Борис Некрасов - Просто металл

Поначалу опасения Гладких как будто бы подтвердились. Шурфовщики слушали Василия Ивановича по-разному — одни с полным безразличием, другие с плохо скрываемой иронией. Но, кажется, ни один из них не проявил к беседе живого, участливого внимания.

— Понятно я говорю? — спросил геолог.

На неосторожный этот вопрос немедленно и охотно откликнулся чернявый:

— Абсолютно понятно. Как бюро погоды: предсказано солнечно надевай галоши…

Посмеялись. Кто-то поддержал:

— То ли дождик, то ли снег, то ли будет, то ли нет.

— Это ты брось! В небесной канцелярии проще, тут погода сама себя показывает. Подморозило — затапливай печку, жарко стало — Снимай тулуп. А в подземной сам черт хозяин! Одна темнота.

— Вот-вот. Потому и черт его знает, что там лежит.

Василий Иванович смотрел на расшумевшихся своих слушателей чуть улыбаясь, совсем не разделяя, судя по всему, досады, какую вызвала эта неуместная вспышка веселья у Ивана Гладких.

— Черт так черт, — согласно кивнул головой геолог. — Только есть у русских людей и такое выражение: схватить черта за рога. А это по нынешним временам означает, что надо работать. Чтобы все дело ваших рук, а вместе с ним и заработки не полетели к этому самому черту. Ну Хорошо. Вся эта цифирь и голая теория пока вам кажутся недостаточно убедительными. Оно, конечно, порода, которую вы берете на пробу, пока пустая, и опровергнуть этот довод трудно. Но можете просто моему опыту поверить: есть тут металл. По всем признакам — есть!

Неожиданно Петрова поддержал старик Карташев:

— Оно верно. Доводилось и мне в старателях ходить, как полагается. Очень похожее это место. Ни один золотодобытчик мимо не прошел бы, опробовал бы.

— Это чем же оно похоже? — крикнул экскаваторщик. — Сопки, стланик да лиственница чахлая? Так тут на тыщи километров один пейзаж.

Старик укоризненно покачал головой.

— Чем, чем? Дед у нас один на селе был. Грибник отчаянный. Идет, бывало, по лесу, как полагается, прямиком, без остановки. Ан нет. Остановится вдруг и скажет: должны вон там быть грибки-то. И лес вроде как лес, все тот же. А он, смотришь, уже полкорзины боровых набрал. Практика! А спроси у этого деда про эти самые признаки, он и сам не знает вроде.

— Ну вот, — засмеялся Петров. — Можете и меня за такого деда считать. — Он тронул кончиками пальцев свои седые виски. — Только не по грибной, а по геологической части. Это — если вас мои расчеты не устраивают…

А через несколько дней, вечером, когда Иван прилег с книгой, в дверь его комнатушки постучали. Гладких пригласил позднего посетителя войти. Это был старик Карташев.

— А, Семен Павлович! Проходите, садитесь. Вопрос какой-нибудь ко мне?

— Вопрос, оно вроде и не вопрос, а так. Надумал я, товарищ начальник.

— Хорошо. И что же вы решили? — насторожился Иван. Он уже был уверен, что речь пойдет о его предложении перевести Карташева на более легкую работу.

— Решить-то вроде ничего не решил, — отвечал тот. — Просто думка одна есть. Хочу на три шурфа встать.

Иван присел на постели.

— Как?! На три шурфа, говоришь?

Бывает вот так: человека неотступно преследует какая-то мысль. В часы самой напряженной работы и в минуту отдыха она не оставляет его. Подспудно тлеет она и тогда, когда ум занят как будто решением совершенно иной задачи. Так было в последнее время и с Иваном, Он все время думал о том, какими средствами можно было бы вдвое-втрое ускорить темпы разведывательных работ еще до того, как участок получит — а в этом он не сомневался — необходимую технику. И, как это тоже часто бывает, ум его пробивался к решению этой задачи по совершенно определенному направлению. С того момента, как он увидел, что шурфовщики вынуждены бездействовать в ожидании оттайки грунта, он все время думал, каким образом ускорить этот процесс. И ему просто не приходило в голову, что может существовать какой-то иной путь решения задачи.

— Да вы садитесь, садитесь же, Семен Павлович! Рассказывайте по порядку.

— А чего рассказывать? Витька Прохоров, чернявый этот наш, сегодня руку обжег. Лом у костра накалился, а он возьми, да и схватись за него без рукавицы. Пришлась, стало быть, работу парню бросить. Ушел он. Посидел я, как полагается, подождал и пошел к своему шурфу посмотреть, нельзя ли начинать. Тронул под пожогом грунт ломом — вижу, маловато еще отошел, подождать надо. Обратно к костру направился и по пути, просто так, для интересу, прохоровский шурф попробовал. Смотрю, поддается. Он-то пожог раньше всех заложил. Думаю: чего зря времени пропадать? Встану на его шурф. Встал. До мерзлоты дошел, а за это время уже мой пожог дело сделал. Я — туда, как полагается. Так на двух шурфах весь день и работал. И все равно сидеть пришлось еще. Вот я и говорю: может, на три шурфа встать?

Не теперь, конечно, сделал это открытие старик. Был он горняк многоопытный, и ведом был ему этот способ давно. Значит, просто повысился у старика интерес к делу. А Иван даже раздосадовался на себя: как это он сам до такой простой вещи не додумался? А ведь это действительно было самое простое решение задачи. Если завтра встанет на три шурфа Карташев, то послезавтра то же самое сделают и остальные. Надо попросить нормировщика, чтобы он обязательно произвел хронометраж. И пусть завтра же, в конце дня, все узнают, как Карташев выполнил норму и сколько заработал.

В голове шевельнулось, что все это, в конечном счете, кустарщина, что только по недомыслию некоторых людей им приходится заниматься решением вот таких «проблем», которые в других местах уже давно решены просто и эффективно — с помощью техники. И все-таки пока это был выход из их тупика. Главное ведь было доказать, что металл здесь есть, что работают они не напрасно и что весь коллектив прииска должен быть заинтересован в оснащении разведчиков техникой. А доказать это можно было, только увеличив объём работ — сейчас, своими силами.

— Ну, спасибо тебе, Семен Павлович! Правильно решил! С завтрашнего дня и попробуем.

— Как полагается, — улыбнулся старик.

Долго не мог уснуть Иван в эту ночь, отдавшись беспорядочному течению мыслей. Что привело к нему Карташева? Уязвлённая горняцкая гордость? Или, быть может, совесть его откликнулась подобным образом на проявленную о нем заботу? Или беседа старшего геолога в чем-то убедила старика?.. Если предложение Карташева привьется, то через несколько дней можно будет перебросить часть людей на шурфовку к ключу Холодному, о котором говорил Василий Иванович… А уже совсем засыпая, он снова — в который раз! — совсем ясно представил, как склоняется над белым листком его письма смуглое, с поджатыми губами лицо Веры, как насупились ее надломленные брови и разбегаются от прищуренных потемневших глаз строгие морщинки. Что она ответит ему? И ответит ли?..