Юрий Корольков - Так было…

А Черчилль, выпроводив врача, вновь принялся за работу. Осведомители в Германии отлично работают. У него на столе донесение о выступлении Гитлера. Германские планы становятся яснее. Следует прочитать еще раз, что говорит Гитлер.

«Наша решающая задача в этом году — сокрушить Россию. Задача будет осуществлена. Я в этом не сомневаюсь. Когда Россия будет разбита, Германия станет неуязвимой. Англия и Америка не осмелятся осуществить вторжение. Уже теперь мы располагаем промышленной мощью почти всей Европы».

Задумавшись, Черчилль устремил взгляд на морскую карту, занимавшую половину стены его кабинета. Машинально забарабанил пальцами по столу. Рузвельт настаивает на поставках для русских. Сталин тоже.

Да, Советской России приходится помогать… Черчилль мысленно усмехнулся — он, давний враг коммунизма, вынужден помогать Советской России… И тем не менее у Британии не было иного выбора. Военная коалиция Соединенных Штатов, Англии и Советского Союза стала реальным фактом, без которого Британия не устояла бы в борьбе против Гитлера. Премьер вспомнил свои слова, сказанные и день нападения Гитлера на Советский Союз: «За последние 25 лет никто не был более последовательным противником коммунизма, чем я. Я не возьму обратно ни одного слова, которое я сказал о нем…» Но в то же время тогда пришлось сказать и другое: «Опасность, угрожающая России, — но опасность, грозящая нам и Соединенным Штатам, точно так же, как дело каждого русского, сражающегося за свой дом и очаг, — это дело свободных людей и свободных народов во всех уголках земного шара».

Уинстон Черчилль еще раньше ссылался на то, что не хватает боевых кораблей для охраны морских караванов. Но транспортные суда, идущие от берегов Соединенных Штатов с военными грузами для России, тоже нельзя было задерживать. Черчилль распорядился организовать перевалочные базы в английских портах. Конечно, не было никакой надобности разгружать корабли, предположим, в Глазго и потом снова грузить пароходы. Гораздо проще, разумнее было бы отправлять американские пароходы прямо в Мурманск, но этого сделано не было.

К середине 1942 года в английских портах скопилось больше сотни вновь груженных пароходов, предназначенных для Советской России.

По этому поводу Рузвельт написал премьеру: «Мне бы хотелось, чтобы суда не перегружались в Англии. Это произведет тревожное впечатление в России». И снова настоятельные фразы: «В течение месяца наша задача отправить русским все сто семь судов, стоящих под погрузкой или погруженных в английских портах. Это трудное предприятие, но считаю его очень важным, ответственным».

В ответ Черчилль писал о том, что на караваны нападают неприятельские эсминцы, подводные лодки. Британский флот несет тяжелые потери. Крейсер «Эдинбург», один из лучших кораблей Британии, поврежден германскими субмаринами. Черчилль написал Рузвельту:

«При всем уважении к вам должен указать, что выполнить то, что вы предлагаете, свыше моих сил… Прошу вас, не настаивайте. Наши силы напряжены до крайности».

Учтя это, президент для усиления британского флота в Скапа-Флоу послал американский линкор «Вашингтон», два тяжелых крейсера, авианосец «Уосси», шесть эскадренных миноносцев. С приходом американских кораблей соотношение сил изменилось в пользу британского флота.

Черчилль остановился у карты, изучая дислокацию германского флота на севере. Вот «Тирпиц». Немцы перевели его в Тронхейм в январе. К нему присоединились крейсеры «Шеер» и «Хиппер». Где-то в норвежских фиордах находятся и корабли, ушедшие из Бреста. Теперь задача задержать их там. Как? Прежде всего лишить убежища на западе. У премьера были данные, будто немцы намерены перебросить «Тирпиц» в Бискай. Порт Сен-Назер, пожалуй, может быть для него наилучшим местом стоянки. Вот этой стоянки и надо его лишить.

План созрел. Премьер-министр позвонил, вызвал дежурного адъютанта:

— Пригласите ко мне первого лорда адмиралтейства.

Генерал де Голль жил в гостинице «Рембрандт», неподалеку от Карлтон Гарден, куда переселилась его главная ставка с набережной Темзы. Гостиница с таким наименованием более походила на дешевые меблированные комнаты времен Рембрандта, с потускневшими обоями, облысевшими коврами и белыми фарфоровыми пепельницами, разрисованными аляповатой рекламой какой-то табачной фирмы. Вынужденная скромность во всем граничила здесь с удручающей бедностью. В нормальных условиях подобное жилье было бы под стать одинокому клерку, не имеющему ни веса, ни положения в обществе. Теперь в этом простеньком и тесном двухкомнатном номере гостиницы вынужден был ютиться генерал Шарль де Голль — глава Французского национального комитета, который представлял французов, не пожелавших сложить оружие в борьбе с фашистской Германией. Комитет назывался «Свободная Франция» и являлся эмигрантским правительством французов в Лондоне.

Более чем скромное жилье генерала не шло ни в какое равнение с роскошью апартаментов его родового имения Коломбэ дез Эглиз, покинутого с приходом немцев во Францию. Тем не менее гостиницу «Рембрандт» в Лондоне называли личной резиденцией генерала де Голля, а иные не в меру восторженные и экспансивные журналисты именовали ее маленьким Версалем военного времени.

По договору с британским правительством де Голль становился главнокомандующим французскими вооруженными силами, сформированными из добровольцев. Но вначале число добровольцев — сторонников де Голля исчислялось несколькими сотнями человек. Они свободно разместились и лондонском зале «Олимпия», где собрались на митинг французы, решившие продолжать борьбу с Гитлером.

Все расходы по содержанию вооруженных сил «Свободной Франции», так же как и содержание других организаций де Голля, британское правительство брало на себя. Конечно, это сковывало де Голля — ставило его в зависимость от англичан, но что мог поделать де Голль?..

Несомненно, де Голль кое-как мог бы мириться с облупившейся позолотой старой гостиницы, но куда больше его угнетало и уязвляло скрыто-пренебрежительное отношение, усвоенное Уинстоном Черчиллем. Достаточно вспомнить историю с адмиралом Мюзелье. Его арестовали по распоряжению Черчилля, обвинили в шпионаже в пользу Петэна. Де Голль узнал об аресте своего заместителя, когда адмирал Мюзелье уже сидел в английской тюрьме. Из документов, якобы перехваченных британской разведкой, явствовало, что Мюзелье раскрыл вишистам план операции по освобождению Дакара в Западной Африке и намеревался будто бы передать им подводную лодку «Сюркуф», интернированную в Англии. И тем не менее вся эта история выглядела очень странно. Руководитель «Свободной Франции» потребовал произвести тщательное расследование, а пока он настаивал на освобождении Мюзелье из тюрьмы. Но англичане упорствовали. Тогда де Голль пригрозил: он порвет всякие отношения с Англией, если адмирала не выпустят из тюрьмы. В тот же день раздосадованный Черчилль принес де Голлю свои извинения по поводу «досадного недоразумения». Оказалось, что документы, послужившие основанием для ареста Мюзелье, были фальшивыми, а изготовили их два британских агента Интеллидженс сервис. На агентов всё и свалили. Но де Голль раздумывал — могли ли рядовые британские разведчики сами затеять такую провокацию… Кому она понадобилась?