимали в воздух раз за разом. К вечеру летчики измотались. Взбадривали себя шоколадом. Сергей съел целую плитку, чуть не стошнило. В минуты отдыха, пока техники осматривали «яки», заправляли их горючим и боеприпасами, летчики валялись в тени на траве, вялые и распаренные. Есть никому не хотелось, только пили холодный квас, который официантки приносили прямо к машинам.

А потом снова команда, снова в воздух!

Шестой вылет они сделали в район Прохоровки. Там творилось что-то невообразимое. Земля затянута была черной клубящейся пеленой: дым, копоть и гарь поднимались высоко в небо. Сквозь редкие «окна» виднелись танки: множество танков, и двигавшихся, и стоявших на месте. Куда ни глянь — пламя, машины, люди.

Тесно было и в небе. Под редкими облаками, в мутном закопченном воздухе носились самолеты всех типов. Косяками плыли тяжелые «юнкерсы», ссыпая бомбы. На плотные косяки вражеских бомбардировщиков, стараясь рассеять их, бросались «яковлевы» и «лавочкины». Мелькали «мессеры» и «фокке-вульфы», «петляковы», «ильюшины», «хейнкели». Тут было все, что накопили противники, готовясь к решающей схватке.

Сумятицу и неразбериху усугубляло еще и то, что снизу били зенитные пушки и пулеметы. Били наугад, не видя за дымом, где свои, где чужие. Рядом с синим дымком русских снарядов вспыхивал черный дым немецких зениток.

Сергей вел свое звено в самую гущу боя, издалека выбирая цель. Вспомнились вдруг слова Насти, что с воздуха и кровь не увидишь, и стоны не расслышишь. Так она сказала после кино. Вот посмотрела бы она на эту бешеную коловерть, на этот кусок неба, где исчерчен пулями, снарядами и осколками каждый метр!