Иннокентий Галченко - Геологи идут на Север

Теперь у нас восемь лошадей. Транспортом обеспечены.

Весь вечер сидим с Микой над разработкой кругового маршрута. Спорим, миримся и снова спорим по самым разнообразным поводам. Наконец «утрясены» даже ничтожные мелочи предстоящего путешествия. И тогда Мика с серьезным видом объявляет:

— Право давать имена промышленным ключам и долинам предоставляется тому, кто первый откроет их.

— Да ты сначала открой, — смеюсь я.

— Я затем и приехал, чтобы открыть.

— Ну, ладно. Так и быть. Открывай, пожалуйста.

Александр и Данила, наш новый каюр-проводник, навьючивают лошадей. Данила одной здоровой рукой ловко завязывает вьюки. Он так расторопен и поворотлив, что мне становится стыдно за вчерашнее недоверие к нему.

Ранним утром уходим в круговой маршрут. На траве — крупные капли росы, воздух свеж и полон смолистого запаха лиственницы. По кустам, пугая куропаток, носится наш пес Шарик. Данила, едущий сзади меня, тянет однообразно:

Он перебирает в своей песне все, что попадается на глаза. Мика с винчестером за плечом то и дело вырывается вперед, молодцевато гарцуя. На душе по-весеннему весело. Началась настоящая геологопоисковая работа. Мика зарисовал и задокументировал несколько сбросов. Я работаю с буссолью и веду глазомерную съемку. Александр все время берет пробы.

В пробах появились первые значки. Значков с каждым днем все больше, в шлихах — большой процент пирита. Мы заходим в пиритизированную зону. Мика зарисовал несколько сбросов и кварцевых жил. Все чаще берем рудные пробы. Мы напоминаем охотников, идущих по свежему, запутанному следу хитрого зверя.

Но физиономия Александра при взятии проб по-прежнему остается мрачной.

— Нет самостоятельного металла! — говорит он, рассматривая в лотке чуть заметные на глаз значки.

— Вон, Александр, где пробу надо взять, в «щетке» на той стороне реки, — показываю я ему место для очередной пробы.

Он молча перебирается через реку. Я делаю затес на дереве, ставлю номер очередной пробы, записываю в книжку. Слышу, Александр что-то кричит и машет рукой. Немедленно направляюсь к нему.

— Есть! — хриплым от волнения голосом говорит он, протягивая мне лоток. В лотке среди шлиха, состоящего сплошь из пирита, несколько значков в темно-охристой «рубашке», похожей на тонкие, маленькие, продолговатые лепешки.

Я на глаз определяю вес. Проба явно промышленная.

— Сашка, лоток! — кричит Мика, разбирая другую «щетку».

Мы оба подходим к нему. Александр, набрав лоток, начинает опять мыть. И вот снова я, Мика и Данила, бросивший своих лошадей, замерли в ожидании.

В лотке среди пирита опять блестят лепешки. Сразу становится радостно. Появляется уверенность, что эта проба не случайна: Но Мика с Данилой и Александром роются уже в другом месте. Они смывают лоток за лотком. Лошади, оставленные Данилой, разбрелись по тайге.

— Ну, хватит, ребята, мыть, надо продолжать поиски!

Переходим с Данилой через реку. Он собирает лошадей, а я намечаю место для поисковой разведочной линии.

Продолжаем работу, хотя уже наступил вечер. В шлихах по-прежнему большой процент пирита. Заранее намечаем место ночлега — возле устья ключа правого притока реки.

— Ну, зацепили. Теперь пойдем ключишки открывать, — радостно говорит Мика.

Ему очень хочется самому найти хороший ключ. Поэтому он долго и настойчиво доказывает мне:

— На ночлег рано. Нам надо еще сходить в боковой маршрут. Мы с Александром исследуем левую часть долины и ее притоки. Хорошо?

— Хорошо, хорошо… — Я согласен.

Мы расходимся в разные стороны. Мика и Александр направляются вниз по реке, а мы с Данилой — к соседнему ключу. Подходим к устью, чтобы оттуда начать работу.

В устье ключ разбивается на мелкие протоки. Песчаные косы желтеют на берегах. Данила неожиданно наклоняется над песком.

— Человеческий след, однако. Здесь русский ходил прошлым летом…

Теперь и я различаю на песке полустертый след человека.

— А почему русский?

— Якуты в сапогах не ходят.

Я в недоумении. Откуда здесь могут быть русские? Делаю на лиственнице затес и надписываю на нем: «Ключ Ууча». По-якутски это значит «русский».

Данилу отправляю обратно к нашей палатке и лошадям а сам иду вверх по ключу.

Я опробую каждую косу, каждую встречную «щетку». Беспрерывно беру образцы пород и сам мою шлиховые пробы. Делаю затесы на деревьях.

С каждым километром шлиховые пробы улучшаются. Ключ, бесспорно, промышленный. До вершины ключа еще далеко. Но уже совсем поздно. Нужно возвращаться на стоянку.

— Александр с Данилой уже храпят в палатке. В отдельной палатке, не сняв накомарника, спит Мика. Я забираюсь в свой полог. Плотно запахиваю и завязываю вход так, чтобы ни один комар не мог пробраться, и укладываюсь.

Но сон не приходит. Я долго лежу под заячьим одеялом на ветках стланика. За пологом гудит и переливается комариный столб. Осторожно приподнимаю край палатки. Над рекой плывет туман. Круглое, плотное облачко зацепилось за сопку и замерло. Трещит угасающий костер. А ухо чутко ловит ночные шорохи. Вот где-то рядом, у самого полога, просвистели утки, хрустнула ветка и опять тишина. Вдруг послышался быстрый топот. В стороне что-то тяжело затрещало. Рука осторожно нащупывает лежащий сбоку винчестер. Но все снова затихло и только гудит, гудит комариный столб. Мысли бегут одна за другой. Наконец-то после двухлетних напряженных и бесплодных поисков мы сделали первые открытия промышленных месторождений.

Металлоносная зона, которую мы сегодня пересекли, безусловно, тянется с Колымы. Теперь наш маршрут нужно направить вдоль реки и переходить на детальную съемку…

Я плыву в полусне, мысли путаются, угасают, возникают снова, фантазия расправляет свои веселые крылья. А все-таки кто этот русский, чей след мы обнаружили на песке? Что он делал в этих местах? Может быть, здесь была еще одна экспедиция? Вот это было бы здорово! Но почему тогда не осталось никаких следов от ее работы? Для меня это становится загадкой, которую хочется скорей разрешить…

— Что за чертовщина? Откуда здесь река? Ну, хоть убей — не пойму, откуда здесь река? — слышу я удивленные возгласы Мики.

Мы с Александром и Данилой идем сзади, устало спотыкаясь о болотные кочки. «Что за реку он мог увидеть? — удивляюсь я. — Никакой реки на карте здесь не обозначено»…

Но перед нами действительно река. Шоколадно-светлые воды ее вот-вот выйдут из берегов и затопят болота. Тогда нам, пожалуй, несдобровать. Горные паводки неожиданны. Они все сокрушают на своем пути.

Прижимаясь к обрывистому увалу, идем по берегу. Стараюсь определить по карте, на какую реку мы вышли. После некоторых расчетов выясняем: это — Нера.