Владимир Успенский - Неизвестные солдаты

Дьяконского даже в жар бросило: как же он не разглядел сразу! На эмблемах вышиты буквы РОА — русская освободительная армия! Автоматчик прав, эти хуже, чем немцы! Бывшие полицейские, перебежчики, получившие синий билет — символ благонадежности, или просто жалкие души, не выдержавшие лагерной голодовки, согласившиеся служить немцам!

Он сразу подумал об ушедшей колонне — надо догнать ее! Бегло опросил двух власовских офицеров. Да, действительно, это были тыловые подразделения 1-й дивизии из армии генерала Власова. Дивизия только что прошла на запад. В ней около 9 тысяч человек. Впереди идут танки, затем штабы, следом пехотные части и тыловые службы. Торопятся в американскую зону: это совсем близко, километров двадцать пять или тридцать. О появлении советских войск им никто не сообщал.

Виктор бросился к танку, на ходу отдавая приказания. Первой роте остаться на месте, стеречь власовцев и задерживать всех, кто появится на дороге. Остальные роты — по машинам!

Командир танка помог ему связаться по радио со штабом полка. Дьяконский доложил о случившемся и о своем решении догнать вражескую колонну. Потом приказал механику-водителю:

— Ну, выжимай полный газ!

— Двигатель старый!

— Жми, пока не развалится!

Как ни старались танкисты, но сравняться в скорости с автомашинами им было не под силу. Они только тормозили движение. Виктор велел им следовать самостоятельно и перебрался в головной грузовик.

Через полчаса на лесной дороге батальон попал под сильный обстрел. Пулеметная очередь дважды хлестнула по первой машине, по плотно набившимся в кузов бойцам. Виктор вывалился из кабины на землю, провел рукой по щеке и порезал пальцы об острые кусочки стекла, впившиеся в кожу. Пулеметы продолжали хлестать из глубины леса, Дьяконский крикнул командиру третьей роты, чтобы он обходил справа, а сам собрал вокруг себя бойцов и перебежками, укрываясь среди деревьев, повел их на сближение с противником.

Стрельба вдруг начала быстро ослабевать и вскоре прекратилась совсем. На дороге и в лесу появились советские автоматчики. Оказалось — к месту боя подошел мотострелковый батальон из 25-го танкового корпуса. Веселый крепыш лейтенант с рассеченной бровью угостил Дьяконского крепким холодным кофе из термоса и сказал, что тут не то что ездить — ходить опасно. Половина власовской дивизии рассыпалась по лесам вперемешку с немцами, выловить их невозможно, так как у наших мало сил, а американцы в это дело не суются.

И еще лейтенант рассказал Виктору, что совсем недавно на этой же дороге был пойман сам Власов. Его обнаружили в машине с двумя женщинами. Продажного генерала выхватили прямо из-под носа у охраны и увезли в штаб корпуса. А вот колонна танков, с которой двигались власовские прихлебатели и всякие кандидаты в правители, — эта колонна успела уйти.

Километрах в пяти от того места, где они разговаривали, находился американский пост. Лейтенант уже побывал там, попробовал заокеанских сигарет и жевательной резинки. По его словам получалось, что американцы — ребята ничего, любят почесать языки, промочить глотку, только ни бельмеса не понимают по-русски. Поглядеть на них любопытно: не каждый день встречаешь союзников!

Виктор колебался. Зачем он поедет к американцам без переводчика, да еще в таком виде, с окровавленной щекой, запыленный, в нечищеных сапогах.

Он вдруг понял, что просто ищет предлог, чтобы не ехать…

— Хорошо, лейтенант, — подавив вздох, строго сказал Дьяконский. — Выдели мне сержанта, который бывал там. Пошлю туда командира роты, пусть убедится на месте.

— Да поезжай сам! — подмигнул лейтенант. — Не пожалеешь, точно тебе говорю!

— Нет, я должен остаться, — ответил Виктор и, чтобы прекратить этот разговор, подозвал санинструктора, ожидавшего в стороне. Надо было вытащить осколки стекла и наложить повязку.

Когда из леса появились зеленые советские автомашины, Пашка на несколько секунд оторопел: ну, теперь все, аллес капут! Вцепившись в борт бронетранспортера, он смотрел, как разделившись на две группы, приближаются русские танки, как вспыхивают над ними дымки выстрелов. А потом вся эта панорама в один миг отодвинулась в сторону и скрылась за частоколом деревьев. Ракохруст даже не сразу сообразил, что бронетранспортер въехал в лес и что опасность осталась позади.

Он готов был встретиться с кем угодно, хоть с американцами, хоть с крокодилами, хоть с самим чертом, только бы не попасть в руки соотечественников! Не для того он хитрил и приспосабливался все эти годы, чтобы в конце концов стать перед строем в одном нижнем белье… Нет уж, дудки! Он давно подумывал о новых хозяевах, которые побогаче.

Он сказал пулеметчику: без разговоров бей любого, кто встанет поперек пути, русский или немец — не имеет значения! Сам сел рядом с водителем и приказал гнать бронетранспортер как можно скорей. Они проехали мимо опрокинутых легковых машин, прорвались сквозь цепочку советских солдат, прочесывавших лес, пулеметным огнем разогнали большую группу немцев, кинувшихся было к ним.

Ракохруст смотрел то на карту, то на дорогу, показывал водителю, куда свернуть. По его расчетам, американцы были совсем близко, но впереди раздавалась стрельба, и он отыскал длинную прямую просеку, уводившую в сторону от дорог.

Во второй половине дня, когда кончилось горючее, они бросили транспортер и пошли пешком. Пашка и трое младших командиров, знакомых еще по Осинторфу, все перебежчики, все участвовали в карательной экспедиции — путь на родину для них был закрыт. Они давно уже сговорились держаться вместе и при первой возможности переметнуться на запад, как это сделали ребята из 2-й и 3-й дивизий РОА, которые были посланы воевать в Италию. И вот такая возможность пришла. Первая и последняя.

Они шли, словно в разведку. Где перебежками, где ползком осторожно приближались к домам. И только когда острые глаза Ракохруста различили полосатый американский флаг, развевавшийся на высоком шпиле, они поднялись на ноги и пошли открыто, подняв носовой платок, привязанный к хворостинке.

Возле мостика стояли трое в легких куртках, в отглаженных брюках, заправленных то ли в ботинки, то ли в сапоги с очень низкими голенищами. Каски их были покрыты маскировочной сеткой. Двое, с автоматами, громко разговаривали и смеялись. Лица у них были розовые, холеные, одежда чистенькая. Третий, с пистолетом и с нашивками на погонах, прислонился к стене будки и скучал, размеренно двигая челюстями.

Они встретили Ракохруста и его приятелей с полным равнодушием. Молодой длинноносый солдат, продолжая разговаривать, показал рукой на груду сваленного оружия. Пашка понял, бросил туда автомат, положил гранаты, но пистолет, спрятанный под френчем, оставил себе.