Юрий Корольков - Так было…

— Ва бене!.. — согласился он. — Хорошо.

За резолюцию Гранди проголосовало девятнадцать членов Большого фашистского совета, семь было против и два воздержались.

Муссолини встал.

— Вы вызвали кризис режима, — с угрозой в голосе произнес он. — Пеняйте на себя. Заседание закрыто.

Муссолини молча пошел к выходу. Скорца хотел отдать традиционный салют дуче. Муссолини отмахнулся, остановил его жестом.

Гранди попросил задержаться членов большого фашистского совета. Надо подписать резолюцию. Присутствовали все, кроме Муссолини и Роберто Ференачи. Сразу после голосования Ференачи незаметно бежал с заседания, отправился в германское посольство. На рассвете он улетел в Берлин.

Церемония подписания резолюции заняла немного времени. Но, когда расходились, было уже светло. В церквах звонили колокола, созывая католиков к святой заутрене. Никто из членов всесильного большого фашистского совета не ночевал дома — опасались ареста.

Бенито Муссолини решил немедленно действовать. Но было поздно. Пока шло заседание в Венецианском дворце, Амброзио, начальник штаба, уже принял меры. Войска бесшумно заняли телефонную станцию, штаб полиции, министерство внутренних дел. Отряды расположились близ королевской виллы. Поздно что-либо предпринимать! Муссолини когда-то скаламбурил по поводу Амброзио — это не пища для богов, не нектар и не амброзия… Зачем он отстранил старого начальника штаба Кавальеро — тот был человек недалекий, но преданный…

Утро Муссолини провел в своем кабинете, размышляя о случившемся. Хороший подарок к шестидесятилетию!.. Гитлер уже прислал ему подарок — сочинения Ницше. Двадцать четыре тома с закладками — там, где говорится о сверхчеловеке, стоящем по ту сторону добра и зла, о человечьем стаде, осужденном на вечное послушание воле господина. Гитлер написал ему на титульном листе первого тома: «Бенито Муссолини — единственному римлянину среди итальянцев»…

Геринг тоже передал подарок — бюст Фридриха Великого.

Подарок с символическим значением. Немцы признают величие дуче, не то что свои в Италии… Теперь вся надежда только на фюрера. Из головы не выходило вчерашнее заседание. Да, верна библейская мудрость — нет пророка в своем отечестве…

Днем Муссолини осматривал разрушения, причиненные Риму налетом англо-американской авиации, — последнее, что сделал он, пребывая у власти. К пяти часам был в королевском дворце. Король Виктор Эммануил пригласил его для аудиенции. Обычно король давал аудиенции по понедельникам и четвергам, но сегодня воскресный день. Значит, случилось нечто важное. Муссолини знал — что…

Король встретил его в маршальской форме. Дружески улыбаясь, он стоял у порога, раскинув для объятий руки. «Уже успел нарядиться», — Муссолини ревниво взглянул на военный наряд короля. Почтительно ответил на приветствие. Как трудно давалось это почтение!

Король торопился закончить разговор. Перед тем он только что совещался с Бадольо и своим бывшим советником Амброзио. Все решено. Король сказал:

— Мой дорогой дуче, не правда ли, как плохи наши дела! Да, да, очень плохи. В Италии все пошло прахом. Моральный дух армии так низок, солдаты не хотят воевать… Я понимаю, дуче, как тяжело вам сознавать, что вы стали самым ненавистным человеком в Италии… Не возражайте! Как ни горько, но это так. Единственный друг, который остался у вас, — это я. Я позабочусь о вашей личной безопасности. Рассчитывайте на меня… А наиболее подходящим человеком на ваше место считаю маршала Бадольо. Не правда ли?

Король не стал ждать ответа, сам кивнул головой, дав понять, что аудиенция закончена. Проводил Муссолини до двери.

Вот и все… Вот и кончилась власть…. Но испытания самолюбия еще не кончились.

Развенчанный диктатор вышел из королевского дворца. Его нагнал капитан карабинеров.

— Его величество поручил мне охрану вашей персоны.

Муссолини молча шел к своей машине. Что может он сказать капитану? Пусть охраняет… Капитан преградил ему дорогу:

— Пожалуйста, сюда. Мы должны поехать в другой машине, вот в этой, — капитан карабинеров указал на санитарную машину с непроницаемо матовыми стеклами.

В санитарку набилось полно людей — три карабинера во главе с лейтенантом, два полицейских агента в штатском и капитан, арестовавший дуче. Муссолини так и расценил всё — он арестован. Его отвезли в казармы Аллиеви. Вот цена королевской заботы о безопасности…

В тот же вечер маршал Бадольо сообщил по радио о том, что он сформировал новый кабинет. Бадольо, герой завоевания Эфиопии, получивший в честь этого события титул герцога Аддис-абебского, стал премьер-министром Италии. На старого маршала сразу свалился миллион забот, но первейшая из забот — сохранение порядка в стране. «Чернь» вконец распустилась. Поэтому едва ли не первый приказ маршала, опубликованный на другой день, звучал категорично и строго.

В нем было сказано;

«При создавшемся положении любое нарушение общественного порядка, как бы оно ни было незначительно и какой бы характер оно ни носило, представляет собой предательство и, в случае если оно не будет подавлено, может привести к самым тяжелым последствиям. Любые выступления должны быть подавлены беспощадно в самом зародыше. Необходимо решительно отказаться от допотопных методов изоляции, предупреждений, уговоров и убеждений. Войска должны выступать против нарушителей в полной боевой готовности и без всяких предупреждений открывать огонь на расстоянии, не останавливаясь перед применением минометов и артиллерии, совершенно так же, как если бы они сражались с неприятелем… В тех случаях, когда военнослужащие проявят малейшее намерение солидаризироваться с демонстрантами и не подчиниться приказу, они подлежат немедленному расстрелу».

Фактически это означало объявление осадного положения во всей Италии. Герцог Аддис-абебский, вице-король Эфиопии, почувствовал себя точно в покоренной колониальной стране…

Как вообще часто случается, разлад между двумя командующими союзными армиями — Паттоном и Монтгомери — начался с малого. Только позже он перерос во взаимную неприязнь.

Старинный сицилийский городок Энна находился в полосе наступления британской армии. Но канадская дивизия застряла где-то на южных подступах к городу, и американцы повели наступление с фланга. Через несколько часов старая крепость была в руках американцев. В штабе Паттона торжествовали: в древности сарацины осаждали Энну двадцать лет, теперь ее взяли за несколько часов… Но вечером ликование сменилось досадой и раздражением. Лондонское радио передало сообщение о том, что английские войска, осуществляя успешное наступление в центре Сицилии, с боями заняли Энну — горную крепость противника…